Здесь будет море

Здесь будет море.

Виляя хвостом, оно виновато, покорно,
как ласковый пес, подползет
к ногам диковатых берез
и станет лизать их босые гибкие корни
и скулы гранита,что шиповником жестким оброс.
И как-нибудь к берегу бесшумней,опасливей волка,
таясь и прислушиваясь, прежде чем сделать шаг,
подойдет и угрюмо замрет,опершись на двустволку,
кряжистый и мудрый, как столетние сосны, кержак.
И будут дразнить его ароматы нефти и яблок,
призывно и радостно вдали загремят якоря,
и прямо к ногам его причалит детский кораблик
под парусом, вырванным из букваря.
И он не утерпит. И ладонью своей узловатой,
про святость забыв, житейской воды зачерпнет.
Она ему,пресная, покажется солоноватой,
совсем как людские слезы, кровь или пот.

Здесь будет море.

Кто вспомнит о кладбищах дедов,
на дне его погребенных?
Одна лишь волна к безымянным надгробьям прильнет.
Но в этом море однажды потонет ребенок,
и мать, сатанея от горя,пучины его проклянет.
И не переполнит ли стометровую толщу моря
и не заглушит ли бесстрастный рокот турбин
две малых слезинки ее материнского горя,
которому нет ни берегов,ни плотин.

Здесь будет море.

Так думал седой человек,
повелитель сердец и моторов,
чей голос в динамики врывался подобно громам,
а дух громоздился,у небес ползаката отторгнув,
гигантским каскадом железобетонных громад.
Он строил всю жизнь. Это сердце его накаляет
спмрали светильников и электроплавильных печей.
Но этот ребенок...
Он к морю смешно ковыляет...
И смеется... И тянет ручонки... И его не спасти ничем.

Здесь будет море.

Так думал седой человек.
И горы, ущельями склабясь,
все теснее смыкались...
Где-то по-стариковски покряхтывал кран...
Простим ему эту слабость.
Возвеличим ее - эту слабость.
День был трудный.
А тут еще вспомнил мальчишку,
уронившего мячик в проран...

Здесь будет море.