Что видишь, друг? О кончине Пушкина

+
Представьте на минуту, что раненный Дантесом Пушкин ответным выстрелом сразил противника насмерть. Честь была бы удовлетворена сполна. Что изменилось бы в жизни поэта? А в памяти о нём? Страшно вообразить такой поворот событий. Могут сказать: Пушкин-де всё равно искупил бы смертный грех – собственною смертью. Сомнительное оправдание, а тем паче – искупление!  Кого-то оно может и утешить… Ну, а душе-то каково? Смерть-то, как известно, по грехам страшна! Сумел бы в этом случае поэт выпрямиться во весь свой духовный рост, каким мы его видим в момент расставания с жизнью? Смог бы он, как пишет Зинаида Шаховская, «в несколько часов, от дуэли до смерти, созреть от рабства страстям до христианской кончины»? Вопросы неодолимые, но в то же время – какие поучительные!
     «Кто способен совестливо сопутствовать Пушкину до конца, приняв его последний вздох, – пишет архимандрит Константин (Зайцев), – тот над многим с большим для себя назиданием задумается». На смертном одре Пушкин простил своего убийцу, исповедался и удостоился причастия Святых Христовых Таин. Священник, его исповедовавший, а затем приобщавший, был потрясён и растроган до слёз. «Я стар, мне уже недолго жить, на что мне обманывать? – рассказывал отец Пётр*. – Вы можете мне не верить, но я скажу, что для самого себя желаю такого конца, какой он имел».
     Понятно ли нам пожелание священника? Что мы знаем о величии христианской кончины? Глубоко ли вникали в христианские стихи Пушкина?  Хотя бы в эти строки из «Полтавы»:

Вот на пути моём кровавом
Мой вождь под знаменем креста,
Грехов могучий разрешитель,
Духовной скорби врач, служитель
За нас распятого Христа,
Его святую Кровь и Тело
Приносит мне, да укреплюсь,
Да приступлю ко смерти смело
И жизни вечной приобщусь.

     Так говорит Кочубей, ожидающий накануне казни прихода священника. Пушкин не показал в поэме ни самой исповеди, ни приобщения Тела и Крови Христовых, но  «божественные последствия» Причастия, а также христианское отношение народа к ожидающим казни выразил так, как только мог выразить глубоко православный человек:

А там по киевской дороге
Телега ехала. В тревоге
Все взоры обратились к ней.
В ней, с миром, с небом примиренный,
Могущей верой укрепленный,
Сидел безвинный Кочубей,
С ним Искра тихий, равнодушный,
Как агнец, жребию послушный.
Телега стала. Раздалось
Моленье ликов громогласных.
С кадил куренье поднялось.
За упокой души несчастных
Безмолвно молится народ,
Страдальцы за врагов (…).

     Каждый православный знает, сколь велика сила Креста Господня, дарованного нам «на прогнание всякого супостата»: «Яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением». Е.А.Карамзина, прощаясь с Пушкиным, осенила его крестом. Он попросит тихо: «Перекрестите ещё!». «Тогда я опять, пожавши ещё раз его руку, – вспоминала Екатерина Андреевна, – перекрестила его, прикладывая пальцы на лоб… Он был бледен, как полотно, но очень хорош: спокойствие выражалось на его прекрасном лице».
     Да, Пушкин перед смертью был спокоен: бесы рассеялись, а мучительное бремя грехов уже не тягчило душу – к суду он был готов. Особенно же просветлело и преобразилось его лицо в момент смерти, которая «запечатлела, – по слову митрополита Анастасия (Грибановского) – таинство духовного рождения в новую жизнь».
     «Какая-то глубокая, удивительная мысль на нём разливалась, – описывал этот миг Василий Андреевич Жуковский, – что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание. Всматриваясь в него, мне хотелось у него спросить: «Что видишь, друг?».
 
     В предлагаемых статьях авторы подводят нас к этому свидетельству Жуковского, а в итоге – к постижению христианской кончины р.Б.Александра Пушкина. Да послужит она всем нам дивным уроком!

*Протоиерей Пётр Дмитриевич Песоцкий, настоятель храма во имя Спаса Нерукотворенного Образа на Конюшенной площади, где и отпевали Пушкина – 1 февраля 1837 года (по Юлианскому календарю)


Этой преамбулой открывается ряд публикаций, посвящённых кончине поэта.
(Журнал «Культурно-просветительная работа» («Встреча»), №1, 1997, с.31 – в рубрике «К 160-летию со дня смерти А.С.Пушкина»)