Самарканд

В предгорьях грозного Тянь-Шаня,
Гиcсарский где пролёг хребет,
В долине хладных вод, полей,
На бреге славном Зеравшана,
Раскинул волею своей,
Сады и парки, водоёмы,
Чтоб в полудённый летний зной,
Когда жарой и духотою, морит,
То будто б ад земной,
В тени ль ореха исполина,
И, виноградной ли лозы,
Испить цветов благоуханье
И отдохнуть от суеты,
Вкусить блаженно ль банный жар
И ломоту, массажа дар,
В ночных ли сумерках порой,
Лишь скрылось солнце за горой,
Когда кальян бурлит водой,
Испить из пьялы золотой
Нектар богов - зелёный чай,
И вспоминая дни, что были,
Откуда шли, куда спешили,
Где караванная тропа
Порой бывала не добра,
Предаться чувственным раздумьям
О страхах, радостях, безумьях,
И о превратностях судьбы,
О тех, кто были и ушли,
В тиши, прохладе отдохнуть,
Затем продолжить тот же путь,
Пред тем, пораньше, по утру
Воздав Всевышнему хвалу,
Раскинул щедрый достархан,
В былом он звался Мараканд,
А ныне город Самарканд.
Там пыль веков, укрыв собой,
Надёжно скрыла под землёй,
На многи годы и века,
Что городищем был тогда -
Афросиаб.
Где Дарий, Кир и Искандер
Оставить кровью след сумел.
За все ж прошедшие века
Укрыло время навсегда
Имён немало и других,
Давно уж мир не помнит их.
Страницы прошлого читая,
Чем дальше в глубь
Трудней  листая,
Чтоб разглядеть средь тех времён
Каков был сущности закон,
Как вопреки всему и вся
Вновь возрождалась здесь земля.
Веков немало уж минуло,
Судьба сей край бывало гнула.
Однажды так превознесла!
О том остались на века,
Не только в памяти людской
Преданья сказаны молвой,
Но и следы вершины той
Видны, что ныне над землёй
На месте древних пепелищ,
Внушая всем, богат кто, нищ,
Почтенье робкое к тому
Кто обитал здесь  в старину,
А ныне спят в гробницах сном.
Шахи-Зинда гласит о том,
Своей печалью величавой,
Мала сколь жизнь земною славой.
Безмерны сколь забвенья лет.
Жизнь коротка! Была и нет.
А рядом град произрастает,
Красой былою мир пленяет.
Он современник Вавилона,
Сократа, Аристотеля, Платона.
А в боле поздние года
Здесь те трудились мастера
Чьи творения от века
Восславил разум человека
Глядя на вязь и чар подбора цвета,
Узоров в переливах тени, света,
На стройность и величие  творенья,
Не избежав тем трепет восхищенья.
Тому примером Регистан!
Здесь медресе Шир-Дор,
Тилля-Кари и Улугбек
Восславят тот ушедший век,
Когда учёным был здесь сам эмир!
Чей взор, блуждая средь светил,
Гурганский зидж – каталог звёзд,
Потомкам в дар он преподнёс.
Здесь в те далёкие года
Терзались в муках, как всегда,
Чья речь и мысль была ручей
Полнила мудростью людей.
То был Хайям, Джами и Навои.
Они в том были не одни.
Но время! Время не щадит.
И обречённо  в даль глядит
Ишрат-Хана, Биби-Ханым,
Дворец Тимура, и над ним,
Зурна уж больше не поёт,
Корнай к победе не зовёт.
Чудесных песен не слыхать
И танцев гурий не видать.
В руинах ветер лишь гуляет
Усердно пылью заметает,
Нещадно солнце лишь печёт,
Порою землю здесь трясёт,
Афганец вихрем налетит
Песчаной бурей закружит
Иль волей злой, надежд невежд,
Крушит фанатик, лишив надежд
Увидеть миру красоту
Творил эмир что, в том роду.
Не лучше доля мавзолея,
Хоть имя Гур-Эмир лелея,
Его власть должно не хранит
И сон усопших мало чтит.
Тимур там грозный упокоен,
В былом  воитель, храбрый воин.
В гробницах внуки там лежат.
Лишь духи сон их сторожат.
И так, из года в год, уж много лет
Живым к былому дела нет.
Тем тает, словно снег весной,
Скрываясь молча под землёй,
Величье - прошлое веков,
Основа будущих годов.
А рядом новый Самарканд.
Он, как и все, Термез, Коканд
Бредет, не зная сам куда,
В грядущем  тьма и пустота
Тоску веселеем полнит.
В нём разум, воля видно спит,
А милосердная жестокость
Рекою времени течёт.
В забвенье ль скроет одиноко,
К вершине ль жизни поведёт.
И чудится мне глас эмира,
Пронзая толщу лет веков,
Могучий рокот властелина,
Его правдивость грозных слов:

«Велик Аллах! Он милосерден.
Вам, ниспослав творить и мочь,
Но сколь же вы притом беспечны,
От нужных дел умчавшись прочь
Не вняв завет, быть справедливым,
Чтить долг и право быть собой,
Вот потому на ниве жизни
Грешны не редко вы порой.
Всё вижу я сквозь даль и время,
Кто что творит. Моё ль то племя?
Ничтожен сколь стал мир вокруг
И рознь племён повергла вдруг
В междоусобицу, кичливость
Порой в распутство даже в лживость,
В страданье, боль, и тех, и тех,
Залило чем в межречье всех.
Чем возгордились вы собой,
Отметит что ваш путь земной,
Какую мудрость изрекли
В копилку прошлого земли?
Мы ж, были мудры лишь тогда
Когда  двуречья племена,
Во всём одна была страна.
Мне ныне горько наблюдать
Что продолжаете опять
Рядиться спесью меж собой,
Должны б кто жить одной семьёй.
В том вижу я злокозни ада,
Когда не дружны меж собой,
Под небом Азии родной,
Кто вместе, на одной земле живёт,
Одну и ту же воду пьёт
И дышит воздухом одним,
И Повелитель их один.
К стопам Аллаха припадаю,
Молю, Всевышний, лишь о том,
Сколь град богат, я это знаю,
Всё ж, просвети его умом!
И вот тогда, в том нет сомненья,
Здесь каждое очнётся племя.
Вновь, меж могучих наших рек,
Воспрянет  духом человек.
Пока ж, то наважденье сатаны.
Пределы бед трагичны и страшны.
Но то, что есть, то лишь начало!
Грядёт ужасного не мало,
Где в схватке меж добром и злом
Сгорите вы в геенне одним  днём
Коль не осилите понять
Где вам убежище искать.
Но помнить стих Корана вы должны
И уяснить его без суеты.
«Аллах, того, что есть по жизни,
Не меняет,
Пока люд сам того не исправляет»!

А в Самарканде ночь темна,
Тревожны сны, вкруг тишина
И время медленно течёт.
Аллах, велик!
Но, что сей город дале ждёт?!




Коран – священная книга мусульман;
Межречье – местность в Средней
           Азии, между Амударьёй
           и Сырдарьёй;
Регистан – (песчаное место), площадь
           образованная ансамблем
           трёх медресе: Улугбек,
           Тилля-Кари (позолочен-
           ное) и Шир –Дор ( с тиг-
           рами на дверях);
Шахи – Зинда – ансамбль мавзолеев;
Ишрат – Хана – мавзолей;
Биби – Ханым – мавзолей;
Гур – Эмир – усыпальница Тимура;
Достархан – скатерть;
Кальян – прибор в виде кувшина, в
         котором курительный дым
         пропускается через воду;