Отказ!

Свою интеллигентную бумагу
Аляповатыми мазками
Измажу я с размаху
Своими жалкими стихами.

В своей искренней порочности
Я переплюну сам себя,
И будет всё как в точности
Под хрупким небом ноября.

Свои холсты не выставлю
На улицу, под снег.
Камин я лучше выкормлю
Под смех бредовых нег.

Я лето встречу пьяным,
Разденусь и сниму глаза,
Плясать примусь я со стаканом
И рьяно холить небеса.

Я положу на плаху своё сердце,
Я вырву с корнем душу.
На эшафоте обрёл себе я место –
Дождя проклятье на себя обрушу.

Я зашепчу вам всем во тьме,
Я зашепчу вам всем в тумане,
Как разбивались слёзы в тишине,
Как я купался с головой в дурмане.

Я разорву свою строку,
Я истерзаю свои слоги,
Я буду петь свою тоску –
Я в грёзах умываю ноги.

Своим изголодавшимся укором
Я поражу станок печати;
Своим бескомпромиссным взором
Я накажу вас, кстати,

Вы знали, как бывают небеса
Чудесны пьяною порой,
И как прекрасны голоса,
Рассыпанные звёздною крупой.

Вы знали, как я предавал себя,
И как молился я в грозу,
Отчаянно в сердцах скорбя,
Ронял грехи на алую росу.

Себе я резал пальцы,
Чтоб не писать проклятых строк.
Они как свадебные вальсы
Наврали мне, что я пророк.

Пророк, насиловавший рифму,
Пророк, которого до дна
Испили бешеные нимфы,
И поразила слепота.

Но слеп не глаз, не слух мой.
Не тронуты мои уста.
Они оставили немой
Мои завядшие сердца.

Я, извалявшийся в грязи
Сонетов и памфлетов,
Искал свои забытые пути
Своих разнузданных куплетов.

Я не забуду эту страсть
Строки, чернил и моего пера.
Я отдаю себя под власть
Того, что потерял вчера.