Черный бумеранг для Красной России. Часть 1

Национальный проект.

«Каждый человек, появившийся в твоей жизни, все события, которые с тобой происходят, - все это случается с тобой потому, что это ты притянул их сюда. И то, что ты делаешь со всем этим  дальше, ты выбираешь сам».
                (Ричард Бах. «Иллюзии»)

«Возьмите вы наших славянофилов. Что в то время Россия сделала для культуры? Какие образцы она показала миру? А ведь люди верили, что Россия протрет глаза гнилому Западу. Откуда эта гордость и уверенность? И вы думаете, что жизнь изменила наши взгляды? Нисколько! И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живем фантастически»!
                (Павлов И. «Русский ум»)



Бред-и-словие.
    Однажды много тысяч лет назад, в недалекой, прохладной африканской стране появился избранный народ. И была у избранного народа своя библия; «Майн Кампф». За грехи перед Марсом белые ангелы многих из них увозили в цепях в страну убитых ав(и)атаров и заставляли там работать на хлопковых плантациях. Руководили белыми ангелами высшие Ангелы из Клана братьев в Белых Балахонах. Но однажды в африканской стране появился с миссией мессия… доктор Швейцер. Все посмеялись над ним! А какая-то славянская мафия убила доктора… Прошли века и появилась новая государственная религия! И только посвященные белые ангелы могли читать священные книги; Ветхий «Майн Кампф» и Новый зовет доктора Швейцера. В то время и появился антисловянизм в его средневековой форме мафии.


У-Часть 1.
    «Древнейшая история израильтян не может быть подтверждена никакими источниками помимо Ветхого завета, - говорил математик и философ Б. Рассел, - и поэтому не представляется возможным установить, в каком пункте она перестает быть чисто легендой». С историей Древней Греции, (как и с историей Древнего Рима), таких проблем не возникает. Оракул не называл Сократа мессией и совесть греков,  гуманно предложивших Сократу испить яду, чиста перед человечеством! (по мнению некоторых современных криминалистов это был Болиголов пятнистый - лат. Conium maculatum), Однако, «идея о том, что евреи являются избранным народом, (в первые четыре столетия нашей эры)оставалась невыносимой для греческой гордыни»…
    Опираясь на свой исторический опыт, Человек Западный в ХХ веке знал, что «отношение христиан к современным им евреям очень рано приобрело враждебный характер. Согласно принятому взгляду, Бог разговаривал с патриархами и пророками, которые были святыми людьми, и (б)ред-сказал им пришествие Христа; но когда Христос явился, евреи не могли узнать Его и потому должны были почитаться злонамеренным народом. Мало того, Христос отменил Моисеев закон, заменив его двумя заповедями: возлюбить Бога и своего ближнего; но евреи в извращенности своей и этого не могли признать. И как только христианство стало государственной религией, тут же появился антисемитизм в его средневековой форме. Номинально как выражение христианского рвения».
    И не чего страшного нет в том, что Человек Западный к тому времени уже основательно «вытеснил» и «спроецировал» свои дурные качества на «избранный народ». Никто не вспоминал о том, как в 426 году на Афины обрушился очередной мор. «После этой болезни, унесшей много народа, и особенно простого, нравственность, казалось, была похоронена вместе с сотнями и тысячами афинских граждан. Теперь, когда каждый день можно было ждать каких-то бед: эпидемий, землетрясений, вторжения спартанцев, политических репрессий или голода, когда никто не чувствовал себя в безопасности от доносов часто даже неведомых врагов и завистников, - представлялось совершенно нелепым хранить честность, порядочность и благородство души, любить ближних и чтить бессмертных богов. Золото, деньги становились понемногу единственной святыней, поскольку они одни казались чем-то надежным и твердым среди полного краха всех прочих традиционных ценностей.» Конечно, тогда во всем были виноваты философы… К сожалению, Про-Рим я ничего не знаю… Но к счастью Лев ГумиЛЕВ знает не только о «блуждающем суперэтносе», но и о том, что «в 313 г. Константин, победивший с помощью христиан своего противника Максенция, дал в Милане эдикт, ставивший христианство в преимущественное положение. И тогда чернь объявила себя христианской и начала с такой же яростью (как прежде христиан) истре-блять языческих философов.»
     Думаю, что Сократ в 399 году до н. э. простил свой зло-не-намеренный народ, ибо был уверен, что его «душа, посвятившая себя истинной философии», была готова покинуть бренное тело  «легко и спокойно». Это могут подтвердить Платон и «Федон». Ведь «такая душа уходит в подобное ей самой безвидное место, божественное, бессмертное, разумное, и, достигши его, обретает блаженство, отныне избавленная от блужданий, безрассудства, страхов, диких вожделений и всех прочих человеческих зол, и – как говорят о посвященных в таинства – впредь навеки поселяется среди богов».
     Выпорхнул из рук моих двуглавый орел; в одной голове которого нашла себе приют идея к(ат)оличества, а в другой голове - идея право-славия. Но так как в груди  орла билось одно сердце, то его душа могла утешить себя только общей идеей нелюбви к евреям. На Святой Руси эта идея должна была, по определенным причинам, стать бессознательной. Возможно поэтому и сегодня студенты и преподаватели, вспоминая ереси  на Руси, могут прочитать в «истории России» о том, что (не смотря на наследие татаро-монгольского ига), мы по некоторым прогнившим досточкам, шагали в ногу с суровыми людьми Запада. На Русь волна еретичества докатилась во второй половине  XIV в. – начале XV в.,  и не случайно первые ростки проклюнулись в Новгороде и Пскове – крупных торговых городах, тесно связанных с западными странами. «Суровые меры, напоминавшие такие же расправы инквизиторов на Западе, - говорят про-священные без РАН, - со «своими» еретиками, не искоренили ересь. Прошло несколько десятилетий, и новая волна ереси пришла из Новгорода. Ее называли ересью жидовствующих, потому что первыми ее распространителями были приехавшие в Киев евреи. Е(в)ретики отрицали божественное происхождение Иисуса Христа и говорили о его человеческой сущности, отвергали почитание икон, монашество, поклонение святым». Будет не уместным напоминание того факта, что когда-то давно, даже «римские власти путали христиан с евреями…» На Руси было больше проницательности… и глупо(ко)мыслия.
   Если нырнуть еще  глубже, то можно узнать, что возникновение ереси в Великом Новгороде во второй половине XV века обычно связывают с неким проповедником по имени Схария и его сторонником Истомой. Сведения о учении Схарии и его последователей весьма отрывочны и их источником является исключительно обличительная литература их церковных оппонентов. Некоторые современные учёные (Руслан Скрынников, например) предполагают, что Схария был выдуман противниками жидовствующих (Иосифом Волоцким) для дискредитации секты… Как обычно, в общем, на Руси были не равнодушны к евреям… И равнодушны к невежеству! И к науке!
    А вот в Италии, доминиканец Кампанелла (1568-1639), порвав с монашеским п(р)ошлым, однажды заявил: «Невежество сразить я в мир пришел!» Это не помешало ему завести знакомство с евреем  по имени Авраам. Авраам был знаток оккультных наук: магии, астрологии, некромантии. К тому же, Авраам был, как и Кампанелла, страстным поклонником Телезия, который утверждал, что только опытным путем можно постичь внутренние закономерности природы: «Критерием истины является опыт!» Они много беседовали о религии. Авраам, смеясь вместе с Штекли А., цитировал старую книжку «О трех обманщиках», в которой говорилось, что Христос, Магомет и Моисей, пользуясь людским легковерием, беззастенчиво надували народ. Конечно, Авраама арестовали. И даже распространяли слухи, будто он был турецким шпионом. Неужели еврей сбил Кампанеллу с праведного пути? Или Кампанелле было что читать, было на что смотреть и было что сравнивать? Свобода воли и разум не покидали его даже в застенках Замка Святого Ангела. Невероятно, но Кампанелла провел тридцать лет в тюрьме и даже там у него были ученики. Таков истинный архитектор «Города Солнца».
     Но до знакомства с Авраамом и Инквизиторами Внутренних дел, Кампанелла, говорят, успел познакомить самых любопытных итальянцев со своими взглядами на мир. «Общество до тех пор не избавится от разъедающих его язв, - говорил Кампанелла, - пока люди будут продолжать слепо верить в догматы, придуманные властолюбивыми и жадными до наживы жрецами. Не религиозными предписаниями должны руководствоваться люди, а твердыми данными науки, основанной на тщательнейшем изучении природы. Вера в сверхъестест¬венное — это признак невежества. Сверхъестествен¬ных вещей в природе не существует. Любое загадочное явление кажется чудом, пока оно разумно не объяснено. Зимой в Риме произошло страшнейшее наводнение, и попы уверяли, что это кара божья. Кара божья? Не надо быть большим мудрецом, чтобы предсказать, что Тибр будет раньше времени выходить из берегов, — папа Сикст V, борясь с партизанами, приказал вырубить леса всей Кампаньи. Часто «чудеса» — это всего лишь явления природы, происходящие в силу естественных законов. Знающие люди могут не только объяснять чудеса, но предсказывать их и извлекать из них пользу. Моисей не совершил никакого чуда и не заставлял море отступить — он просто со своими евреями, спасаясь от фараона, воспользовался морским отливом! Евангелие — это не какие-то божественные от¬кровения, это книга, составленная первыми проповедниками секты Христа. Сам Иисус вовсе не сын божий. Он смертный человек, такой же законодатель, как Магомет у арабов или Моисей у древних евреев. Рассказ о воскрешении — одна из сказок, выдуман¬ных приверженцами Христа для его пущей славы. Его тело, разумеется, не вознеслось на небо, а было украдено учениками! Кампанелла смеялся над непорочным зачатием девы Марии, притчу о грехопадении Адама называл пустой басней и потешался над людьми, которые искренне верили в таинство евхаристии, когда будто бы хлеб и красное вино превращаются в тело и кровь Христовы. Философские доводы он  перемежал  с шутками.  Почему попы любят обряд причастия и так охотно берут в руки чаши, наполненные церковным вином? Чтобы лишний раз выпить! Кампанелла беспощадно бичует… церковников: христианские догмы служат им для защиты вопиющей несправедливости, когда один наслаждается всеми благами жизни, а другой умирает от голода. Ссылки на религию и на бога — это сети, которыми своекорыстные люди опутывают народ, чтобы держать его в подчинении! Бога нет, утверждает Кампанелла, есть разум, есть природа. Абсурдно верить в троицу или в загробную жизнь. Душа человека после смерти превращается в ничто. В природе не существует ни чистилища, ни рая, ни ада, ни ангелов, ни чертей. Он не может удержаться от саркастических замечаний, когда видит людей, поклоняющихся кресту. — Что такое крест? — восклицает Кампанелла. - Кусок дерева! А вы молитесь ему как святыне!..»
     Сегодня никто не будет молится куску дерева, как святыне. Вас никто не сожжет на костре. Говорят, что в Китае чиновника, берущего взятки, могут расстрелять. В  России подобного ужаса, слава богу, нет. Зато для человека с неокрепшим сознанием (не)всегда есть р-иск утонуть в «Живой воде». Заговорщики не спять и наблюдают за вами, даже когда вы держите в руках американские доллары. В своей книге «Иезуиты и их отношение к России» (1865 г.) историк и славянофил Юрий Самарин (1819-1876) писал: «Впустить в Россию орден иезуитов, это все равно, что впустить в нее заведомо и сознательно шайку шулеров, воров и тому подобных художников, и даже не все равно, а во сто раз хуже. Вор употребляет грубые вещественные средства для своего дела; вор боится полиции, преследуется ею и сдерживается более или менее стра¬хом огласки. Иезуиту же нечего бояться:   его деятельность почти неосязаема, неуловима, она прикрыта благочестием, и ложь до такой степени перемешана с истиной, что отделить ее в этом химическом растворе чрезвычай¬но трудно: признавая всяческие средства годными для своей цели, иезуит не столько совершает сам, сколько внушает преступления, делает их нравственно возможными для людской совести, но редко может быть юридиче¬ски уличен. Известно, что по учению иезуитскому цель освящает самые безнравственные средства, употребленные для ее достижения...». (Иногда по ночам мне кажется, что именно иезуиты осуществили революцию 1917 года, и тогда я…) Было время, когда один из генералов ордена иезуитов признавался: «Из этой комнаты я управляю Парижем, не только Парижем, но и Китаем, не только Китаем, но и всем миром, и никто не знает, как это делается…» К счастью для Блеза Паскаля, иезуиты, которых боялись в России, никак не смогли воспрепятствовать появлению в 1649 году  «Писем к провинциалу» («Письма…» вызвали во многих французских городах широкое движение протеста против морали иезуитов). А годом ранее, в 1648 году, в Англии казнили короля… Но я не вижу в этом никаких связей. И все же при входе в кинозал 1911 года, я надеваю волшебные очки (-3D), которые мне предлагает русский историк-режиссер книги «Тайная сила масонства» Александр Селянинов (к сожалению не нашел его биографических данных). Сюжет прост: «После убийства короля Карла I раввин Манассе-бен-Израель сделался первым советником Кромвеля и легко достиг возвращения своих единоплеменников в Англию. "Кромвель, благодарный Израилю, - пишет еврей Дармештетер, - открыл евреям двери Англии". Знаменательно, что Кромвель и его последователи, по словам Греца, совершенно не признавали Нового Завета (т. е. религии Христа) и следовали только предписаниям Ветхого Завета, являясь в то же время "восторженными поклонниками избранного народа". Власть Кромвеля, по словам Герье, была "узурпации, ненавистной большинству народа",   ибо как только была введена в Англии республика, общественная жизнь приобрела там совершенно определенный еврейский оттенок. "Недоставало, - говорит Грец, - только того, чтобы парламентские ораторы произносили свои речи по-еврейски, до такой степени все напоминало собою в Англии Иудею. Один из тогдашних английских писателей даже предложил праздновать субботу вместо воскресения, доказывая святость субботы и необходимость для англичан празднование именно этого дня... Многие республиканцы прямо выражали желание, чтобы государственные законы признавали тору нормою для Англии.» Любители «живой воды» с удовольствием смотрят этот фильм. А у меня разболелась голова, и заслезились глаза… 
    Англичанин Томас Карлейль (1795-1881) видел Кромвеля иначе. Значит, и его отношение к английской действительности было иным. Саймонс Дж. Пишет: «Книга Карлейля «Письма и речи Оливера Кромвеля с толкованием», вышедшая в 1845 году, представляла собой поистине выдающееся достижение. В то время, когда Карлейль работал над ней, господствовало и никем не оспаривалось мнение о Кромвеле, выраженное вигом Джоном Форстером: «жил, как лицемер, и умер, как предатель». Желая опровергнуть эту точку зрения, Карлейль строит свою книгу в форме автобиографии: продираясь сквозь массу неточностей и предвзятых мнений о Протекторе, он находит оригинальные письма Кромвеля и с их помощью по-новому рассказывает его историю. Книга, таким образом, состоит из собственных писем Кромве¬ля, его речей, комментариев и пояснений Карлейля, а так¬же из великолепных описаний, таких, например, как эпизод битвы при Нэсби, ради которого он специально ездил осматривать место исторической битвы. Естественно, что мы теперь не ощущаем новизны этой книги, но в то время точка зрения, которую принял Карлейль и доказал фактами, казалась ересью. Книга настолько поразила всех как замечательный образец исторического исследования, что Кромвель как диктатор обратил на себя мало внимания. К удивлению и Карлейля и Джейн, «Кромвель» пользовался шумным успехом, несмотря даже на то, что многие, подобно Маргарет Карлейль, прочли в ней только напечатанные крупным шрифтом тексты Кромвеля и вовсе не обратили внимания на авторские комментарии». Сам же Карлейль в своих лекциях «О героях и героическом» в 1841 году говорил: «В суждениях о людях, подобных Кромвелю, об их честолюбии, лживости и т.д. делают обыкновенно две ошибки, извращающие весь ход наших мыслей и, к сожалению, весьма распространенные. Первую из них я мог бы назвать подтасовкой цели, преследуемой этими людьми, вследствие чего получается неправильное освещение исходного пункта и всего развития их деятельности. Шаблонные историки Кромвеля воображают, что он надумал сделаться протектором Англии еще в то время, когда занимался обработкой болотистых полей в Кембриджском графстве. Там он уже предначертал себе весь путь своей деятельности, выработал программу целой драмы, которую затем шаг за шагом и развивал траги¬чески, пользуясь, по мере своего движения вперед, всеми ресурсами ловкого игрока. Таков был, говорят они, этот хитрый, интригующий «лицемер» или актер. Таким образом, все дело извращается в самом корне и во всех отношениях. Подумайте только одну минуту, как плохо вяжутся подобные соображения с действительными фактами! В самом деле, насколько каждый из нас может предвидеть свою жизнь? Сделайте мысленно несколько шагов вперед, и вы убедитесь, что дальше все покрыто мраком, все представляется в виде неразмотанного клубка возможностей, опасений, попыток, неопределенных, слабо мерцающих надежд. Жизнь Кромвеля не была втиснута в известную программу, которую ему, при его беспредельном лукавстве, оставалось бы только трагически разыгрывать пункт за пунктом! Вовсе нет. Нам кажется, что это было так, но для него самого совсем не так. Какая масса абсурдных утверждений пала бы сама собою, если бы историки неуклонно придерживались одного только этого факта, неопровержимого факта!»
     А были ли евреи? Безусловно! В 1649 г., когда в Англии создавался Верховный суд справедливости и решалась судьба злополучного монарха, в совет офицеров поступил примечательный документ. Это была петиция от иудейской общины, давно уже на полулегальном положении (иудеи были официально изгнаны из Англии еще в 1290 году) существовавшей в Лондоне. Вы почитаете наши книги, говорилось в этом послании, вы ссылаетесь на наших пророков. Так почему же вы продолжаете преследовать наш народ? Прекратите гонения, откройте синагоги, разрешите нам свободно торговать в вашей стране. За это мы внесем в собор святого Павла 500 тысяч фунтов стерлингов. Соблазн был велик. Сотрудничество с иудейскими купцами сулило большие материальные выгоды. Против этого соображения мало кто мог устоять, и делом заинтересовались в самых высоких кругах офицерства. Услужливые юристы отыскали в старинных статутах соответствующую справку. Оказывается, Эдуард I постановил изгнать из Англии не всех вообще иудеев, а лишь ростовщиков иудейского вероисповедания. Известно, что в XIII веке крупнейшие богословы Европы, всесторонне рассмотрев вопрос, сошлись на том, что брать ростовщический процент с даваемых взаймы денег — не столь великий грех для христианина, как считалось прежде, во времена раннего средневековья. Однако нетрудовому доходу ростовщиков-христиан положили строгий предел: они не должны взимать более шести процентов. Если христианин-заимодавец требовал больше, против него можно было возбудить дело в церковном суде. Но ростовщики иудейского вероисповедания церковным судам не подлежали и, следовательно, могли взимать (и взимали!) куда более высокий процент (король безуспешно пытался ограничить рост хотя бы 43 процентами). Естественно, что ростовщики-христиане разорялись, а ростовщики-иудеи богатели за счет короля, крупных лендлорддов, мелких и средних рыцарей, купцов и крестьян, чем вызывали всеобщую ненависть. Под нажимом некоторых влиятельных купцов из Сити Эдуард I, сам, как и другие короли, неоднократно пользовавшийся услугами иудейских ростовщиков, издал постановление о выселении их за пределы Англии. Теперь же, в годы революции, с отменой королевской власти и епископальной церкви дела о взимании ссудного процента переданы были в ведомство гражданских судов. Поэтому теперь возвращение иудеев-ростовщиков в Англию не сулило англичанам такого разорения, как прежде: они уравнивались в правах и возможностях. Говорят, что «Кромвель был в целом сторонником широкой терпимости и, как правило, доброжелательно относился к представителям других наций». 4 декабря Кромвель выступил в совете с речью, в которой доказывал, что закон 1290 года об изгнании иудеев из Англии — это акт королевской прерогативы, и его можно и должно отменить. Однако многие возражали. Тогда Кромвель прекратил дебаты и отложил рассмотрение дела. Никакого законодательного постановления на этот счет издано не было, - но иудеи с этих пор почувствовали себя в Англии более свободно. Они перенесли из Амстердама в Лондон свои конторы и стали активно участвовать в британской торговле. На протектора они смотрели с надеждой и верили в его покровительство. Но лишь восемь лет спустя, когда Кромвеля уже не было в живых, а на английском троне правил Карл II Стюарт, им было наконец официально разрешено жить и пользоваться свободой в Англии.
    Селянинов, конечно не Карлейль. Он пишет Английскую историю для русских, пытаясь их образумить… и не делать революционных глупостей… «При Эдуарде I евреи были изгнаны из Англии. Прошло более трехсот пятидесяти лет прежде, чем им удалось с помощью Кромвеля снова там водвориться… Когда Кромвель незаконно распустил "долгий" парламент (о причинах умалчивается) и созвал новый, то последний "предложил Кромвелю составить совет из семидесяти членов согласно числу членов древнееврейского синедриона. В парламенте заседал между прочим генерал Томас Гаррисон, анабаптист, стремившийся вместе со своей партией к введению в Англии Моисеевых законов...  "Парламент не замедлил поставить на очередь еврейский вопрос"... Однако вопрос об узаконении права евреев вновь селиться в Англии встретил большое сопротивление со стороны всего местного населения. Кромвель и небольшая партия были на стороне евреев, но остальная масса была против. "Тогда Кромвель закрыл совещания, объявив, что он разрешит это по своему собственному усмотрению". Итак; вот какой характер имела английская революция 1645 года.  Вот для кого старался "лорд-протектор Англии"! Вот в пользу кого была пролита кровь короля и многих благородных англичан! Однако Кромвелю и его партии не удалось в этот раз преодолеть инстинктивного отвращение английского народа к евреям и евреям еще около ста лет пришлось дожидаться равноправия в Англии».
     Но если Селянинов вселяет в вас ипотечную веру, то  вы сегодня посочувствуете премьер - министру в его борьбе с российскими банкирами. «Если христианин-заимодавец требовал больше, против него можно было возбудить дело в церковном суде. Но ростовщики иудейского вероисповедания церковным судам не подлежали и, следовательно, могли взимать (и взимали!) куда более высокий процент (король безуспешно пытался ограничить рост хотя бы 43 процентами)».
     Лев Гумилевский в 1975 году говорил, что «созданный Петром 1 замечательный русский флот, поддерживавшийся на той же высоте в течение всего 18 века, в царствование Александра 1 пришел в упадок, так как установился взгляд, что флот России не нужен. Неудевительно, что переворот, произведенный в промышленности паровым двигателем, застал военный флот царской России врасплох. В тридцатых годах вместо колеса появился гребной винт, дававший огромное преимущество для военного судна… Синопская победа (1853)… и, …русский флот по приказу командования был затоплен при входе в Севастопольскую бухту». Не стоит ФАНТАзировать, что сказал бы по этому поводу граф С. С. Уваров, так как в свое время он уже высказался …. Однако можно вспомнить, что профессора Московского университета Швырев и Погодин «резко противопоставляли Россию «гниющему Западу», который сотрясают революции… Они видели всю благодать России в умном и заботливом Самодержавии и крепостном праве». Но пока Лев Толстой защищал Севастополь, Пибоди к 1854 году удалось достичь в бизнесе невероятных высот. В Сейлеме, штат Массачусетс, была даже в ходу поговорка: «Либо уж стать таким, как Пибоди, либо вообще никем», — однако сам герой этого крылатого выражения в молодости был никем. Он родился в 1795 году в Южном Данверсе (теперь Пибоди), штат Массачусетс, в бедной семье и в одиннадцать лет, бросив школу, пошел работать в магазин приказчиком. Затем принимал участие в войне 1812 года, после чего переехал в Вашингтон, округ Колумбия, и занялся оптовой торговлей текстильными товарами. В 1827 году Пибоди уже был «кое-кем», потому что стоил восемьдесят пять тысяч долларов, а его фирма имела филиалы в Нью-Йорке и Филадельфии. В 1837 году он при¬нял решение переехать в Лондон и открыть офис в Сити. К этому времени он торговал с Англией, континентальной Европой, Индией и Китаем, а годовой торговый оборот его фирмы составлял семьсот тысяч долларов. Наблюдая, как ведут дела ведущие банкирские дома Лондона, Пибоди (как и Джуниус Морган) пришел к выводу, что заниматься международными торговыми операциями можно, даже не покупая и не продавая товары, и что это гораздо выгоднее, и переквалифицировался из коммерсанта в банкира. Он начал выдавать кредиты под проценты американским фермерам, хлопковым плантаторам, иностранным оптовым покупателям и заниматься обменом валюты для нужд международного экспорта-импорта, быстро став специалистом в области краткосрочной торговли. Впрочем, он делал также и долгосрочные капиталовложения, направляя европейский капитал в Соединенные Штаты. В те времена ведущие банкирские дома (так называемые haute banquet (Банки высшего уровня), например, принадлежавшие семейству Ротшильдов или братьям Бэринг, клиентов не домогались и бизнес друг у друга не перебивали. Они ждали, когда короли, правительства и предприниматели придут к ним сами. Чтобы успешно конкурировать на этом рынке, не нарушая правил Старого Света, Пибоди пришлось проявить чрезвычайно острое финансовое чутье и политическую прозорливость. В 1851 году правительство было не в состоянии финансировать участие США в международной выставке промышленных товаров, организованной принцем Альбертом в лондонском Хрустальном дворце. Да и экспонаты, которые могли представить США, ничего интересного не представляли — посуда, мыло, — пока Джордж Пибоди не вложил в это дело пятнадцать тысяч долларов. В результате с мая по октябрь 1851 года шесть миллионов посетителей выставки могли увидеть жатку Сайруса Маккормика, револьверы Сэмюела Кольта и печатную машину Ричарда Хо. После этого Пибоди приобрел авторитет в дипломатических кругах и неизменное расположение супруги принца Альберта, анг¬лийской королевы. Через некоторое время конгресс эти затраты ему компенсировал. Да, было время собирать деньги! И было время ра(з)довать их …
         Пибоди не пришлось исповедоваться. А вот Лев Толстой написал свою «Исповедь». Видимо, наболело… «Без ужаса, омерзения и боли сердечной не могу вспомнить об этих  годах. Я убивал людей да войне, вызывал на дуэли, чтоб убить,  проигрывал в  карты, проедал  труды  мужиков,  казнил их,  блудил,  обманывал.  Ложь,  воровство, любодеяния всех родов, пьянство, насилие, убийство... Не было  преступления, которого бы я не совершал, и за все  это меня хвалили, считали и считают мои сверстники сравнительно нравственным человеком. Так я жил десять лет. В это  время  я стал  писать из тщеславия,  корыстолюбия  и гордости. В писаниях своих я делал то  же самое,  что и  в жизни.  Для  того чтобы иметь славу и деньги, для которых я писал, надо было скрывать хорошее и выказывать дурное.  Я так и делал. Сколько раз я ухитрялся  скрывать в писаниях  своих, под видом равнодушия и даже легкой насмешливости, те мои стремления к добру, которые составляли смысл моей жизни…». Не ужели за это его православная церковь предала анафеме? Наверное, - нет! Ведь Толстой добавляет: «И я достигал этого: МЕНЯ ХВАЛИЛИ...». За сокрытие стремления к добру! А может все дело в тех представлениях Толстого о вере, которые были известны не только Ивану Бунину (1870-1953)?...: «Преклоняясь перед Христом, Толстой в нем бога не видел: я не раз от него самого слышал, что, если бы он считал Христа богом, Христос потерял бы для него все свое обаяние. Обычное воззрение неверующих. Толстой был человеком   современным,   позитивистом.   Он   был слишком умен, чтобы не понимать, что разум наш ограничен; но, признавая ограниченность разума, он не допускал и того, чтобы разум мог узнать абсолютную истину в порядке веры и откровения. Он любил употреблять слова — религия, бог, бессмертие... Но бог был для него — непонятная, начальная   сила; бессмертие духа — простое признание факта, что наша духовная сила откуда-то появилась и, следовательно, куда-то уйдет; а вера... есть не столько знание истины, сколько преданность ей. Всё это очень далеко от учения церкви…» Но это очень близко к молодому Альберту Швейцеру, духовному сыну Льва Толстого. Швейцеру, который в своих упорных и вдохновенных трудах открыл миру нового Баха – музыканта-поэта и музыканта-живописца… Швейцера Толстой побудил к этическим исследованиям, и в своей философской книге Швейцер назвал его «великим вдохновителем». Сам Швейцер не решился завязать переписку с Толстым и впоследствии писал: «Мой друг Ромен Роллан сделал это и не мог нарадоваться такому знакомству». Возможно Толстой пришел к язычеству? Ведь и Макс Штирнер вспоминая Сократа, писал: «Сократ говорил, что недостаточно обращаться к рассудку: в любом случае все дело в том, для чего к нему обращаются. Теперь мы сказали бы: нужно служить добру. А служить добру – значит быть НРАВСТВЕННЫМ. Поэтому Сократ и является основателем этики». (В 1905 году, достигнув тридцатилетия, Швейцер принимает решение посвятить остаток  жизни лечению африканцев в глухих джунглях Габона.) Но это не всем интересно…
    ОПРЕДЕЛЕНИЕ СВЯТЕЙШЕГО СИНОДА от 20–22 февраля 1901 г., № 557,  С ПОСЛАНИЕМ ВЕРНЫМ ЧАДАМ ПРАВОСЛАВНЫЕ ГРЕКО-РОССИЙСКИЕ ЦЕРКВИ О ГРАФЕ ЛЬВЕ ТОЛСТОМ: "Святейший Синод в своем попечении о чадах Православной церкви, об охранении их от губительного соблазна и о спасении заблуждающихся, имев суждение о графе Льве Толстом и его противохристианском и противоцерковном лжеучении, признал благовременным, в предупреждение нарушения мира церковного, обнародовать через напечатание в «Церковных Ведомостях» нижеследующее свое послание: БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ Святейший Всероссикий Синод верным чадам Православные Кафолические Греко-российские Церкви о Господе радоватися..."
     После опубликования текста, - пишет Петров Г. И. - отлучения по благословению синода с церковных амвонов полился мутный поток злобных и оскорбительных эпитетов, выкриков и угроз по адресу писателя, и чем выше был ранг иерархов, тем яростнее громили они «дерзко восставшего на господа, лжеучителя», разжигая низменные инстинкты слепо фанатичной толпы, призывая всяческие кары и несчастия на голову Толстого. И не только с амвонов, но и со страниц реакционных церковных и ЧЕРНОСОТЕННЫХ газет и журналов на Толстого сыпались бесчисленные гнусные инсинуации и чудовищные, не совместимые со здравым смыслом, выдумки». Обнинский В. 1910 году «В Астапове», газета «Утро России», напишет: «...Чем оправдаемся мы в нашем новом преступлении?.. – Сгубили Пушкина и Лермонтова, лишили рассудка Гоголя, сгноили в каторге Достоевского, выгнали на чужую сторону Тургенева, свалили, наконец, на деревянную лавку захолустной станции 82-летнего Толстого!.. Наша жизнь – какое-то сплошное нисхождение в бездонную, тусклую яму, на дне коей поджидает нас небытие, духовная смерть».
      Очень не забавно, что сегодня, вначале ХХ! создатели «Концепции Общественной Безопасности» смело черпают «Живую воду» из источников Истархова. Надеясь на «Удар русских богов» Истархов пишет: «Типичным представителем этих “гуманистов” (сатанистов) являлся Лев Толстой со своей христианской теорией “непротивления злу насилием”. Когда революционеры-террористы убивали жандармов (работников правоохранительной системы), граф Толстой молчал как рыба. Но когда этих убийц ловили и вешали, граф Толстой поднимал вой на весь мир: “Не могу молчать!” За это Ленин прямо назвал Толстого “зеркалом нашей революции” (8, гл. сыны лукавого). Интересно задать вопрос: “Что же могло привлекать в христианстве такого талантливого человека, как Толстой?” Наверное, одинаковые педерастические наклонности Христа и Толстого. Толстой в своем дневнике от 29 ноября 1851 года пишет: “Я никогда не любил женщину... но я довольно часто влюблялся в мужчин... Я влюблялся в мужчину, еще не зная, что такое педерастия”. В отличие от этих гуманистов-либералов Достоевский пишет: “Если кто и погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы». А потом выходят ВидеоЛекции для студентов ВУЗов  всех про(100)филей… Генералы по-отечески, или по жречески помогают во всем разобраться… Но не все знают, в отличие от Сократа, «в чем же софист и сам сведущ, и ученика делает сведущим»?
      Тем не менее, в то недалекое время, люди были не глупее. Ни белее,  ни чернее и не краснея… И Витте сказал свое слово о «черносотенном движении, которое сыграло громадную роль в нашей революции и анархии…» И добавил, что «эта партия сыграет еще громадную роль в дальнейшем развитии анархии в России, так как в душе она пользуется полной симпатией государя…» Конечно, слова вернулись к Витте бумерангом…
     Известно, что небрежно брошенное слово может убить человека. К счастью для Ивана Солоневича, он  просто однажды, будучи уже за пределами России, обронил..: «Еврейская политика была неустойчивой, противоречивой и нелепой: ее основной смысл заключался в попытке затормозить капиталистическое развитие русского сельского хозяйства. Поэтому при Императоре Николае I евреи пользовались полным равноправием и даже получали баронские титулы: крепостное право все равно не допускало в деревне никаких капиталистических отношений. При его отмене была сделана попытка не допустить капитализма в разорившиеся дворянские гнезда. При Николае Первом еврейство было лояльным по адресу Империи, при последних царствованиях - оно перешло на сторону революции, чтобы в этой революции потерять еще больше чем потеряли другие народы России. Ибо Гитлер был тоже последствием русской революции...»