Альбрехт Дюрер. Апокалипсис

"Какое истинное наслаждение перебирать эстампы…"
                Поль Верлен


Как я люблю один, при свете лампы
разглядывать старинные эстампы.
Возьмем хотя бы Дюрера… Его
гравюрный Апокалипсис. Чего
тут только нет! Каких деталей!
Каких мельчайших черточек, штрихов!
Вот, скажем, час назад –не далее
по телевизору  казали…А каков
был вид врезающегося в небоскреб крыла –
ни дать --ни взять коса – в руке Костлявой!
А как валились из окон тела!
Ну и дела! Бесплатною халявой
ужасных зрелищ  насладился всласть
я в эту ночь! А то чуть-что-плати,
хоть за Годзиллу, или за  блокба—
стер любой… Да и в кино идти,
поверьте,  лень, хоть там и понарушат
нью-йоркских небоскребов и араб
в заложники захватит  кучу баб
и мужиков, чтобы Салмана Рушди,
те  не читали  на ночь... Но Бен Ладен
как джин из лампы , из моей настольной, 
вспухая взрывом  на экране: «Ладно!»--
погромыхал: « Вот вам --сюжет достойный
для Голливуда! Вы адреналина
подбросить в кровь желали? Получайте …
Там, где  стояли «близнецы», --руина …
К тому же  котловина --для  мечети…»


Как я люблю один при свете лампы
разглядывать старинные эстампы...
О, Дюрер! Гениальнейший   пророк!
О, Нострадамус   паутины тонкой
светотеней и символов, и смыслов…
 Вот здесь Звезда  Полынь своей шпажонкой,
разит, пронзая, этот грешный шарик,
не соответствующий…Было бы пижонством
надеяться, что  все же не зажарит
Всевышний нас, всех нанизав на вертел,
как   нескольких друзей Синдбада
Циклоп  прожорливый…Исполнит он, поверьте,
все обещания  насчет  чертей и ада
на этом свете, чтоб на том уже
нам что-то показать поинтересней—
среди микрочастиц наш дух кружа,
и обещая, что еще воскреснем,
когда—нибудь опять, из них слепясь,
и выйдем  с телом  жаренным на связь. 

 Я Библию кладу поверх газеты. 
Кладу я рядом с Библией  Коран…
Из-под подушки --том Бгахават-Гиты…
А с книжной полки книгу про уран
и стронций, и другую чертовщину
я достаю…Блуждаю среди стран…
Взмолясь, твержу: «Тащи, тащи – ну,
мой  Разум  Блед –вот эту колесницу,
в которую уже запряжены 
все кони  Дюрера»…Переверну страницу
залистанного тома… Нет! Должны
же быть ответы  --для чего  все это--
 как будто бы бревном– в глазу экрана!
Циклопу – в глаз попали –и газета
орет гекзаметром –одна сплошная рана…
Торчит из глаза толстый фюзеляж…
И дым валит,  и в две руки  схватясь,
Кин-конг из глаза рвет  бревно…так аж   
визжит от боли сотовая связь.
Спеши Улисс! Садись в свою скорлупку…
На весла налегай! Моли богов!
 И догадайся –умно или глупо
все это? Но ведь мир таков…

Я Алладин моей настольной лампы,
я раб ее, я страж ее бессонный…
Из  всех углов протягивая лапы
мир тянется – и сквозь мираж бетонный,
впадая в раж, просовывает Гоголь
свой вездесущий нос, без кинопроб,
чтобы пронзить, пошаривши немного
по стеклышку—я для него микроб.
Нос --фюзеляж, игла Адмиралтейства,
а небо –лишь предметное стекло.
И вот сижу в углу—отец семейства.
Мне лампою головку напекло...

11 сентября –17 января , 2001 г.