37 Атос был в шоке от кольца гасконца. Фраг. роман

...Атос добавил голосом умильным:
– Хочу увидеть вещь со всех сторон.
   Есть что-то очень схожее с фамильным
   сапфиром моей матери, но он

   когда-то мною был подарен некой…
   А впрочем, это нынче тайна века…
   Ужель и для     камней     так тесен мир?
   Иль их распространяют под копир?
 
   Свою вещицу взять сумели     где     вы?
   Иль выменяли чудный сей сапфир
   удачно на подарок королевы?
– О, нет. Всего-то лишь сходил налево.

   Сегодня я далёк от хвастовства,
   чтоб сходу ляпнуть про презент миледи.
– Презент миледи?!                – Да уж не от Кэтти.
– Мне нынче точно будет не до сна!

– Вы, в память о     сапфире     несравненном,
   иль в силу неизвестных мне причин,
   мой друг, невероятно стали нервным.
   Да, подарила. Правда, сей почин

   отнюдь не в мой был адрес. Не де     Вард     я,
   однако, этот перстень невозвратно
   достался мне.                – Догадываюсь как.
– Неведение и полнейший мрак

   сыграли свою роль одновременно.
   Но вы?! Вам было свойственно   надменно
   взирать    на драгоценности всегда!
    Расстроены всерьёз? Что за беда?

Атос стал на глазах совсем уж хмурым.
Вещь изучал он в пальцах и в пригляд:
«Нет, сходства быть не может! На смех курам
вся версия моя про дубликат»!

Лик искажён стал злобною гримасой,
когда на безымянной  палец он
надел кольцо – всё впору – снял не с мясом.
Тут вовсе почернел Атос лицом:

«Не странно ль, что оно пришлось мне впору?
С     царапиною     был сапфир мой, помню, –
Атос на камень пальцем указал. –
И вот она та самая! Кошмар!

Но как попасть мог перстень к леди Кларик?!
Уж сколько версий – я все     перебрал     их!
Я, знаете ль, не беден. Не клошар,
чтоб учинить скандал, Париж круша…

Сапфир сей – раритет! Ему нет равных!
Поверите ль, что это правда, вы?
В расстройстве я от обстоятельств странных.
Ведь так же, как вы взяли у вдовы,
давно когда-то сам я в ночь любви
подарок сделал…  А теперь вот тошно»…
Не мог Шарль надивиться на Атоса:
«Что в нём от сердца, что от головы?
Тайн сколько ж замешал он на крови?!

Атос напрягся. Это так заметно,
что спрашивать чревато напрямик.
Душа есть память и она бессмертна.
От памяти своей Атос поник»...

Шарль, у Атоса взяв кольцо обратно,
на палец не надел – вложил в карман.
– По выбору красоток, вы – гурман.
   Отчасти, д'Артаньян, за вас я      рад,      но…

   С миледи     избегайте     вы возни!
   Не меньше, чем с отеческой заботой,
   за вас переживаю я в связи
   интриги вашей с ней. Других     господ      ей

   Бог даст – пусть     разбираются,     с кем спят,
   а я скажу о ней не наугад.
   Она опасна! Рвите же немедля
   с ней всё, на что польстились вы намедни!

   Ведь вы не примитивный ловелас!
   Мне внутренний подсказывает голос:
   есть что-то роковое в ней для вас.
   Миледи принесёт не просто горесть.
   Способны ли уйти вы, не ловясь

    повторно в сети собственных соблазнов?
– Расстаться с ней скорей я был бы рад.
    Едва ли чары этой дамы властны
    настолько надо мной, что я – их раб.

     Уйду быстрей, чем шёл бы на ходулях…
Атос, обескуражен, удручён,
гасконца отпустил и сел в раздумьях.
И впрямь подумать было тут о чём…
                .            .            .
Гасконца навестила дома Кэтти:
– Что ж делать-то, мой мнимый граф де Вард?
    Хоть словом, взором, Шарль, меня согрейте!
    К хозяйке мне вернуться, словно в ад!

     Хоть что-то с вами нынче мы решаем?
Осунулась бедняжка без вины
своей, коль посмотреть со стороны.
Для Кэт была ночь мук. А день – кошмарен.
Для Кэтти стали день и ночь равны.
– Что, Кэт, с тобой? Не выспалась?                – Увы! –
ответила она. – Вид не товарен?
    Мой вид ужасней старческих развалин.
    Миледи, обезумев от любви,
    видать, совсем лишилась головы!
    Меня послала к графу, чтоб     назвал     он

     сам час и день, вернее, ночь любви.
– До ночи, Кэтти, времени навалом.
    Хозяйку обнадёжить, даже в малом,
    я нынче не    хотел    бы. Не реви! 

    Сейчас я напишу письмо от графа,
    с особенностью как бы его нрава,
    и этим всё улажу. Отнесёшь
     письмо – в нём будет праведная ложь.

Внушая Кэт, что он не бессердечен
и полон пыла, зависая с ней,
Шарль сел и в подтверждение всей речи
небрежно написал, нельзя ясней:
«Сударыня, в ближайшие семь дней
я буду занят так, что не до встречи…
Из-за болезни временной моей
по случаю раненья, а верней,
с момента, как пошёл я на поправку,
подобного же рода много дел
успел я накопить. Уж похудел,
но делаю на них лишь нынче ставку.
Я сам, когда наступит ваш черёд,
об этом сообщу вам наперёд.
Ваш граф де Вард, немножко сумасброд».

Вот так сам для себя ушёл в отставку
из «ведомства» миледи д'Артаньян:
отверг её цинично, словно шавку,
и страсть к ней спрятал в дальний свой карман.

Не зря субретке подал самозванец
ещё незапечатанный пакет.
Записку жадно выхватила Кэт.
Лишь со второго чтения румянец

коснулся исхудавших бледных щёк,
прополз по ним спешащею улиткой.
Субретка, испытав счастливый шок,
как будто ей потрафил женишок,
вновь расцвела и взором, и улыбкой.
Сжёг за собой мосты он, иль не сжёг,
подруга быть способна многоликой,
отзывчивой по первому же клику.

Танцуя, Кэт, письмо расцеловав,
из скромного бутона стала розой.
Умилившись такой метаморфозой,
герой, свою вальяжность сам поправ,
субретке    подтвердил,    что с     леди     борзой
намерен поступить, как пишет «граф».