Сто первое кольцо

Сто первый кадр, сто первый километр,
Последнего двадцатого столетья,
В судьбе страны, как эхо междометья,
Тюремных вышек звон тысячелетья,
И мисками баланды на обед.

Здесь проносились мимо поезда,
Посадки нет, на пломбе дверь вагона.
Другие шли составы-эшелоны,
Высаживали на пути-пероны,
По списку пассажиров на года.

Шёл на сто первый, был маршрут таков,
Катился по путям страны безбрежной
Столыпинский вагон судьбы мятежной,
От Воркуты, Читы, Сибири снежной,
Колымских и казахских рудников.

Решеньями суда здесь каждому лицу,
Сюда прибывшим, точный срок отмерят
И каждого припишут и проверят,
Сто первым кадром конвоиры-двери
К сто первому тюремному крыльцу.

Здесь по статье прописано житьё,
Со справкою на поселенца вечной.
И становилась станция конечной,
Сто первым километром подвенечным,
С фатою-папкой дело где твоё.

Здесь без досмотра переписки нет -
Сто первый штамп из тех лабораторий.
И невиновными их назовёт история
По кругу личных, страшных траекторий,
Лишь через несколько десятков лет.

Поймут ли и проверят суть вещей,
Кто по кольцу Садовому гуляет,
Кто тех, Сто Первых, может, понимает,
Но, понимая, всё-таки скрывает
Набат тревоги родины моей.


Гудят колокола - живой сто первый кадр,
Не только на сто первом километре,
Политтехнологи на метрах, дециметрах,
В газетках и журнальчиках офсетных,
Обскура камеры и камер кубометры,
Бросают зарик нар на плоскость нард.

А мы молчим, всё зная, не кричим,
Как и хотели господа московские.
Такая жизнь и смерть у нас таковская,
Не сохранили Аню Политковскую.
Сто первый кадр. Мы, как тогда, молчим.

Как с чёрною повязкой на глазах,
Святые лица мы не различаем,
Кольца сто первого, Садового печали -
Сто первый кадр.
Всё, как тогда в начале.
Кто будет против?
Или опять, все за?