Раб

                Книга «Гнёт непрожитых жизней – 2»
                (Из главы «История в лицах»)

                Раб

        Хозяин третий день пирует.
        А я, убрав свиной навоз,
        Подставил под речные струи
        Тунику потную насквозь.
        Плебс Рима празднует победу:
        Конец разгулу Спартака.
        А нам поесть хозяин нЕ дал,
        Хоть на дворе уже закат.
        Забыл наверно: выпил много…
        Но, заодно, забыл про плеть
        (Он так-то добрый, только
                строгий…
        И дело рабское – терпеть).
        Обидно всё ж!.. Я день работал,
        А жёсток пол, и воздух свеж,
        И очень-очень есть охота,
        И… жаль несбывшихся надежд!
        Пока Спартак гулял, грозя им,
        Я думал, буду жить легко:
        Оценит преданность хозяин,
        Что не ушёл со Спартаком,
        Не убежал, как сотни прочих,
        Безумною мечтой горя…
        Быть может, рук моих рабочих
        И не хватило бунтарям.
        И были беглые разбиты
        Легионерами. А мне
        Хозяин дал с едой корыто,
        Что… оставалась от свиней.
        Но мне ж ещё соломы надо!
        И я бы был безмерно рад…
        Мала за преданность награда!
        Я ж верный и послушный раб!
        Мала и чересчур простая
        За все старания мои!
        Ведь это глупое восстанье
        Мне стоило моей семьи:
        Жена устроила мне сцену,
        И сыну я – заклятый враг…
        Ужель хозяин не оценит
        Чего мне стоил этот шаг?!
        Ведь я, два дня не видя хлеба,
        Всем тем, чья доля нелегка,
        Кричал, что беды в нашем хлеве
        Идут от бунта Спартака.
        И убеждал, что не изменишь
        В подлунном мире ничего,
        Что брать нельзя хозяйских денег
        И пищи да одежд его…
        Отговорил: жена осталась.
        А сына удержать не смог…
        И, как итог, опять усталость,
        И тяжесть рук, и тяжесть ног.
        Опять голодный рёв скотины
        И свист плетей, и жёсткий пол…
        А, может, мне хозяин сына
        Не смог простить? Что тот ушёл…
        Предать наверно было б проще!
        Ведь помню, помню разговор,
        Когда предупреждал
                надсмотрщик,
        Что кто у Спартака – тот вор.
        Вот и живу теперь в позоре,
        Избит, некормлен, неодет.
        Раз сын мой
                стал – Ох, горе! – вором!..
        Наш род – рабы: отец мой… дед…
        А этот вот… – переродился!
        Как он посмел-то?! Не пойму!
        В обход законов и традиций
        Уйти на волю самому!
        Дед был бы очень недоволен!
        Ведь повелось от века так:
        Хозяин отпускал на волю,
        А не какой-то там Спартак.
        Не заслужив, не заработав,
        Сбежал куда-то сам… щенок!..
        Обидно, что из-за кого-то
        Теперь на мне лежит пятно!
        Работаю, не видя света.
        Не ем. Не сплю… Увы и ах!
        Надсмотрщик озверевший
                с плетью
        На нас свой вымещает страх.
        Лягает глупая скотина.
        В глазах жены – сплошной укор…
        А беды только из-за сына.
        Да будь он проклят,
                гнусный вор!!

        …Везде, где к битве за свободу
        Зовет проснувшийся набат,
        Жива (и здесь бессильны годы)
        Та психология раба:
        Терпеть и ждать поблажек сверху,
        Когда вся жизнь – в своих руках…
        Две ямы на пути к успеху:
        Привычка жить как жил и страх.
        Лишь две! Зато, наверно, каждый
        Хоть раз в них попадал однажды…