Сага о Патрике Золотая Чубня

Сага о верном, добром, хитром, выживающем из ума, богатыре
Патрике Золотая Чубня. О его разудалых деяниях, геройствах, подвигах, и о жизни вообще.

Песнь I, она же сорее всего последняя

Патрик выбирает новую шапку, но заслышав движенье морского Змия едет на звук. По дороге лишается чуба. Сражается со змием, но поняв, что со Змиево зада нечего сорвать едет в Горний Град, где страшный Угнидарь превращает людей в халву. По дороге запевает песню и проезжает мимо Горнего Града. Осознав себя на поле древней битвы, встречает марширующую роту птиц Огнияр. После мистического птичьего ритуала, Патрик понимает, что его ждёт битва с Угнидарём. Угнидарь едет очень медленно. Патрик не выдерживает и бросается навстречу, но по пути вспоминает, что должен быть на приеме у государя. Извиняется перед Угнидарём за неудавшуюся битву. Патрик чешет много овощей и в процессе понимает, что опоздал. Нечаянно вызывает свой родовой тотем. Тотемное создание дарит ему новый чуб и забирает коня. Патрик разозлившись разводит огонь и попадает в 30-е годы. Там он встречает Маленькую Лил и спустя годы женится на ней.


Хитрый, добрый, верный Патрик,
Выживая из ума,
Выбирал себе парик,
В тихом океане дна.
Но, наткнувшись на шапчонку,
Цвет которой золотой,
Он её сравнил с звездой.
Чу! в ушную перепонку
Залетает звук чужой.
Змий Морской то шевелится,
Нарушает дна покой.
Патрик тут весьма ярится,
Ведь негоже так шуметь.
Оседлал коня морского
И поехал посмотреть.

Вот в седле он восседает,
Мускулистый и чудной,
Все пять щупальцев бросает,
Море вверх идёт волной.
Но ему, борцу свободы
Не мешает море плыть,
Не мешает топать коню,
И ногою шевелить.
«Эх была бы шапка-шмапка!
Эх тогда бы у меня,
Из-под шапки заторчала,
Златокудрая чубня.
Я б тогда чубнёй своею
Хоть сто Змиев разметал,
Но теперь уж чуб побрею,
Чтобы в битве не мешал».
И вот так на полном ходе
Среброгрудого коня,
Да при всём честном народе,
Самолично не скорбя,
Он лишается чубня.

Море бьётся и швыряет
Среброгрудого коня,
Патрик гордо восседает
И икает иногда...
Вдруг за милю, иль другую,
Где-то в дальней стороне,
«О Могучий!», весь в огне
Осиян как Уроборос,
По хребту струится волос,
От зубов исходит пар,
Из ноздрей исходит жар,
Это древний Змий зловещий,
Что когда молюткой был,
Он Олега укусил,
Что потом был прозван Вещий.

В змие том ума палата,
Воз зубов и волосов,
Две охапки мха и вата,
А ещё сто тысяч снов.
Вкруг него ни зги не видно,
Пыль кружится словно жмых.
«Где ж мой чуб?!» - вдруг вспомнил Патрик,
Чуть опершись на коня,
Слез с него... Нет! Спрыгнул лихо,
Руковочки закатал,
Фаерболами швырял,
Заморозил море всё
И ментальными волнами
сново море растопил.
Ибо как японский воин
Духом силу победил.
Как Даос наипервейший
Помолился Пустоте,
Как мормон наихитрейший
Растворился в Доброте,
Как Далай-Лама светлейший,
Обучился карате,
Просветлел как Спанч Великий...
Оглядел драконий зад,
Понял - нечего сорвать,
И поехал в Горний Град.

В страшном Горнием Граду,
Не ссылаясь на молву,
Почивал маньяк известный,
Превращал людей в халву.

Змий тут очень оскорбился,
Миг! И он преобразился,
Стал малюсенький червяк,
 И червяк тот пискнул так:
«Ох! Со мной не стали драться,
Значит надо превращаться,
Ох прощай змииный пир!
Подлый, злой, жестокий мир!»

А в то время в Горнем Граде,
Весь объят теченьем хладным,
Развалился словно царь
Злой машенник Угнидарь.
Он не ел варенья с хлебом,
Также он не ел котлет,
Был тщеславным халвоедом
И носил в руке кастет.
Он уже пять лет не брился
И волосьями оброс,
Мох на нём уж колосился
И сволялся в крепкий трос.
В завихреньях того троса
Гнила старая халва,
По утрам пийсят матросов
Трос сплетали в кружева,
Все курили папиросы,
Напивали «Песнь Утра».

А тем временем наш Патрик,
Словно вихрь лихой скакал,
Тоже песню напевал,
Про седого воробья:
«Воробей, воробушек,
Седовласый Зобушек.
Седовлаый Зобушек,
Воробей, Воробушек!».
Вот он пел, потел, орал,
День певал,
И два певал.

А пока он всё орал,
Горний Град уж проскакал,
Тормознул коня во поле,
Голом, древнем, бранном поле.
В этом поле средь травы
Он услышал звук «Курлы!».
Тут из самой мелкой травки,
Где кругом одни козявки,
Вышла рота маршируя,
Рота с флагом Маракуйя.
Пышет рота как пожар,
От неё исходи жар,
Это птицы Огнияр,
В снег вошли, а вышел пар.
Пар пошел — туман настал.
Огнияр во тьме пропал
И священное «Курлы»
Птицы с солнцем унесли.

Тьма кругом и пыль клубится,
Ветер страшный воет вдаль,
Что-то здесь должно случится,
Видно едет Угнидарь,
Патрик тутже снова в стремя,
Ну а ветр запах халвой,
Видно уж настало время
Угнидаря бить рукой.

На поляне стало тихо.
Мыши в норах залегли.
Битва будет. Патрик ИМХО.
Вдруг зажглися фонари.
Угнидарь вонюч и сытен
Едет на трёхстах конях.
Из далёкой дали виден
Горний Град на трёх горах.
Первая гора — удачи,
Горка два — в честь Будуна,
А горища три — в честь Чести,
Так уж молвила молва...
Патрик разбивает лагерь,
Угнидарь несётся в бой.
Патрик жарит шашлыки.
Угнидарев конь гнедой
Всё несётся и несётся.
Патрик чешет волоски.
Угнидарь всё едет, едет.
Патрик сушит башлыки.
Угнидарь пыхтит и едет.
 Патрик дубит башмаки.
День четвёртый, пятый минул.
Патрик написал картину:
Горизонт и точка в нём -
Угнидарь прёт напролом.
Надоело плюнул, встал,
Оседлал коня морского,
Двинул вдаль к Угнидарю.

Вдруг он вспомнил: полвторого,
Его звал к государю
Старший стражнтик дядя Вова,
Тот что разливает квас
В день четвёртый  и восьмой
Если нету лишний глаз,
А потом идёт домой.
Крикнул он Угнидарю:
«Я тебя благодарю,
Но давай потом сразимся,
А пока не кипишимся
И разъедемся мы врозь.
На тебе в подарок кость».
Угнидарь тут промолчал
И в секунду в даль умчал.

Патрик репу почесал,
Свёклу тоже почесал,
Почесал клубничку, вишню
И вдруг понял... «Опоздал!».
Тут в сердцах сказал он: «Жопа!».
Солнце встало, река Лопва
Разливалася вдали.
Коршун дикий зайца ловит,
Дикий червь, что Змием был,
Роет ход и где-то бродит,
Думает как вылезть в тыл.
.
Патрик думать перестав,
Перестав глазеть в природу,
Вдруг запел захохотав,
Вызвав тем тотем их рода.
Вздулась почва под ногами,
Дрожь прошла по телесам,
Из романов Мураками
От земли и к небесам
Прорвалися вспышки света.
Буро-жёлтая комета
Обратилась молодцом
С непочёсанным яйцом.
Патрик стал в него глазеть,
Неприглядно лицезреть.
Молодец ему сказал
Так, что камень задрожал:
«Эх ты, шоб тебя ети!
Шо ты смотришь на мени?!
Ты зачем меня призвал?
С неба звёздного сорвал?»
Отвечает Патрик браво:
«Вету респендо корара
Коменданте Че Гевара».
Молодец берет поправил,
Дунул, плюнул, ус расправил,
Почесал своё яйцOU
И сказал тут громко: «YOU!».
Патрику дал новый чуб
И, присев на конский круп,
Ускакал куда-то в дали
С диким криком: «РАМА ХАРИ!!!».

Патрик без коня остался.
Ух уж он и матюгался.
Потрепав чубочек новый,
Патрик вышел из себя,
Топнул ножкой своей квёлой
И решил развесть огня.
Огнь волшебный Патрик вынул
Из мистической дыры.
«Как в 20-х мимо Крыма...» -
Пронеслась чудная мысль.

Глядь — а Патрик уж в 20-х
Гонит орды Сатаны,
Упырей, зомбей горбатых
Из своей родной страны.
В месиве тех страшных рыл
Видит — Маленькая Лил
Зажимает горло тряпкой,
Плачет дико всех кляня,
По земле рукою хваткой
Шарит в поисках камня.
Патрик — Рыцарское Сердце
Подошел к девчушке ближе,
А она балоном с перцем
Засветила прям по ниже.
И у Патрика пять лиц,
Всё заплакали почти что,
Но одно лицо из всех
Не заплакакало вообще.....
…....................................
Бах! А он в 80-х,
Где-то там, в объятьях МКАДа.
Лил — жена, а он — жених.
Он не курит, очень рано
Марширует на работу,
Смотрит в жизнь и видит жопу.