Здание Большой Сложный Механизм Для Производства Н

Это был самый благополучный и спокойный месяц. Воздух был свежим и прозрачным, будто после палящего лета перестали работать заводы, автомобилисты заперли на время в гаражах свои машины, дворники перестали пылить, да и ветер обдувал влажным несильным порывом.
Пожелтевшие листья вселяли надежду, спокойствие и жажду творенья чего-то главного. Кот и Володя любили ходить в лес каждую неделю и бродить там до позднего вечера, а потом идти в гости к тёте Веронике, которая жила у подножья того самого леса в Беллиновки. Она  угощала их свежими  ягодами и грибным бульоном. Тётя Вероника была странной женщиной, замкнутой и не очень общительной, скорее всего она стеснялась своего шрама, который зиял на её морщинистом рту,  и выражение её лица  напоминало мордочку расстроенного пекинеса, которого наказали за непослушание. В свои 47 лет она имела ветхий домик, который являлся границей между большим смешанным лесом, стоящим  перед её окном как на пьедестале. И рекой,  которую жители Беллиновки называли Дальней Водой. А также старую рыжую корову, глядя на которую можно было подумать, что это вовсе не корова, а заваленная грязным бельём нескладная и перекошенная гладильная доска. Тётю Веронику никто не любил в деревне, её считали ведьмой, потому что, по словам некоторых  ребятишек из Беллиновки, по ночам она смотрела к ним в окно, нахмурив брови и что-то нашептывая, царапала грязными неровными ногтями по стеклу. Это было где-то в середине 60х, тогда перепуганные родители этих самых ребятишек, с целью предотвращения заикания своих чад, выгнали её подальше от населённого пункта и разобрали её дом. Но 60-е миновали, и на дворе сиял, казалось бы, беззаботный 1975 год. Тётя Вероника обосновалась у самого преддверья леса и вела, какое могла, разумеется, хозяйство. С Котом и Володей, она познакомилась ещё весной этого года, когда эти подростки, наткнувшись на пустой, накренённый вправо домик у леса и Дальней Воды, решили, что нет идеальней места, где можно заняться вызовом злейших духов потусторонних миров. Тетя Вероника застала их за этим делом и сильно напугала подростков, а позже, когда паника стихла, она представилась им и поведала о том, что в её дом, никогда не проникнут зловещие силы, т.к. она освещает дом каждый сезон. Тётя Вероника угостила ребят своими собственными солениями, и они болтали до самого рассвета о причудливых явлениях, которые происходили в Беллиновки, об исчезновении крестов на могилах и диких свистах, которые слышны в лесу ночью, об оборотнях, вурдалаках, вампирах и прочей нечисти.
 Коту было семнадцать, Володе девятнадцать и им было жутковато слушать истории тёти Вероники. Она рассказали им и историю, как она очутилась в этих местах, в местах постоянного запаха ила и невыносимой вони разложившихся животных во время половодья.
“ЗЛО ПОВСЮДУ, НО НЕ В МОЁМ ДОМЕ!”,- любила повторять тётя Вероника, рассказывая очередную жуткую байку, и этот лозунг звучал с её уст почти фанатично. Кот и Володя приходили к ней один раз в неделю; по субботам, чтобы послушать новые, леденящие кровь истории, происходившие то в будущем, то в далёком прошлом. Некоторые из них были глупыми и весьма наивными, но попадались и довольно страшные, после которых парни по дороге домой шли с оглядками и с гусиной кожей на руках,
а дома, когда родители спрашивали их, где это они были, они привычно отвечали, что, мол, играли в футбол неподалёку с соседской ребятнёй, которые, естественно, проиграли им с сокрушительным счётом. Родители верили им или не верили, но всегда предупреждали, чтобы братья не ходили в лес, видите ли, он слишком массивный и глубокий, опасный всякими зверушками, и заблудиться в нем всё равно, что споткнуться. “Нет, не-е-е-ет, мы туда не ходим, да мы в футбол играем с командой, которая в два раза младше нас и громим её, почём зря!” Время шло, братья сдружились с тетей Вероникой, захаживая, к ней гости каждый четверг, каждую субботу, попивая молоко слепой, ненормальной коровы и слушая невероятные истории о смерти гравировщика эпитафий, мёртвых почтальонов- пожирателей детей, девственнице, которая поперхнулась и умерла в процессе поедания противозачаточный препаратов. “ЗЛО ПОВСЮДУ, НО НЕ В МОЕМ ДОМЕ”,- доносилось из неприятного рта.
Да! Это был сентябрь- время спокойствия и забвения. Это словно поток счастья,  безудержного восторга и прилива сил. Да! Это был сентябрь- время затишья перед бурей…
-Кот, а ты знаешь, что тебя зачали, когда я крепко спал и не мог предотвратить неизбежное?- со всей серьёзностью спросил Володя брата.
-Да спасибо тебе, что ты, хлюпая в собственной моче, так и не проснулся и всё не испортил,- бодро парировал  Кот, шелестя опавшую и пожелтевшую листву ногами.
-Мило, но всё же не стоило МОИМ родителям впускать в  дом, в дождливую ночь ту алкоголичку, которая принесла в свертке визгливого младенца и попросила посмотреть за карапузом, пока она опохмелится у соседей, а сама откинулась от беспрерывного злоупотребления горькой. А ведь это было, ну я думаю, лет, эдак, семнадцать назад… ХУммм? …ЧТО?! Тебе до сих пор не сказали?- Володя рыгнул смехом и допил свою третью бутылку “Жигулёвского”.
-Отлично, пойдём сегодня и узнаем у тёти Вероники обо всей правде твоего возникновения, больной переросток, - слегка с язвой ответил Кот.
 В очередной раз фамильный бой окончился почти ничьёй, хотя Володя считал иначе, всё же ему казалось, что младший просто съехал, но на самом деле и ему  самому было нечего сказать далее. В свою очередь Кот заранее готовился к таким поединкам, зная характер братца, и анализируя  какое настроение овладевает в тот или иной момент над первенцем семейства Абрамовых, всегда знал, что ответить и это в последнее время ему неплохо удавалось.
- На этот раз мы взяли с собой мало пива,- проворчал Володя,- если я дойду до дома старой ведьмы вменяемым, то я помру со скуки. Ха. Ха.
-Брось, Вов, довольно придуриваться, ты же знаешь, что тётя Вероника никакая ни ведьма, а ей просто не повезло в жизни и в принципе у неё остались только мы, не считая, конечно, парнокопытного чудовища, которое трётся за её домом. А вообще я считаю правильным, больше не появляться у неё выпившими и, ТЕМ БОЛЕЕ, не предлагать её пиво, как ты предложил ей двумя неделями ранее. Давай лучше немного тормозни напиваться иначе я достану свой раскладной нож, который ты подарил мне на день рождения и перережу тебе глотку. Он у меня с собой.
 -Помолчи щенок! Маленький дебил! Ты ни черта не понимаешь,- закричал Володя,- Она просто неудачница, у неё нет своих детей, и поэтому она пытается приручить нас к себе, и когда ты это только поймёшь?
-Она пытается быть нашим другом. Если не хочешь, то больше не ходи со мной туда.
-Ладно!- Володя снова почувствовал ненависть со стороны брата и угостил его неслабым пендалем по заднице, как бы напоминая о своём превосходстве в возрасте.
Кот неловко хихикнул и отбежал от него. Он прекрасно понимал, что расстраивать подогретого алкоголем брата не стоит, тем более, как казалось Коту, Володя переживал какой-то затяжной переходный процесс в жизни. Он часто прикрикивал на отца и на мать, стал частенько накачиваться огромным количеством качественного и некачественного алкоголя.
Володя, по окончанию Беллиновской средней школы, отправился зарабатывать на ферму, к местному богачу Врацлаву Михайловичу Тулееву, который был, пожалуй, самым властным в деревне и устроившийся на работу к нему кадр, считал себя весьма успешным и даже преуспевающим человеком. Богач Тулеев щедро выплачивал зарплаты, но также щедро он и увольнял рабочих за малейшие оплошности, которые сводили его с ума, и он краснел, и свирепел. К примеру, сдохнет корова, значит, виноваты доярки и пастухи, которые, в свою очередь, получают строжайшие выговоры, а потом трясутся дома и молятся Всевышнему, чтобы остаться на рабочем месте и не умереть от безденежья. Тулеев был жирным и грозным полукровкой, любящий идеальный порядок на ферме и не терпящий пьянства и лодырничества, воровства и лживости. Он то и предоставил рабочее место Володе, в качестве автомеханика тракторов и бульдозеров. Володя сразу вник в свою работу и делал её всегда исправно, а если иногда  он чего-то недопонимал в большой куче железа, то он звал на помощь местного гения машинного дела  Георгия Романовича, который являлся его напарником и наставником.
Кот нигде не работал и особо не стремился, ему в семнадцать лет вполне устраивало тратить деньги старшего брата; напиваться с ним, мотаться в город за импортными шмотками. По этому незачем было лишний раз расстраивать любимого брата.
Оба они были дружны и понимали друг друга,  верили в существование демонов, вампиров, гарпий, упырей и прочего отродья ада. Узнали бы об этом родители, тут же заперли бы их в дом с жёлтыми стенами. Но всё же Володины шутки были чересчур агрессивными и весьма непредсказуемыми.
-Тётя Вероника, мой вам салют!
-Здравствуйте!- немного скованно и крайне неуверенно дополнил Кот своего небезупречного брата.
Рот растроганного пекинеса расплылся не только на всё лицо тёти Вероники, а даже на весь лес, и в полутьме догнивавшего её сруба, будто зажглась звезда на дне бескрайней пропасти, её свечение приманило бы, наверняка,  даже Лёхин бульдозер, который стоял на ферме Тулеева:
-Ну, проходите же скорее мои сладкие сыночки, быть может, пришли за новой порцией моего грибного рулета? ... Да признайтесь же, у меня самые вкусные грибные и ягодные пирожки во всей округе.
Прикрыв рот левой рукой, тётя Вероника, впилась правой в левую щеку Кота и начала трепать её то влево, то вправо, то вверх, то вниз, в беспорядочном такте и последовательности. Перенеся очередную пытку Кот вместе с  братом, вошёл в дом (Володя бы никогда бы не позволил сделать это со своей щекой). Как всегда на его глаза напали две измученные временем фотография передоенной, с лицом обезьяны, коровы.
Ну да, это и есть та рыжая скотина, которая, на фото подрисована акварелью, а места где должны быть рога, травой подрисованы два полумесяца. По мнению Кота, там следовало бы написать “Тушенка. МК ОТЧИЗНА, г. Свердловск 1933”
Это была прихожая. Дальше, прямо стояли два самоотверженных стула и мягкие, хоть и грязные до плесени подушки. На таких  подушках можно было, растянувшись беззаботно спать. Всё это из-за размера. Подушки были огромными, будто набитые матрацы старой хлопчатобумажной спецодеждой и воняло от них, точно  барсучьим поносом. Но запах был довольно спелым и переносимым - пахло здесь приятней, чем чуть ниже у речки. Гобелен висел на стене и олицетворял сказочных желто-оранжевых оленей, но из-за своей ветхости, он бы пригодился, скажем, для мытья полов или для утепления мелких щелей окон зимой, короче говоря, чем угодно, но, точно, не для украшения. Дальше, ближе к комнате изнуряющих историй, стоял огромный бревенчатый шкаф с книгами ушедшего столетия, которые, по мнению братьев, читали только лесные пауки и дождевые черви.  Прямо за шкафом виднелась та самая ритуальная комната жутких баек. Печь была всегда растоплена, даже в самый жаркий летний день, и готова была бесконечно печь пироги с опятами или земляникой. Над ней висело тусклое и пятнистое изображение трёх деревьев, наверное, это календарь, потому что виднелись белые от времени надписи “Апрель 1963г.”, а ниже, чуть мельче “Oust Forests Time Of Lurk”. Западная хреновина. Букв почти не было видно, плакат размок и висел как грязный чулок. Плакат, будто представлял собой древнюю рекламу плюшевого и облитого временем дивана, который омрачал хижину, развалившись неуклюже на три четверти комнаты, и как бы извиняясь за свои три сломанные  ножки, был рад приветствовать сношения гусениц и блуждающих брезгливых муравьёв. Муравьи, здесь частые клиенты, это, наверное, из-за запаха.
Он был здесь, какой-то,  слишком тёплый, слишком живой и опасный.
По впечатлению Кота – это было наступление на один из кругов ада. Но это было щекотливо-приятное чувство, которое окупало все репрессии  со стороны фашистских действий брата. И он грезил, чтоб хоть как-нибудь это тронуло Володю. Но желание Кота, похоже, было тщетным, потому что его старший, будто, отравился флегмой, и был идеально спокоен и не воспринимал никого кроме самого себя.
-Проходите, мальчики,- прозвонило из неровного рта,- Я приготовила отличный пирог из калины, кстати, твой любимый Вова.
Володя поморщился, но, увидев глаза тёти Вероники, тут же с упоением заулыбался и дал понять, что сейчас же готов расправиться с тётушкиной стряпней. Тётушка  молчаливо одобрила знак и прибавила шаг в сторону печи.
-Сука!
-Заткнись идиот, она может тебя слышать.
-Плевать, она слишком больна, чтобы понять свой истинный диагноз.
-Ненавижу тебя! Что с тобой сегодня происходит?
-Отвали, щенок.
Братские чувства не оставляли даже следов. В это время они уже дошли до главной комнаты.
-Присаживайтесь, дорогие мои,- с великим удовлетворением сказала тётя Вероника.
Братья огляделись и поймали взглядом уже привычные соломенные самодельные сиденья, в тот момент ничего не оставалось, как  с упоением, приземлиться и дать подвижным механизмам организма остыть и вспотеть.
-Сегодня я расскажу вам последнюю историю, которую вы запомните на всю свою жизнь и вряд ли успеете рассказать своим детям.- С иронической улыбкой и кивая, поведала странная тетушка.
-Что вы имеете виду?- дрожащим голосом спросил Кот.
-Спокойно, Мурка,- мгновенно перебил Володя, - Мы все рано или поздно ...
-?!
-ВОЛОДЯ, клянусь, тебе эта история о-о-очень понравится, - немного ехидно пронзила тётя Вероника Володю и у братьев по спине пробежали привычные мурашки с шеи до пяток.
2
Дело было 1971 году, и я была участницей этой жуткой истории, которая произошла в лесах Беллиновки близ моего домика в канун Нового Года. Лютый мороз и соло вьюги были моими единственными сводными родственниками в серой пустоте тяжёлых лет изгнаний. В одну из ночей Дикой Пурги, моя печь остыла, и угли покрылись инеем, я услышала стук в дверь. От неожиданности у меня затряслась правая века и в кромешной темноте я начала ориентироваться на стук. Открыв дверь, я на мгновение ослепла от твёрдых снежинок, которые мукой брызнули в глаза и тут же превратились в искусственные слёзы. На пороге стоял…силуэт. С запахом, явно, прошлогоднего алкоголя, он ввалился в дом и что-то пробурчал себе под нос еле слышно. “Я мертвецки пьян и смертельно замёрз” (что-то вроде этого).  Я посмотрела на его губы. Это были не губы! Вдавленные внутрь, измученные абсцессами и холодом, вопросительные знаки. Он упал в прихожей. Я сняла с него тулуп и сапоги. Чтобы привести его хоть как-нибудь в чувство я начала растирать его щеки медовым самогоном. Когда он немного пришёл в себя, мне удалось дотащить его до койки, в это время он лепетал о том, что он стал участником погони, якобы он прячется от милиционеров.
Я накрыла его чистым одеялом и помыла ему ноги тёплой водой. Незнакомец так и не собирался приходить в себя. Тогда я зажгла свечи, чтобы рассмотреть внимательно его лицо, но взгляд мой упал на нагло торчащий  пенис, который крайне вызывающе выпирал, вздымая, довольно тяжёлое, ватное одеяло. Мои глаза не могли оторваться от этой панорамной схемы мужской силы. И я сразу почувствовала между ног соревнование канатов, как будто подземные воды создают землетрясения центральной нервной системы и круговерть в черепном боксе. Я немедленно сняла свои влажные трусы, распахнула одеяло живца и с громким хлюпом насела на горячий фаллос и тут же из-за всех сил вскрикнула от оргазма. Закололо в висках. На лбу выступили капельки пота, обширные сквозняки обдували меня. Я двигала бёдрами и, казалось, что член становится, всё больше и больше. Второй оргазм всё ближе…
Я затряслась от наслаждения, как будто внутри меня взошла радуга, и как будто выпали все волосы, это, наверное, из-за затекания головы. Я безумно орала, второй оргазм пришёл гораздо мощнее, и я даже в самый пик наслаждения, не понимала у кого из нас член. Постель была мокрая и чересчур холодная. Когда я кончила в четвёртый раз, я упала лицом на грудь незнакомцу и громко закашляла.  Потом я решила приготовить горячий морс для ДВОИХ.
С подносом на руках я подошла к своему сердцееду,  и… вижу то, что пенис как стоял, так и стоит, а обладатель такого зрелища был мёртв. Как так? Я была просто потрясена и разбита, в мысли втекало лишь одно - я его добила.
-Тётя Вероника, зачем вы рассказываете нам эти…
-Слушай дальше,- агрессивный рык и сморщенные брови тётушки прервали вопрос Кота,- Я не знала, что делать дальше, потому что если кто-нибудь из деревни начнёт искать пропавшего человека и найдёт его труп в моём жилище,
то меня точно посадят на кол, а потом сожгут. И тогда я решила действовать. Я начала спускать его с койки, но он был таким тяжеленным, что я спускала его минут двадцать, потом ещё пятьдесят ушло на впихивание его в диван…  Да, да
я открыла крышку дивана, тогда ещё ножки дивана были целыми, и спрятала труп в каркас, он как раз вместился туда в позе утробного младенца. Я успела… я  всё же успела, потому что через несколько секунд, после того как я успела собрать диван, кто-то постучался в дверь. Я открыла и на пороге увидела милиционера. Лицо его было зловонным, подавленным и измученным. 
 «Где он? »- угрожающе спросил меня милиционер. Я не могла даже слово вымолвить, как он вынул пистолет, оттолкнул меня и ворвался в дом.
 «Кого вы ищите »- спросила я дрожащим шепотом.
 «Не притворяйся старая ведьма, ты знаешь о ком я» - произнёс милиционер и тихими шагами направился в мою сторону. «Парень лет тридцати пяти убил сержанта милиции и бежал с места преступления, бежал через этот лес.  Где ты его прячешь ну, говори! »    
 «Да я лет шесть ни с кем не виделась, не зналась, может, замёрз он где-то или в Поклёвкино удрал»- взмолилась я.
«Да нет до Поклёвкино семь вёрст, он бы не дотянул, вижу, ведьма не врёшь ты мне, прятать его тебе действительно некуда, пурга меня очень измотала, сугробы глубокие ноги утомили, передохну у тебя пока »- сказал милиционер и всей своей массой плюхнулся на диван. Под давлением двух здоровенных детин, один из которых был мёртвым и вмурован в мебель, три ножки дивана хрустнули и  щепочками разлетелись по всей комнате. В комнате запахло старой древесиной.
Милиционер лишь вздрогнул и мгновенно бросил свой взгляд на меня и с извиняющимся выражением произнёс: «Меня зовут Гена… лейтенант Геннадий Зайцев, скоро сюда приедет отряд…». Гена взял со стульчика кружку остывшего морса, быстро опростал её и тут же заснул. Я села в проёме комнаты на пол и взгляд мой устремился в окно, где торжествовала и надсмехалась надо мной Дикая Пурга. Скоро должен приехать отряд, а моя печь греет на всех парах, приедет отряд, чтобы забрать лейтенанта милиции, а в доме так жарко, что чем-то, чёрт возьми, воняет. Я закрыла глаза ладонями и тихо, но очень горько заплакала. Я вспоминала о детстве, о маме, папе, трёх  братьях и бабушке Зои. Я вспоминала, как-то в детстве на Новый Год папа подарил мне фосфорных оленей, весь день эти статуэтки с размером куриных яиц, стояли на крыше нашего дома и питались солнечным светом, а я всё боялась, что их снесёт ветром, и постоянно выбегала смотреть на них.  Вечером папа доставал их с крыши, потом спускался в погреб и расставлял их на полках с банками солений, и только глубокой новогодней ночью, когда все спали, мы с ним спускались вниз и наблюдали за этим чудом. Свечение было таким притягательным и волшебным, кусочки солнца разбрызгивались по банкам с помидорами, укропом и капусты, олени были живыми, и я была уверена, что сияние, которое они излучали, было не что иное, как спасение или предупреждение, или пророчество, или приговор. Это сияние нашло меня. Сейчас эти фигурки живут в моём земляном погребе, правда, они больше с тех пор не зажигались.   
 Я проснулась лёжа в проеме комнаты от своего кашля и когда подняла глаза, увидела на диване того же самого лейтенанта Зайцева, он до сих пор спал. «Почему он до сих пор спит? Всё правильно, он устал, ведь он преследовал всю ночь убийцу и вот сейчас он просто отдыхает, а когда он наберётся сил, вновь отправится в погоню за преступником, который убил сержанта милиции, удовлетворил падшую женщину и теперь гниёт с невероятной скоростью в остове дивана ». «Товарищ Зайцев!» Я подошла к лейтенанту и коснулась пальцами его щеки и тут же впала в психоз, начала рыдать и биться в конвульсиях, бить себя руками по голове. Почему я? Лицо его было ледяным, как мороженая скумбрия, а из полуоткрытых век виднелись залитые молоком зрачки. Он был мёртв. «Как это могло произойти?» И вдруг я услышала страшный звук, будто со всех сторон моего дома ломают стены, пол затрещал, из щелей окон усилились потоки сквозняков, они запели гораздо ниже, чем раньше, казалось, что-то огромное запрыгнуло ко мне на крышу и начало расшатывать её. Потом я услышала пронзительный рёв, где-то над собой, он напоминал нечто среднее между воем, волчицы и карканьем ворона, а потом этот звук перерождался в кошачий визг. Окна не выдержали и вместе с рамами разлетелись по дому, осколки стекла крошились у меня под ногами, один кусок попал мне в лицо и рассёк мне губы и щеку, брызнула кровь…, и неожиданно всё прекратилось. Наступила тишина, с пустых оконных проёмов задувал умеренный ветерок, затрещали поленья в топке. Я пришла в себя стоя на коленях, молилась Богу, в ушах, еле слышно, звучали перевернутые псалмы и диалоги неизвестных, руки были в крови, в голове нарастал  шумовой напор, появился звук колокола, который тоже нарастал. Челюсть моя сжалась, глаза широко открылись, и прямо перед моими глазами с ветхим скрипом распахнулась входная дверь. Я увидела Это. Сияние северных оленей из детства. Оно было до боли мне знакомо и мне становилось тепло и спокойно, оно мерцало в сумерках январской метели, но могло согреть всё вокруг и всё вокруг заражалось теплом, счастьем и мудростью, даже банки с помидорами, укропом и капустой. Это сияние было во много раз сильнее и значительнее чем в детстве. Я увидела в нём маленький полумесяц, на котором сидел пепельный воробей с серебреным кольцом в клюве, он поворачивался ко мне и улыбался, ещё там была русалка с рыжими волосами, которая, то появлялась, то пропадала, глаза её были как две луны, а хвост блестел ледяными лучами. А иногда я замечала, как проявляется лицо моего отца, в симбиозе свечения оленей и черноты неба, оно было молодым и ясным. Он что рассказывал, глядя не на меня, а куда-то в сторону беззвучно и неторопливо, потом его лицо медленно искажалось, деформировалось и, в конце концов, распадалось на миллионы маленьких звёздочек. Затем появилась она. Золотая корова. Ленивым шагом она зашла ко мне на порог и пристально посмотрела своими уставшими человеческими глазами прямо на меня; в носу у неё висело большое алюминиевое кольцо, на рога были вкручены деревянные колпачки, на ушах висели мелкие цепочки. Мы долго смотрели друг, на друга не отводили глаз, наконец-то она заговорила, она заговорила голосом больного старика:
 « Теперь ты в безопасности зло ушло и никогда больше не вернётся в стены твоего дома, я буду защищать тебя всегда, меня зовут Аделаида ».
Я минуту не могла ни дышать, ни двигаться, но, всё же собравшись духом, спросила:
 « А как ты нашла меня?»- спросила, а сама на всякий случай протёрла глаза… корова всё ещё стояла в полуметре от меня.
 « ОН направил меня к тебе, мы кое-что должны открыть с тобой »- сказала корова.
 « Но кто ОН?»- робко выдавила я.
Корова только покачала головой и начала двигаться в сторону комнаты, она прошла мимо меня, и остановилось возле погреба.
 Тётя Вероника замолчала или, просто, выдерживала длительную паузу, но как бы ни было, она была истощена своим повествованием.
 Чтобы хоть немного размяться Володя немного пошевелил задницей сидя на стуле, вытер пот со лба и сказал:
- Ну и история, вам бы сказки писать; говорящая корова, труп в диване, пепельный воробей- чушь и не более.
- А я думаю здесь есть что-то от правды, ну которая первая часть истории про торчащий фаллос и всё такое, да и то думается, что концовка была, повеселей или он вас просто бросил и ушел, -  поведал Кот.
-Или так! Он с утра проснулся, увидел вашу физиономию и убежал к чертям подальше,- сказал Володя и начал ржать как лошадь. Кот тоже хотел от души рассмеяться, но вовремя взял себя в руки и отдернул брата.
 Вероника, мгновенным движением, откинула стол с такой силой, что он отлетел в дальний угол комнаты (стол был не из лёгких; массивные древесные ножки с чугунной столешницей), начинка пирожков разбрызгалась по стенам, затем стащила с пола коврик и тоже откинула его…    
Братья побледнели, перед их глазами нарисовалась дверца, в полу ведущая в погреб, на дверце была ручка в форме собаки из серебра.
 -Я покажу вам,- пробурчала тётушка и с небольшим усилием открыла скрипучую дверцу погреба. Сверху не было видно дна из-за кромешной тьмы, видна была только свисающая в эту тьму верёвочная лестница. Володя и Кот почувствовали тяжелое дыхание у себя за спиной, они медленно перевели взгляд друг на друга, как бы отыскивая объяснение, но тут сзади раздался истошный рёв с диапазоном в октавы три, к ним подкрадывалась рыжая “гладильная доска” с алюминиевым кольцом в ноздрях. Тётя Вероника подбежала к корове и что-то шепнула на ухо, корова, выслушав ее, пристально посмотрела на Володю, а затем и на Кота и отошла чуть назад, отвернув при этом голову.
-Это Аделаида!- сказал неровный рот Вероники.
-Почему она на нас так посмотрела!- спросил Володя.
-Она… просто… выбирала!- с волнением ответила тётя.
-Кого?- спросил братья в унисон.
-Лучше смотрите сюда!- Вероника указала в проём погреба, жестикуляциями звала ребят,- скорее же Кот, Володя, сюда!
Братья послушно наклонились и окаменели, они увидели в самом низу безжизненного погреба несколько светящихся фигурок.
-Здорово! Это ваши олени?- спросил Кот.
-Да, они светятся сами по себе, без света и солнца, они всегда лежат в этом мраке и сияют только в самые особенные дни,- триумфально заявила тётушка и направилась к Аделаиде.
-А что сегодня какой-то особенный день?- снова спросил Кот.
-Еще, какой особенный, сегодня самый главный день для вас ребятушки,- Вероника отцепила алюминиевое кольцо с носа коровы и подошла к ребятам, - смотрите, что будет дальше.
Вероника привязала к кольцу десятиметровую верёвку, один конец связала с ножкой печи, а другой, с кольцом, начала спускать вниз, на дно погреба. Наконец кольцо достигло цели, оно опустилось до конца, и братья даже слышали едва звучный лязг. Тётя Вероника с улыбкой исподлобья взглянула на Кота и Володю:
-Теперь смотрите!
Кольцо, которое спустила в погреб тётушка, засветило белым светом и стало расширяться, фигурки засияли ещё ярче. Когда кольцо до конца расширилось, то оно обрело форму дна погреба, большое кольцо стало большим квадратом и светилось уже светло-зеленым с переливом в тёмно- желтые цвета. Вскоре весь квадрат наполнился каким-то облаком, но это облако будто бы было под водой, оно было идеальным, ледяной цвет блестел и искрился в небе светящихся оленей. Исчезла цветовая тусклость и принуждённость, были в действие только нужные тона, и оттенки цветовой палитры состояния души любого человека, находящимся в самом приятном сне его жизни. Облако росло и понемногу поднималось наверх, становилось тепло и опасно, от этого перехватывало дух и бросало в дрожь, становилось бодро и приятно, от этого кружилась голова. Вскоре синева стала сжиматься и выплёвывать из себя молочные твердые пузыри, которые хаотично метались по периметру, увеличиваясь в размерах, после чего фатально разрушались на миллиарды точек, и тут же рождался новый пузырёк. С каждым разом пузыри были всё мутней, и походили на кипящий воск. Уровень сказочной массы в погребе повышался, и до него уже можно было дотянуться рукой и почувствовать прикосновением зримое восхищение, но было странное чувство. Володя взлетел и ударился о стену, Кот не мог понять, что происходит, затем он повернул голову назад и ужаснулся; свирепая корова со скоростью бешеного быка подбежала к лежащему Вовке и рогами ударила так, что он перелетел через неё и упал на живот прямо возле погреба. Тёмно-красная полоса потекла из-под него. Кот встал на ноги, но тут подбежала тётушка Вероника и с гигантской силой оттолкнула его обеими руками, и он отлетел и затылком ударился прямо об угол чугунной столешницы перевёрнутого стола и упал вниз головой на пол рядом с погнутой миской. Потом одержимая тётка подбежала  к окровавленному Володе и начала сталкивать его в погреб, Володя был ещё в сознание, но сил сопротивляться не было никаких, а корова стояла и зловеще наблюдала за происходящим и рычала как бешеная собака.
-Вот куда мы отправляем вас, Вовочка!- орала безумная тётка, схватив одной рукой  за волосы, другой за шею парня,- Тебе понравится щенок.
Она всовывала лицо Володи в подземный проём, переполненный, где уже вился ледяной подводный огонь, бурлящий грязными пузырями, брызги, которых распылялись мелкими белесыми червями. Они забивали рот и нос, били по глазам, и, наконец, чья-то рука вынырнула из погреба и вцепилась в лицо мальчика потащила вниз, он изо всех сил начал отбиваться, обеими руками нырнул в воду и бил по проклятой руке, почувствовал, что ударил кого-то по лицу и нечто вынырнуло по грудь. Это был почти человек; лицо его было распухшим и мятым, в глазах не было зрачков, а белки были налиты кровью, волосы клочьями свисали до ушей, на нём была старая грязная милицейская форма с лейтенантскими погонами. Он продолжал держать за лицо Володю, а Вероника стаскивала нижние части тела Володи в воду. Володя кричал и умолял, но человек из воды был неумолим, он взял второй рукой за ворот и резко дёрнул на себя, тело парня поддалось и оказалось в объятиях монстра. Володя сжался от боли в животе; «Пожалуйста, нет…» И их тела исчезли в сумраке грязной жижи, оставляя за собой кипеть розовую пену, над которой всё еще подпрыгивали черви.
 Кот приподнялся на четвереньки и снова упал, в глазах всё кружилось и вертелось, из затылка струилась кровь, и он вновь попытался встать. На этот раз он оказался на обеих ногах, но его жутко раскачивало.
-Что вы сделали с моим братом, твари?- промычал он.
-Да ничего особенного, просто он сейчас там, где ему будет хорошо!- радостно ответила Вероника и засмеялась адским голосом. Корова взвыла и бросилась на Кота, в последние доли секунды Кот рьяно отпрыгнул влево в проём комнаты и упал на руку, а корова на всех парах врезалась в деревянную стену, пробила её и застряла рогом. Кот поднялся и кинулся бежать, распахнув входную дверь, он перепрыгнул ступеньки и побежал, он бежал вдоль леса, не видя ничего у себя под ногами,  но что-то заставило его остановиться. Это был гул. Гул со стороны Дальней Воды, и он приближался, нарастал и яснел. Кот резко повернул голову и едва не упал без чувств; целая армада бешеных коров, картина целого войска тьмы, голов двести или триста, разного окраса мчались на него по ту сторону реки, оставляя за собой беспросветный смог вражеской пыли. Кот глубоко вдохнул и кинулся в лес по горе, он понимал, что уступает в скорости этим дьявольским лошадям с коровьими мордами, но ничего не оставалось, как бежать без оглядки. Он вбежал в лес, который был ещё не таким густым, как немного дальше, где можно было скрыться, и начал лавировать меж деревьев и пеньков, опавшая листва и ветки громко хрустели под его ногами, он бежал, и его мысли хаотично нагнетали и будоражили; Володька мёртв, полчище обезумевших коров, которые, наверное, уже пересекли Дальнюю Воду и где-то за спиной, ночь, и не видно куда наступать и падать, и ветки беспощадно бьют в лицо и царапают кожу до крови. Кот уже был в густом лесу,  и лавировать приходилось уже чаще, иногда ему казалось, что он бегает по кругам, потому что приходилось оббегать некоторые участки, он несколько раз упал, споткнувшись об брёвна и корни старых деревьев, но продолжал двигаться. В голове нарастала паника и крепла догма; « Не уставать и не оглядываться!» Но стало по-настоящему страшно, когда Кот всё-таки услышал многочисленный шорох листвы где-то неподалёку за спиной, мурашки пробежали по голове и затылку и стянули рану, боль прошла по всему телу, он тихо застонал и побежал ещё быстрее, но вдруг опять упал и ударился подбородком о землю так, что аж челюсть хрустнула, и звёзды горстью сыпались из глаз. Кот быстро встал, снова побежал, ударился плечом об дерево и вновь упал и тут он услышал многоголосый рёв сотен коров, эхом, разносившимся по всему лесу. Рёв был пронзительным и невыносимым, звук доносился отовсюду и с постоянством нарастал и приближался, наплывал ужас от такой динамичности и безысходности, жуть пробирала Кота до мозга костей, он снова встал и продолжил плестись по лабиринтам леса. Хватаясь за ветки колючих кустарников, отталкиваясь от них, прибавляя себе немного скорости и надежды. « Боже, помоги мне сейчас, помоги »- повторял он про себя. Сердце вырывалось из груди, ноги заплетались и предательски подкашивались, сумрак начинал рассеиваться, скоро должен наступить рассвет. И вот справа из чащи выскочила бешенная бурая тварь и с жуткими воплями, понеслась прямо на не него, последние секунды, Кот отпрыгнул назад и приземлился на спину, корова пробежала, но появилась ещё одна, белая, а потом ещё четыре, все они с разбегом поскакали на него, деваться было некуда. Опередившая остальных тварей, пятнистое отродье боднула, подкинув вверх мальчишку. Кот взлетел над лесом и, пролетев метров, пять, нырнул в ветки деревьев, обламывая сучья и ветки, свалился прямо на спины кучки других уродливых коров, схватившись за рога одного из животных, оседлав адскую машину смерти, он завертелся в диком танце кошмара. Корова была очень здоровой и жирной, она визжала и прыгала, но Кот не отпускал её, он намертво сцепил запястья и не думал отпускать, но тело его скатывалось к голове парнокопытного зверя и ему было тяжело балансировать его. Другие твари наскакивали на хребет толстухи копытами и бились об него мордами попадая и по Коту. Наконец всё тело оказалось на коровьей голове, и тогда корова со зверской силой взмахнула ею, и Кот отлетел к другому зверю, который одним касанием боднул и подкинул на полтора метра вверх по дуге и парень снова упал на чью-то морду. И снова был отдан пас следующей безумной твари. Кот не терял сознание, он всё видел, чувствовал пинки по всему телу, в какой-то момент он заметил, что его просто-напросто забивают в озере коров. Все они сбежались в эту точку леса, и их казалось гораздо больше, чем он видел их за Дальней Водой. Они качали и били его, терлись об него холодными и мокрыми носами, обтирались слюнями, бодали рогами, подкидывали и бурно рычали, каждая из них ждала своей очереди. Огромная волна сумасшедших коров несла его тело в неизвестном направлении. И тут Кот почувствовал, что у него появились силы бежать, но как?..
По коровам; по их спинам, головам, вот только на ноги надо встать, постараться и быстро шагать и главное не упасть на землю иначе быть беде, затопчут скоты. Кот решительно схватил одну из коров за рог, подтянулся, резко встал и резко перескочил на спину другой потом третьей четвёртой пятой и немного освоившись, он начал бежать по коровам. Он, конечно же, падал и коровы отбрасывали тело в неизвестных направлениях, но он вставал, хватаясь за деревья или рога, и снова бежал по спинам. Коровы стояли очень близко друг другу, они буквально тёрлись друг об друга, и им неудобно было двигаться и перемещаться, они могли только бить рогами и побрасывать тело. Кот скакал как сайгак по спинам животных, периодически падал, а потом снова вставал и снова скакал, лицо его было грязным с множеством мелких кровяных ссадин, оно было уже не таким детским, ужас происходящего сменил его прежнее выражение на гримасу страха. Вдруг Кот увидел, что допрыгал до гущи леса, и деревья стоят в двух шагах друг от друга, это было ему на руку. Со спины одного из зверя он прыгнул на ствол дуба, зацепившись за ветку, закинул ногу на ветку и ловко взобрался высоко на дерево, выбрал по удобней и прочней ветвь, сел на неё и посмотрел вниз - до коров было метров семь.
-Суки проклятые, теперь что будете делать, мутанты хреновы!- закричал он во всё горло и плюнул кровяной харкотиной вниз. Все коровы, до одной, тут же устремили свои взоры на мальчугана в сером вязаном свитере и замолчали, Наступила затишье. Затишье перед бурей. Коровы, разбивая головы, начали биться о дерево, летели щепки, разбрызгивалась говяжья кровь, дерево затряслось под натиском великого стада. Кот слетел с ветки, но к его счастью правая рука рефлекторно схватила растущую рядом ветвь, и он как Маугли, раскачавшись, перепрыгнул с ветви на ветвь другого дерева, она казалась, довольно, ненадёжной, раскачавшись, он пятками поймал ветку повыше, повис в горизонтальном положение. Затем потихоньку начал перебирать ногами, перебрав ветку к сгибу ног, ветка, которая была в руках, стала гнуться и хрустеть и вскоре поломалась, и Кот повис на суку, держась только ногами. Было немного вариантов; ослабить ноги и в падении поймать нижнюю ветвь, с риском, конечно же, разбить себе голову, или упасть и напороться на рога одной из этих тварей. Но Кот решил действовать наверняка; он изо всех сил напрягся и рывком вытянул руки вверх и поймал ту ветку, на которой держался ногами, подтянулся и зацепился локтями, зафиксировал подмышками. Адская скотина уже атаковала это дерево, некоторые коровы взбирались на других и с места прыгали головой в дерево и по инерции их остальная туша, в том числе и хребет, тоже ударялись об ствол. И, разумеется, эта масса падала на атакующую группу коров и попадала под пресс гневных рогов, а потом и копыт. Дерево раскачалось, и в это время Кот сумел сесть ягодицами на ветвь, броситься вправо и схватить ствол дерева обеими руками. На минуты он почувствовал себя в безопасности. Под кожей на лбу, казалось, пробежал отряд реактивных муравьёв. Он обнимал ствол старого дуба и смотрел вниз и тут его осенило, что нужно перебираться по деревьям быстрее и остановиться на самом старом широком дубе, чтобы сатанинское полчище не только не поломало бы его, а даже не поколебало бы могучее древо. И чтобы все рога с черепами разлетались вокруг, если чудовища попробуют только сломать вековое дерево. Кот решил, хотя колени его дрожали, но он был готов, он уже понимал, что такое оказаться на краю и решать. Он разбежался  и погрузился в колючие ветки и твёрдые листья нового дерева. Зацепился за пару веток и встал обеими ногами на хвостики нескольких отростков дуба, немного прогнулся, переместился и прыгнул дальше, повис на юном дубе, который сам по себе раскачивался из стороны в сторону. Потом прыгнул дальше. Кот парил и поражался своими умениям, которыми он, оказывается, овладел на уроках физической культуры, он всегда был быстрее всех в своём классе, и даже брат боялся соревноваться с ним в спринте. Брат… «Где же он сейчас?»
 Очередной прыжок оказался весьма результативным, была поймана хорошая веточка, она была уже тридцать восьмой или тридцать девятой, по которой Кот пробрался к стволу и вновь затаился. С рук была почти вся кожа сорвана, кровоточили раны, боль приелась и не чувствовалась. Коровы сбились с толку, и бегали по кругу, цепляя себя рогами, они потеряли пацана. Кот сидел в безопасности, он исчез из виду, но дерево, на котором он сидел было ненадежным, ветка, на которой висел он, сильно отгибалась, и было весьма заметно со стороны, сильно отогнутое дерево - скрипело и всё больше наклонялось. Начинало светать, и ночная стужа клонила стыть. Пар подымал влагу и откупоривал зазоры почвы, а после рассеивался в тепленном воздухе. Кот, увидев в метре от себя громадный дуб в семь обхватов с толстенными ветвями, поднял голову и приготовился к прыжку. « Нет, а вдруг недопрыгну, весьма далековато, да и силы уже меня покидают » - думал он и увидел маленького пепельного воробья с зелеными, как изумруд глазами, он совершал посадку на тот самый дуб.
-Скорее прыгай, у тебя получится, давай же торопись!- запищал воробей. И Кот всё же решился. Он раскачал ветвь, разбежался и прыгнул; схватился за верхнюю ветку и отломил её, полетел вниз, сломал спиной ещё две ветки, зацепился за последнюю ветку, выломав и её, упал и ударился лицом о землю. Пепельный воробей расправил свои чёрные могучие крылья, взлетел чёрным вороном и запарил он в танце смертельном, дьявольским смехом заливаясь. Коровы подбегали всё ближе, а могучий дуб растворялся в туманном рассвете, оставляя после себя фосфорный отблеск. Лес завертелся, помутнел перед глазами и перемешивался с тысячами мелкими, но ослепляющими звёздочками. Кот поднял голову и сразу зажмурился от острой боли в висках, она была неожиданной, но, не смотря на боль, Кот из последних сил отжался и прыгнул, встав на обе ноги, прихрамывая, побежал. «Просто упасть и сдаться»,- вертелось где-то в раненной голове. Он понимал, что бежит слишком медленно, но последние капли инстинкта самосохранения играли по своим порядкам. Где-то вдали закукарекали петухи, призывая просыпаться население. «До  деревни совсем недалеко». Кот остановился, высморкался кровавыми густыми соплями и расплакался. Перед ним оказался глубокий и длинный овраг, оббегать его было, всё равно, что прыгать в объятия безумным коровам, которые неровно дышали и шуршали опавшими ветками и листвой слева, справа и за спиной парня. Долететь по ту сторону оврага было невероятно. Но ноги сами оттолкнулись и Кот, застонав, взлетел над пропастью и тут же начал падать вниз. Пролетев метра два, он плюхнулся животом на что-то гибкое и твёрдое. Это был торчащий из стен ямы корень какого-то большого дерева. Кот моментально схватился за него руками, но корень был очень мокрым и грязным, он резко отогнулся вниз и Кот, почувствовав знакомую боль в ладонях, соскользнул с него. Он пролетел ещё четыре метра и упал в грязное месиво на спину, услышав хруст в собственном организме, закололо в затылке, из носа хлынула кровь, стонущий крик вырывался откуда-то из живота.
 Он лежал не чувствуя ни рук, ни ног, чувствуя запах гнилого болота и мёртвых животных, смотря на небо, которое смотрелось как на маленьком черно-белом слайде. «Мама!»- простонал Кот и потерял сознание. Коровы завертелись вокруг оврага, громко рыча, но не одна из них не осмеливалась прыгать. Издали послышался пронзительно низкий рёв, как будто приближался поезд или гудел причаливающий пароход, и коровы начали лихорадочно убегать в разные стороны. Около деревни была железная дорога, но она была совершенно на противоположном краю. Медленно светало.
 Кот широко открыл глаза и тут же сжал, лицо от боли, ломило всё тело от побоев, падений и холода. Он лежал в огромной жижи грязи, глины и воды, конечности его двигались, но с каждым моментом действий кололо в позвоночнике и ломило в висках. По лицу было размазана кровь, в волосах твердели комочки грязной массы, светло-синяя рубашка превратилась в разорванное глиняное тряпьё. Кот смотрел на небо, оно было беззвёздным и пасмурным, сумерки рассеивались слишком медленно. «Сейчас хлынет дождь и зальёт меня к чертям, никто меня не услышит в этой яме»,- подумал Кот и немного привстал, оттолкнувшись руками от хлюпающего дна глубокой траншеи, «они ушли, нужно как-то выбираться отсюда, меня, наверное, уже ищут… нас с Володей, наверное, ищут».
 В небе сверкнула молния и ослепила весь лес, а затем грохнул оглушительный раскат грома, и Кота расползлись мурашки по всему телу, и он затрясся от пронизывающего страха.
-Помогите, пожалуйста, помогите мне кто-нибудь!- закричал во всё горло он и разрыдался. Сверкнула молния ещё мощнее и ближе, и нарастающий выстрел грома не заставил себя долго ждать, первые капли, начинающегося ливня, упали на лицо мальчика, он протёр разодранными ладонями лицо, размазав кровь и слёзы по щекам. Шумно полил холодный дождь, пуляя тяжелыми и солеными каплями, разъедая рваные и колотые раны Кота, который уже начал думать, что рассвета не будет, стало слишком хмуро и мерзко, какие-то звуки доносились из толщ стен подземелья. Они приближались и были похожи смех и визг каких-то адских животных. Кот рьяно вскочил на ноги и забегал и забегал из стороны в сторону, прислушиваясь к звукам. Яма оказалась прямоугольником, примерно, пятнадцать на пять, и глубиной в шесть метров. Периметр составляло жуткое илистое грязное болото с останками костей животных. Грязные сучья, торчащие из стен, зашевелились, и из толщи земли, будто младенец из утробы матери, вывалился крупный поросёнок и с визгом наскочил на Кота, сбив с ног, утаптывая его в пасти сосущей грязи. Поросёнок ползал по нему и дико визжал, втыкаясь розовым пятаком в шею и лицо. Кот вцепился в шею хряка, поднял рыло над собой, согнул правую ногу и со всей силы пнул между ляжек. Поросёнок завизжал и отлетел в сторону и упал на бок, но тут же встал и затаился, свирепо вглядываясь, из-под сморщенного лба, тупыми глазами на мальчишку. Кот робко привстал и медленно потянулся рукой в правый карман мокрых брюк, он вспомнил о том раскладном ножике, который подарил ему брат на день рождения. Достав из кармана оружие, Кот незаметно спрятал его за спину и разложил, нож был готов к обороне. И вдруг сверху послышался чей-то смех, демонический хохот старой ведьмы, он был заливающимся и жутким. Подняв голову, Кот выронил нож из рук, над шестиметровой пропастью появилась голова одержимой тёти Вероники. Глаза её были черны, изо рта пенились кровавые струи и стекали по подбородку, смешиваясь с солёными каплями ледяного дождя, падали в пропасть розовыми брызгами. Она взмахнула рукой, разжав кулак, и распылила над ямой белые крупицы странного, похожего на твёрдый рис, зерна и с ярой истерикой завопила:
 -Пора завтракать, молокососы!
 Зерно осыпалось по всей траншее, попадая и на голову Кота, затряслась земля и звук “приближающего поезда” показался ещё ближе, силуэт зловещей тётушки испарился, а её смех начал удаляться. Земля начала осыпаться и из стен начали вываливаться десятки крупных и мелких свиней. Они буквально вылуплялись из недр и стекали к ногам мальчика, потом бросались, сбивая его с ног, затаптывали копытцами в грязную болотистую массу. Их становилось всё больше и больше; тридцать, пятьдесят, восемьдесят, двести … они кишели, как муравьи в горящем муравейнике, вылезали и набегали. Кот пытался кричать, но рот  заполнялся вонючей жидкостью и нос  забивался липкой грязью. Он ногтями ми впивался в лужу вязкости, пытаясь найти нож, заветная мечта заплавала перед глазами: найти нож и дать отпор безумной дьявольщине. Свиньи прыгали друг на друга, образовывая многоэтажный свод, сумбурно разрушающе рассыпались,  и немедленно восстанавливая его, увеличивая натиск и степень вдавливания в вязкую грязь Кота. Кот продолжал бороться, желание выжить превышало двести процентов. «Чёрт возьми, здесь должен быть нож». Наконец, он нащупал лезвие, легированной стали, рукой перебрался к рукоятке и незамедлительно вонзил в брюхо первой попавшейся хрюкающей твари. Свинья завизжала, но не отпрыгнула, потому что нож, застрявший в кишках, не давал ей сделать это. Кот вспорол ей живот и умылся трупными червями в стоке крови, свинья замертво упала рядом, а черви в агонии заползали по лицу и гурьбой падали оземь. Не понимая происходящего, Кот полосовал животных одним за другим, правил их остриём подарка брата, и в кровавом душе сырого бекона, вспарывал их, превращаясь в профессионального мясника. Кровь вырывалась водопадом, кишки, взлетая, прилепливались на кожу лица, оставляя фиолетовые петли и тёплые паутины, в бешеном визге выливалось алое сало вперемежку с неуклюжими червями, которые падали и исчезали в чреве болота. Коту даже стало тепло от кровавого душа адских свиней, он вскрывал каждую, кто прыгал на него, кровь попадала в рот, и он не замечал, как глотал её и наслаждался. Он чувствовал свою силу и превосходство, грязные твари падали у его ног, а другие, просто, были на очереди. Он перерубал им черепа, отрезал ляжки, рассекал артерии, глаза уже не открывались от плесков бесконечной крови, но жгучий адреналин в жилах Кота и не думал выводиться. Надо просто убивать. Наступила тишина, и Кот лихорадочно вздрогнул, он взглянул на свой нож, на котором висел шматок жирной свинины, с которой стекала кровь, и отбросил его, стряхнул прилипших червей с лица. Повсюду валялись разодранный ливер свиней; двести или триста, под ногами хлюпал бардовый раствор. «Неужели я справился с ними… да! Я убил их всех»,- Кот посмотрел на небо, оно было ясным, светлым и спокойным.  Издалека доносился завывающий лай деревенских собак. Палило солнце, и чистое небо задышало парами лесной росы. С точной периодичностью, где-то в чащах, пели соловьи и куковали кукушки. Трещали кузнечики, и недалеко кто-то завёл трактор.
 -Эээ-э-э-эй, помогите!- вяло простонал Кот, тяжело поднимая веки и руки, и тут же рухнул, потеряв сознание прямо посреди тёплой свинячьей мертвечины. Грязь беспощадно жгла глаза, припекаясь солнцем,  и втекала в бессознательные зрачки, заполоняя веки тёплым кровяным маслом.
 Птицы, как летучие насекомые, жалко трепетали над переплетенной,
пожелтевшей муравой и жадно срывали с верхушек растений  капельки влаги. Сон был болезненным и предписывающим. Детали были неясными и расплывались перед самой отгадкой. Смерть так и не подходила, а лоб, кровоточащий от копыт бешеных поросят и невероятной прыти зловещих коров, только убавлял силы и желание выжить. Послышался чей-то крик.
 Во сне Кот целовал руки Вероники, стоя на коленях и тотчас падал во все возможные глубины серых цивилизаций. Сны перемешивались и локализировались в целостный кошмар.
 Оплот и надежда, естественно всё остальное побочно, потому что в этом мире для каждой семьи существует регламент и наследие…Лучшее наследие для Абрамовых - Володя, побочной блохой пришлось быть Коту. Нельзя было по-другому объяснить реакцию Кота, когда он узнал о кончине отца и брата. Недавно похороненная прабабка сидела, как ни в чем не бывало, на своём деревянном стуле, который был похож на трон с дырой в сиденье, под которым вечно стоял широкий таз для мочи. На ней был синий платок, и она кому-то, что-то рассказывала и широко улыбалась, изредка посматривая на Кота.   
 Перед приходом гостей Нина Фёдоровна обняла крепко сына и произнесла:
-Теперь мы не уязвимы, сынок!
На гулянку Врацлав Михайлович пришел первым, несмотря на свою безупречность, тут же поднял бокал и без тоста и бессовестно проводил в пищевод самогонную отраву. Тетя Вероника пришла чуть позже.  Нина Фёдоровна поцеловала её в щеки и встала на колени перед ней.
Кот кинулся к матери и в слезах схватил её плечи  и начал трясти, добиваясь, хотя бы внимания с её стороны:
-Мама, не делай этого,- с шепотной досадой взвыл он ей в ухо. 
Врацлав, схватил за шею мальчика, приподнял его на двадцать пять сантиметров от уровня гнилого и скрипучего пола, и ту же получил прямой удар в переносицу. Что-то хрустнуло, и потекла кровь. Он отбросил подростка в сторону каменой печи, расстегнув свой, недавно купленный в Г.Д.Р. плащ, достал снежно белый платок и утёрся. Потом он резко дёрнул за руку Нину Фёдоровну и за волосы приблизил её лицо к себе и грубо впился своими сохлыми и неприятными губами в губы матери. Он долго целовал её. Вероника поклонилась, и вытащила из-за спины нечто. Нечто было обернуто в серую шаль. Это была очень старая и грязная книга с почти разрушенным переплётом. Открыв её по металлической закладке, она начала читать, даже вглядываясь в строки:
- Всякий свирепый монстр, взошедший на вершины Солнца, сполна, втянув  послед наземной яви, падёт на небо алой преисподние, а после возвысится над сводом книги жизни, но, так и не открыв ее, упав, застынет в бледной меже. Падёт его звезда и в своре нечистой, в тёмном искалеченном кувшине мрака затребует его, но только в рабство и нет пути разумного обратно. Лишь только виться около сигналов, с затухшим видом при свечах молиться, и ждать когда магическая птица сорвёт с него запрет существованья и в лабиринт времен отпустит дохнуть. И пусть, что на краю цветут магнолии и незабудки, паром готов, пожалуйте к отправке.  И странствуйте в бреду - моё хотенье. Да будет так. По-гречески - Аминь…
 Кот лежал на полу и ждал внимание, и голоса своей матери. Запахло жженым воском, цветное сновидение расплылось в зловещем негативе и растворилось  в черно-белой диафрагме чёрных туч.
(Кот, это ты?)
 Сон отступил. (Ведь это был сон, не так ли?)
3.
 На столе уже было всё готово к празднованию нового года; винегреты, соленья, нарезанная баранина, тушеная свинина, варёный картофель, жареная рыба и даже чучело птицы, которое стояло в самом центре праздничного стола. Борис Андреевич Ляманов лихорадочно украшал ель, принесённую им из глубинки, и перебирал зубами потухший беломор.
-Катя! – крикнул он на всю квартиру,- Кать!
-Ну, чего опять, Борь, ты зовёшь меня через каждые пять минут,- лицо Катерины Викторовны выглядело усталым от круглосуточной суеты, и на кухне до сих пор её ждала уборка.
-Ну, как?-  Борис Андреевич с гордостью прижал к себе супругу и указал на наряженное лесное дерево.
-И что? Пять минут назад было так же.
-Дура ты старая, я звезду новую повесил,- громким басом выпалил Борис Андреевич и подбежал к ели. Распутав гирляндный провод, включил в розетку. Ель засверкала разноцветными огоньками, а звезда переливалась только красными оттенками. Катерина Викторовна захлопала в ладоши и запрыгала на месте. 
-Надеюсь, новый, семьдесят второй год принесёт нам много счастья!- женщина обняла мужа и крепко поцеловала в его густые усы,- это двадцать восьмой Новый год, когда мы справляем его вместе, дорогой.
-Да?! А я и не помню. Да ладно хватит стрекотать, иди лучше переоденься, скоро придут гости, нужно будет их отлично встретить, особенно, Врацлава Михайловича,- сказал Борис Андреевич и нервно поправил галстук.
-Да что ты со своим Врацлавом Михайловичем, всё время только и слышишь от тебя: “Врацлав Михайлович, Врацлав Михайлович”, у тебя что, свет на нём клином сошёлся?
-Ты чего, старая! Ты знаешь кто он? Ты знаешь, что он за человек и сколько у него связей и денег? Я хочу стать его компаньоном, работать с ним и купать тебя, дуру, в деньгах, а теперь иди, одевайся и не порть мне настроение перед праздником.
 Улыбка быстро растаяла с уст женщины, и её лицо вновь покрылось тоскливыми чертами. Она отвернулась от ёлки и опустила голову.
-Борь, он же мошенник, он обворовывает государство, а ты на него молишься!- тихо сказала Катерина Викторовна и отошла от супруга, зная его нрав и вспыльчивость. Но Борис Андреевич лишь ухмыльнулся и зашагал в спальню, чтобы достать набор чистых салфеток из антресоли, недавно купленного австрийского спального гарнитура.
 Первыми пришли соседи, живущие этажом пониже, кирпичной пятиэтажки, супруги Яруллины. Пара была уже в годах, им было за шестьдесят, но остроумием и чувством юмора, порой, они обходили и молодёжь. Они всегда веселые и доброжелательные, отличались фантастической пунктуальностью. Муж Олег Фанисович и супруга Лариса Евгеньевна позвонили в дверь Лямановых без одиннадцати секунд до назначенного времени. Девятнадцать ноль, ноль, и часы забились церковным колоколом, потрясающей акустикой наполнилась комната, пронзилась красивым балансом низких, средних и высоких звуков. Лямановы заводили их только по праздникам, когда приглашали гостей, для повседневного пользования эти ходики не годились, была велика вероятность ночного инфаркта одного из домочадцев.  Олег Фанисович  с широкой улыбкой протянул бутылку советского шампанского и громко, немного напевая, произнёс:
-Мир вашему дому и с наступающим!- он приподнял левую руку с шипучим вином и, почему-то, стал напевать мотив марша Мендельсона. Где-то, видимо, он уже жахнул. Лариса Евгеньевна держала в руках салатницу и набор рюмок, так как посуды, действительно, не хватало, потому что ожидалось очень много гостей. Яруллины вошли в комнату с елью и начали заливаться восторгом.
-Это великолепно, дорогая Катюша, я просто умилена вашим подходом организации самого чудесного праздника в году,- затрепетала Лариса Евгеньевна, корча лицо и прикладывая ладони к щекам. Она пятнадцать лет работала преподавателем немецкого языка в средней школе, выйдя на пенсию, привычки, высокообразованного педагога, демонстрировала до сих пор.
-Спасибо, это всё Борька ездил куда-то, заказывал, покупал, бросьте, пойдемте в спальню, и будем дожидаться остальных, я приготовила отличный компот из сухофруктов!- Катерина Викторовна немного с неуверенностью повернулась в сторону спальни, но Лариса Евгеньевна, тут же возразила:
-А что в этом доме крепче компота не наливают?
Олег Фанисович с прииском в глазах закивал. Борис понимал, что нужно было брать ситуацию под свой контроль:
-Ну, конечно наливают, пройдемте на кухню, отведаете отличной столичной водочки.
-Вот и отлично,- едва не отбив чечётку на месте, сказал Олег Фанисович. Катя проводила первых гостей на кухню и налила им водки. Борис же остался в прихожей встречать остальных приглашенных. Через пять минут раздался звонок, на пороге стоял Сашка с первого этажа.
-С наступающим, дядь Борь! 
Двадцатидвухлетний Сашка Ильин был взбалмошным и не контролируемым взрослым подростком, во дворе он считался отпетым бандитом, он воровал у соседей, дрался по поводу и без повода. Из родителей у него был только отец, которого он видел, всего, четыре раза в промежутках между его пребыванием в тюрьмах северных городов. Но, не смотря на свою преступную распущенность, Сашка был красивым, высоким, коренастым парнем, и все девки глядели на него с, хоть и опасливым, но жарким вожделением. Он мог заиметь каждую из них. Своей наглостью он мог строить города. Борис Андреевич не горел желанием наблюдать этого человека в своём доме в новогоднюю ночь, но были веские причины впустить его к себе в квартиру.
-Проходи, Саш, присоединяйся к гостям,- глаза Ляманова молили Сашку не входить, но Сашка ловко юркнул под руку дяди Бори и оказался в прихожей квартиры, где тут же окунулся в магию новогоднего аромата.
-Уууууух, как у вас тут здорово пахнет, сейчас я захлебнусь своими слюнками,- сказал Сашка и дерзко рассмеялся прямо в лицо Бориса Андреевича, и в грязных тапках, в которых шоркал по подъезду, ввалился в зал.
-Вот это да, вот это ёлка, ёлки-палки,- заржал пижон и ударил Бориса Андреевича, как бы по-дружески, ладонью по спине. Борис Андреевич бесшумно застонал и неожиданно понял, что даже отец не бил его в детстве так сильно. Но пришлось сдержаться, глаза Сашки, как будто напоминали ему о долге, о котором знали только два человека.  “За тобой должок, дружище. Или ты забыл? А может, я тебе напомню!” Ляманова, одновременно, в голове и животе что-то укололо.
 Это было прошлым летом, в конце августа, Сашка вышел покурить, было это рано утром - в половине четвёртого, подросток был уже навеселе и видимо вышел куролесить дальше. В это время сверху послышались шаги и громкий, заливающийся кашель Бориса Андреевича. Ляманов собрался на рыбалку на озеро деревни Беллиновка, которое находилось в семи километрах от города, вооружившись двумя удочками и тяжелым походным рюкзаком, с остальными рыболовными снастями, он спускался по ступенькам и что-то напевал.  Спускаясь уже ко второму этажу, Ляманов почувствовал мерзкий перегар вперемежку с дымом мерзкой махры и понял, что сейчас ему предстоит, вновь, встретиться лицом к лицу, с подростком- бандитом и его настроение устремилось к нулю. «Боже, не дай мне...»
-Здорово соседям!- увидев Бориса Андреевича, заскрипел нетрезвый Сашка. Ляманов неловко ухмыльнулся и тоже поздоровался и, проходя мимо парнишки, он едва снова не закашлял от мерзкого запаха. Борис Андреевич уже вышел из подъезда и начал отдаляться, но, всё ещё чувствуя из-за спины тяжелый и ненавистный взгляд и нагнетающие шуршания по асфальту, резко обернулся. Наглое лицо Сашки находилось в сантиметрах от его лица, Бориса Андреевич невольно вскрикнул.
 -Вы, что? На рыбалку собрались… а?-  тихо и угрожающе шепнул Сашка, приближаясь ещё ближе.
 Ляманов не знал что сказать, сняв очки, он зажмурился, протёр глаза двумя пальцами руки, в надежде придумать краткую и понятную отговорку. Отвечать нужно обязательно, иначе…
-Да… я каждую субботу езжу рыбачить на озеро… один,- выдал Борис Андреевич и надел очки обратно.
-А почему ты нервничаешь и дрожишь?- продолжал шипеть Сашка, раскачиваясь от шепота и срываясь на высокие тона.
-Видишь ли, ты так внезапно подкрался ко мне и я, разумеется, напугался, наверное, поэтому.
-А это моя работа пугать и запугивать, грабить и убивать, ну, по крайней мере, вы так все в этом доме считаете, а я на самом деле не такой, я совершенно другой. Да! Я лишен родительской ласки и родительского воспитания, но моя душа настолько широка, что, заглянув в неё, вы задохнетесь от восторга и переизбытка ваших жалких чувств.
 Сашка трясся от злости и глаза его не моргали, а тоскливо - медленно смыкались и, открываясь, довольно долго, блуждали в поисках глаз испуганного соседа. Подросток был сильно пьян. У Ляманова задрожали руки.
-Мне, пожалуй, пора,- выдохнул  он после длинной паузы. Шкала настроения замёрзла.
 Подросток молчал, всё ещё злобно вглядываясь в лицо и раскачиваясь из стороны в сторону, скалился. Борис Андреевич почувствовал влагу на ладонях.
-Четвёртый маршрут скоро отъезжает, так что я потороплюсь, если хочешь…- Ляманов растерялся, и глаза его побежали. «Что я ему должен предложить? Может быть деньги? Точно откупиться! Но он может неправильно это понять. Подачка. Скажет мол: «Ты что гражданин, перепутал меня с бомжем вонючем, я что себя прокормить, пропоить не смогу. А ну-ка поймай в переносицу». Может позвать его с собой на рыбалку. Ну, уж нет. Как это себе можно представить; за каких-то пять минут подросток испортил настроение на неделю, что будет, если провести с ним, с этим ЧУДОВИЩЕМ, целый день? Брр…», -Если хочешь, можем поговорить вечером.
 Сашка стоял и не реагировал, казалось, что вот-вот он закатит глаза и упадёт в обморок. Жуткое зрелище, не знаешь, что же произойдёт в следующее мгновение. Удар в лоб или плевок в лицо? 
 Ляманов еле заметно поклонился в знак прощания, медленно повернулся и зашагал стекло – ватными конечностями в сторону сооружения, на котором красовалась, и казалось, иногда, покрикивала, время от времени, большая чугунная буква «А». В горле сильно пересохло, неплохо было бы глотнуть пивка или хотя бы закурить. Но рано, сначала нужно оторваться от агрессивной ауры и ненавистного взгляда несчастного подростка, свирепствующего позади. Расстояние увеличивалось и это немного успокаивало Бориса Андреевича, по мере удаления от Сашки он ускорял ход до тех пор, пока не стал замечать, что бежит. Ну вот и остановка; грязная, обшарпанная, вонючая, со сгоревшими деревянными перекладинами седенек. Борис Андреевич остановился у самого подножья ветхого сооружения, внюхиваясь в зловонья, резко отличая запах мочи и мертвечины, вгляделся в лица заспанных граждан.
 «Нужно повернуться и посмотреть»,- шептало где-то в пояснице, и Ляманов лихорадочно всунул руку в правый карман своего походного плаща “Туманный берег” в поисках чего-то несуществующего. Он яростно рыскал, выворачивая его на изнанку и тихо матерясь. Затем проделал то же самое с левым карманом. Это была игра в которой, непременно выигрывал Борис Андреевич. Это была победа временем. Ничего он не искал, просто коротал время и всё, а зрители, ожидающие четвёртый, седьмой и четырнадцатый маршруты, всего лишь соболезновали ему в потере нечто важного, а этого нечто важного вовсе и не было. Нужно было показать всем окружающим, в том числе и себе, и, конечно Сашке, если, не дай бог, он подбирается сзади, какую-то повседневность, обыденность. Ляманову просто-напросто нужны было время и силы, для того чтобы обернуться назад и не увидеть ЕГО. Борис, с замиранием сердца, резко повернулся назад…
 Нет, ЕГО там не было. Отчетливо проглядывалось и то место, где двумя минутами назад состоялась странная беседа соседей,- пусто.
 «Слава Богу»!- раздалось в сердце Бориса, а потом разнеслось по всему телу, «Неужели я так сильно боюсь его, неужели я не могу ничего поделать с этим вором, драчуном, грабителем, а возможно, даже и убийцей. Я знаю что делать! Я напишу анонимное письмо в милицию, ну якобы он дебошир, пьяница, разложенец общества, избивает детей и пугает соседей. Короче говоря, можно слегка преувеличить - ничего страшного, так ведь? А когда приедет патруль, все жильцы дома уже соберутся во дворе, вот тогда под их свирепый ор насчёт “заслуг” сорванца, ЕМУ скрутят ласты, и вот может только тогда посыплются десятки заявлений и жалоб. Парня посадят. Вот так. А в тюрьме его стукнет туберкулез, и он отбросит эти самые ласты. Отродье, нечисть. К чёрту страх! Страх прочь! Нужно действовать и не бояться. Многие поддержат меня: Сонька Страхова из седьмой квартиры, она уже старенькая, но наговорить выше крыши она мастер, а я, да и многие, её слова подтвердят. Так вот. Нужно было ему в лицо вылепить всё это, ну ничего, ТВОЁ время скоро придёт, сучий ублюдок! К чёрту страх! Страх прочь! Держись Санёк!»
 Ляманов успел закончить свой злорадный внутренний монолог и выпустить весь пар из пор, всё ещё, напряженной массы, когда к развалине с чугунной «А» припарковался новенький «КаВЗ» с потрёпанной картонной табличкой на которой простым графитовым карандашом «ТМ» раз сто была обведена четвёрка. Какой-то сутулый мужичёк, лет сорока пяти, первый бросился к двери. Распахнув её, юркнул и уселся на ближайшее сиденье, громко шмыгнув носом, принялся наблюдать за остальными. За ним не торопясь, зашли две высокие женщины, и расселись по разным местам, а после них нырнул, и Борис заняв заднее сидение. Никто больше из огромной толпы не желал этим утром ехать в Беллиновку. «КаВЗ» тронулся и мгновенно набрал приличную скорость. Водитель недовольно оглядел пассажирку, и в сердцах проклял этот день. Дело в том, что одна из высоких тётушек поднялась на своих лошадиных ногах и принялась закрывать по очереди люки (видите ли, ей дует, и она боится за свою пышную гриву, которую она укладывала три битых часа). В автобусе наступила невыносимая духота. Ехать около семи километром, вдобавок пять остановок, народ  набьётся и кислорода вообще не останется, да и вряд ли кто осмелится открыть люки, поскольку знают вспыльчивую натуру водителя Николая, особенно, когда кто-то что-то делает с его новеньким «КаВЗ». Это водитель- гроза, его почти все знали, в свои пятьдесят лет отроду и тридцать лет шофёрской деятельности он ставил на место и не таких… с «лошадиными» ногами, он не боялся ни милиционеров, ни бандитов – никого. Всех ставил в один ничтожный рост, но, видимо, «лошадиные» ноги впервые оказались в экипаже с громом и не знали, что в тайне люди называли его чёртом, а его смену - чёртовым рейсом, разумеется, в тайне от него. И в этот раз он злился вовсе не по причине нехватки кислорода, ведь воздух, поступающий через открытое водительское окно, прекрасно вентилировал квадратный метр управляющего «чертовым» транспортом. Дело было в бесцеремонности и силе захлопывания этих люков «лошадиными ногами».
Окно   
 Со лба Бориса как с отвесной стены потекли ручейки пота, заливая глаза.





   

    
 
 
«Праздник, практически, испорчен»,- понял Ляманов, и его лицо покрылось бардовыми пятнами от немого возмущения и бессилия.