Дэвид Герберт Лоуренс. Бабочка

Бабочка, ветер дует к морю, сильный ветер!
Бабочка, почему ты села ко мне на ботинок и сосешь с него грязь,
подняв свои сетчатые крылья, большие белые крылья?

Уже октябрь, и сильный ветер дует к морю
с гор, где, наверно, выпал снег - ветер пахнет снегом.

Здесь в саду красные герани, здесь тепло,
но сильный ветер дует к морю, бабочка, затихшая на моем ботинке!

Неужели ты улетишь, улетишь из тепла сада
и на больших белых крыльях с черными метками
начнешь карабкаться по невидимой дуге,
пока тебя не сдует ветром с вершины,
и тогда ты полетишь, молотя белыми крыльями, к морю, белое
   пятнышко!

Прощай, прощай, погибшая душа!
Ты расплавилась в прозрачном воздухе,
я видел, как ты исчезала.



BUTTERFLY            


Butterfly, the wind blows sea-ward, strong beyond the garden wall!
Butterfly, why do you settle on my shoe, and sip the dirt on my shoe,
Lifting your veined wings, lifting them? big white butterfly!

Already it is October, and the wind blows strong to the sea
from the hills where snow must have fallen, the wind is polished
     with snow.
Here in the garden, with red geraniums, it is warm,
but the wind blows strong to sea-ward, white butterfly, content on
     my shoe!

Will you go, will you go from my warm house?
Will you climb on your big soft wings, black-dotted,
as up an invisible rainbow, an arch
till the wind slides you sheer from the arch-crest
and in a strange level fluttering you go out to sea-ward, white speck!

Farewell, farewell, lost soul!
you have melted in the crystalline distance,
it is enough! I saw you vanish into air.