Под арестом

Mors multima ratio…

Ты арестован за красивые глаза,
За странность мимики, за выщипанный волос,
За плавность жестов, за приятный голос,
За симпатичный, аппетитный зад.

Дурной закон определяет все по виду,
На зоркий глаз; без всяких лишних слов
В тебе увидел он порочную любовь.
«И не пытайся оправдаться, грязный пидор!

Не чтишь закона, стало быть предатель!»
Твердит тебе за дверью с папиросой,
В окно «иуды» глядывая косо,
Такой большой, могучий надзиратель,

И твой испуг словно микроб под микроскопом
Для этих взглядов, и с угрозой, и с намеком,
Что сотрясают тебя, как удары тока.
«Чего ж не испытала твоя жопа?

Ты посмотрел бы на меня что ли хотя бы!
Я ремонтирую страну, ** твою мать,
А ты все думаешь, кому б себя отдать.
Неужто так тебе и хочется быть бабой?»

И в сей момент он в камеру заходит
И за собою двери запирает.
Ты ждешь, что будет. Сердце замирает...
Он злобно смотрит, глАза не отводит.

Силы неравные. Ты в панике. Ты в клетке...
И ты в наручниках, забившийся в углу,
Один удар - и ты ложишься на полу,
Он поднимает и кидает на кушетку.

Так агрессивно, хладнокровно он сдирает
С тебя штаны, свои одной рукой
Расстегивает, стоя над тобой,
И начинает, дикой болью разрывая.

Движения ног сковали спущенные брюки
И так беспомощно мотание головой.
И не помощник охрипающий твой вой,
И не помощницы заломанные руки.

Сопротивление прекращается теперь,
Лицо немеет в ужасающей гримасе,
Пока не кончатся удары его власти
И ты не выслушаешь хлопнувшую дверь.

И звуки ловятся так слабо, словно эхо,
И ты уже лежишь подобно истукану.
Стон в затылок, отдаление... Туманно...
Хлопок двери, сразу за ней раскаты смеха,

Коллеги и бравада, вновь и вновь...
Но люди, Боже, где же ваше зрение?
Для вас сие порочное презрение
Гораздо лучше, чем порочная любовь!

Только бездвижность и беззвучие сейчас,
О смерти мысли закрутились точно юлы,
И ты лежишь, не расслабляя свои скулы,
Дыша надрывно, выпуская боль из глаз.

И больше нет желания шевелиться;
И ты не чувствуешь физическую боль
Сквозь боль падения, пятнающую роль
И страх пред тем, что это повторится.

И ты в беспамятстве. А шар Луны всё ближе, ближе
И луч её длиннее и длиннее. Она тебя ласкает и целует...
И говорит: «Всяк жив, покуда может выжить.
Всем прочим смерть покой на век дарует.

Пусть не вернуть уже ни доброе, ни злое...
Приди же в эти мирные объятья!
Ты умираешь. Но умрет и надзиратель.
Увы, - в свой срок.  Так просто мир устроен».
 
И мысль последняя в рассудке пробежала:
 «А может, здесь меня и вовсе не бывало?
 И не было гниющего кошмара,
 Крюком железным вырвавшего мозг?..

 Быть может то был сон в туманном бреде???
 Пилюлю съел, быть может на обеде
 С пометкой «Л.С.Д.»..........???
 В пушистом пледе я завершил дневной свой моцион...
 
 Но сон не удался. Давно страдаю сильной
 Бессонницей. «Ксанакс»  не может мне помочь.
 Но тут является ко мне мой милый:
«Прими-ка это, друг, и крепко спи всю ночь!».

 «Какой шалун, однако, ты игривый
 Коль рисковать задумал ТАК со мной!..
 Не делай больше так, исчадье ада.
 Иначе моего волнующего зада
 Ты не увидишь вновь, родной!».



Даниил Кеч, Марат Зуф. Салихов и Роман Барнет 2. 06. 2006г.

 Рисунок Тома Финляндского