Город дождей

Посвящается Alfie.   

Я каждый день выходил на бульвар. Сегодня один из таких дней: особенный, но
непримечательный. Деревья, которые росли тут по обе стороны, всегда смотрелись
изысканно и будто пытались мне на что-то намекнуть. Зимой верхушки сверкали,
как ее счастливые глаза. Весной листья оживали на ветвях. Летом петербуржское
нечастое солнце согревало, а иногда даже обжигало, их. Осенью листья,
разукрасившись в известную осеннюю комбинацию из красного, желтого и зеленого,
опадали в надежде быть замеченными в следущем году. 

Я доходил до конца: мои любимые деревья уходили из-под моего поля зрения так же резко,
неожиданно и красиво, как уходили и приходили секунды, моменты моей жизни в ее
воображении, люди, новые люди, настоящие и неочень, искренние, стоящие слова. 

Я улыбался. 
Это происходило непроизвольно. Уголки моих губ тихонько подтянули за края.
И я улыбался. Не знаю, хотел я этого или нет. Это произошло внезапно и,
наверно, из-за этого стало для меня сегодня ощутимо где-то глубоко внутри. 

Она шла за мной. 
Я обернулся. Ее не было. Было светло, мокро. Недавно прошел дождь, и люди на улицах
спешили закрыть зонтики или выбежать из своих укрытий навстречу посвежевшему городу.
Радуга вырисовывалась на горизонте. В капельках искрились отражения цветов. Кругом лужи,
которые жадно забрали небо в себя: казалось, мир перевернулся с ног на голову.

Семицветная сопровождала меня по дороге, сплетенной мыслями петербуржских деревьев,
с тех пор, как я стал приближаться ко дню встречи с ней. Я уснул тогда, уткнувшись носом
в траву у ее домика. Где-то далеко. Она об этом не знала, не догадывалась и не
предпочитала супергероев. Тогда я едва ли договаривался сам с собой о том, как жить
дальше, и был похож на выброшенную на берег медузу, оставшуюся там без всякой надежды на спасение. 

Она меня выдумала. 
Каждым своим словом она меня взрывала. Без всяких ночных кофеен, в которые я так
хотел ее сводить.

*** 

Она сидела одна за чашечкой горячего шоколада в маленькой кафешке вблизи Исаакиевского
собора и того же бульвара. Размышляла сама с собой о жизни, иногда в попытке записать
эти мысли на бумаге. Этот домик, в котором она находилась, всегда защищал ее, когда она
была наедине со мной и остальными. Она находила спасение в словах, в красивых словах, в
чужих красивых словах... Они заставляли бабочек, живущих в ее голове, жить: аккуратно
тянули за крылья, заставляли чуть слышно взлетать, остановливаться, чтоб отдышаться,
вдоволь отдышаться. 

У меня было много знакомых. Именно знакомых. Я знал о них где-то глубоко в ней.
Мы жили в отдельных бесконечностях ее сознания, а ведь бесконечности не пересекаются.
Это были разные люди с их заморочками, животные с их необъяснимыми способностями,
предметы, навевающие меланхолию, существа, страшно милые и противоречивые, здания с их
фасадами... Все они были собраны из коллекции этого города или созданы там, у нее в
голове, и иногда гуляли под руку, не зная об этом. Что касается меня, я гулял один.
Видимо, она наказывала меня за  нерешительность, но ведь и она бездействовала. 

Она знала, что будет дальше. 
Мы все были героями ее бурного, фантастического, петербуржского романа, написанного в
воображении. Она находила в нем такие местечки, где воздух был сладким и нежно
обволакивал ее мечты. Любила высокое, широкое, пустое пространство. Находила в нем
больше, нежели чем в наполненном насмерть людьми утреннем общественном транспорте. Люди,
обычные люди возвращали ее на землю и отвлекали. Там, где она находила меня и всех тех,
кого она хотела в данный момент видеть, не существовало границ. Это не значит, что там не
было лжи, обязанностей, обыденного жизненного напряжения, неприятностей. Она их не
боялась. Без общения с нами она не могла жить. Правда, до сегодняшнего дня я не понимал,
зачем ей оно.

 Любительски выдумала свой мир, и поэтому иногда герои были неуклюжыми, но, несмотря на
свою беспомощность, бывало, не подчинялись. Сегодня я собирался не подчиняться. Мне
казалось, что я все правильно понял: ей нужно, чтобы я был рядом, и я буду ее искать.

*** 

Мы встретились глазами на границе двух миров. Нам было больно где-то глубоко внутри. Там
все было, на взгляд чужого человека, белым, как чистый лист бумаги. Но когда это касалось
каждого, когда доходило до себя самого, все оживало, как когда смотришь в оптическое
стекло под углом. Все белое светится всеми цветами радуги, переливается как настроение
маленького нервного по-доброму наивного ребенка. 

Петербург — город дождей. Город радуг. 

Некоторые белые совпадают. Душевно, психически, на уровне подсознания. Их радуги
совмещаются, и кажется, вот-вот они заискряться еще с большей силой. Но ведь радуга
состоит из 7 цветов. Нам остается лишь понимать друг друга и себя самих, а не пытаться
найти того, кто нас дополнит до чего-то более совершенного. 


*** 
Я ее не нашел.



12 февраля 2009