Единственной

(и в прозе, и в стихах)

И не было начала – только звезды
Туманностей, пульсирующих в такт.
И вдруг Его душа коснулась прозы -
Был первый в сотворенье мира акт.

И что ж? Отсек материи в тумане
Огромный кус, не видя зги во мгле,
Скруглил умело, истово все грани.
(Затем гончар так делал на Земле).

Он медленно и трудно слепок глины
Надел на ось. И этот теплый ком
Руками мял и гладил, сгорбив спину,
И вдруг подумал: «Будет людям дом».

Взял палочку иль косточку – неважно,
И клинописью знаки выводил.
Урал, Памир, Везувий – поэтажно
Морщинил горы. Выцарапал Нил.

И капля пота вдруг со лба упала
На этот шар. (А с виду-то – горшок)
Она Азовом, звезды помнят, стала.
Он  до сих пор соленый и большой.

Озера, реки, кровь мозолей – зори…
Тот вечер был безоблачен и тих!
С рубахи соль полощет Мастер в море...
Устал Господь. Когда ж напишет стих?

Но нет стихов. Пока – зверье, овраги,
Поля, луга, цветы в густой траве.
И лес. Ну, слава, Господи! Бумага!
(Куда ж писать всё то, что в голове?)

Уже и парень ходит меж деревьев,
Жует плоды, оскомину набил.
И хитрый змей, старинный, самый древний,
Собою ствол в готовности обвил.

А что же Бог? От тягостного груза
За будущую грешность всех людей
Творит себе (Адам потерпит) Музу.
О, Женщина!!! И стих слагает ей.