Звалась Роксаной..

ее уста алели, словно вишни,
на фоне белоснежного каре.
гуляла так, что за округой слышно,
и юбками шуршала в кабаре.

играла в преферанс, но чаще в покер,
романсы выводила, как Пьеро.
колола шпильки и чиркала строки,
предвидя опасенья Пуаро.

смеялась звонко-звонко и дымила,
как бабка отставного моряка.
всегда теряла то, что находила,
а потому и жизнь была легка.

нагой ее писал один художник,
развенчанный в изменах простоте.
он чар эстетики давнишний был заложник,
да Музы попадались всё не те.

и вот она - неряшлива, прекрасна
в туманной дымке чуждых областей.
чарующе нежна и сладострастна,
как вина всех провинций и мастей.

стройна, чертовка. линии достойны
пера великих - вечности крыла.
глаза упрямы, хоть и беспокойны,
и вся так молода, так весела..

и кисть дрожит в руках месье маэстро,
и пульс иначе выбивает ритм.
кричит оркестр мыслей: Presto! Presto!
раз зреет грех, так будет пусть моим!

чего таить? ни крошки за душою!
чего терять? давно уж пуст карман.
плевать, что предвещают только горе -
то всё обман! бессмыссленный обман!

змеей плелась судьба вокруг запястий,
по карте вен и перекресткам губ.
слепые поцелуи, шепот страсти,
накал эмоций, дикий сердца стук.

кусала губы, крови не жалея.
он, утомленный, соки вишен пил.
то потухая, то опять алея,
топила кожу в восковой настил.

он любовался каждым жестом, взглядом,
писал ее портрет уже внутри,
внутри себя, и высшая награда
жила в его объятьях до зари.

..и вечера тянулись друг за другом,
мольберт стоял, смущааясь, у стены.
палитра пустовала, и с испугом
считала округления Луны.

он верил, что она ручною стала,
что нерушим любовной ласки пыл.
всё с трепетом шептал "моя Роксана"
и понимал, что слишком полюбил..

я буду краток здесь - она сбежала.
билет в один конец на материк.
о, как его струна тогда дрожала!
как был полет и низок, и велик!

он дописал портрет, ее уже не видя,
но глядя в очи памяти своей.
по прежнему любил и ненавидел,
и помнил все штрихи их общих дней.

и холст готов: портрет - шедевр искусства.
цена - рассудок бедного писца.
и дни свои он прожил до конца
с портретом той, что обокрала чувства,
лишив всего - и чести, и венца.