28 Микулино

 Год учитель жил с княжною.
Два… вот третий завершил.
Тесть наследства дочь лишил.
Как сошёлся с Сатаною,
Стал буянить, драться, пить:
Свою вотчину губить.

Понаехали людишки,
Из каких-то городов:
Три поляка, семь жидов,
Проворачивать делишки.
Ум на ум – дела на лад.
Отчий дом пошёл в заклад.

Миколай же ставит хату.
Не дворец, но можно жить.
Вновь учителем служить
Стал за сало и зарплату.
Жил от города вдали.
Но детей к нему вели.

Бабы старые гадали:
Мол, такого не видали.
В сорок градусов мороз.
Дым из печек в небо врос.
Брёвна лопались в венцах
Замерзал петух в сенцах.

Дети в школу не ходили.
Всё живое на печи.
Марный сумрак от свечи,
Мар так важен для идилий;
Ногу ставишь на порог,
И к супруге в уголок.

Холод кости пробирает.
Печь гудит, паля дрова;
На подушке голова;
Сердце страстью обмирает;
И берёшь, чего хотел,
Сплющив мир до массы тел.

Вот в такое время года
Зачат был мой старший брат.
Наш отец ребёнку рад.
Понуждает нас природа
Размножаться и творить,
Тем судьбу благодарить.

В наших детях – сила мира.
В них – достоинство Творца.
Будем живы без конца
Хоть в молекуле эфира.
И к тому себя готовь:
Соль бессмертия – любовь.

Но любовь родит ребёнка.
А ребёнок хочет есть.
Тут судьба готовит месть:
За лампадкою иконка.
Образ девы по душе…
Только рай не в шалаше.


Жжёт отцовское проклятье.
Баламутит чёрт эфир.
Он волшебник. Я - факир.
Но давно порвалось платье
Князь стипендий не даёт.
Призрак голода снуёт.

Нищета – она, как омут.
Лишь ногой в неё ступи…
Хоть до Бога возопи,
Она волю твою сломит
И потащит в глубину
И ребёнка, и жену.



Миколай дровишки рубит.
На подёнщину спешит.
Хаты строит, брёвна мшит
Да жену свою голубит.
Но любовь на сервис - зла.
Жизни нет без санузла.

То ли дело у папаши!
А в Варшаве? Но молчок!
Здесь же – рубленый толчок,
Называемый парашей.
Я - княжна! Мне нужен стул!
Ты ж расселся и уснул.