Любовь и Женщины глазами извращенцев

(по страничкам "чёрного юмора")

…Собрались как-то на блатхате вечерком
Друзья – безбашенные в спорах эвтоназы.
Зачем? Да так, побаловаться малость коньячком,
Помучить «травку», пошыряться для проказы.

Тинэйджерами их никак не назовешь –
Не тот уж возраст – всем уже под сорок!,
Хотя, когда в кошмаре вечном грёз живешь,
Тебе все по фигу, и лишь глоточек кайфа дорог!

«Жить одним днем!» - вот их единственный девиз!
Эпикурейство вновь сегодня в моде!
Чумная прихоть, блажь, любой каприз,
Рожденный Эго, - вот он путь к свободе!

Собрались, хряпнули по 200 грамм за пофигизм,
Нюхнули дозу – малость прибалдели;
Пустили шприц на круг, вновь тост – за пацифизм…
Вдруг, кто-то вспомнил, что «8-ое» через две недели.

…И тут-то наших кровных братьев понесло!…
Еще бы! Нет на свете экстремальней темы!
Что есть Любовь: рай, ад, добро иль зло?
Вопрос стал жареным для героиновой богемы…

Онанас вымучил: «Любовь – бесплодный вздор!,
Надуманный пиитами больными!»;
Нарциссис, бросив на него презренный взор,
Отрезал: «Ты, брат, генами набит дурными!

Жить без любви не в силах, просто, Человек!
Любовь к …Себе – вот эликсир успеха!
Люби Себя! и только! весь свой век!».
Горген, услышав это – скорчился от смеха:

«Любить Себя?! – Да проку что с того?
Коль уж любить – то Партию и баста!,
Тогда ты ею будешь поднят высоко.
Компартия – вот избранная каста!».

«Ты что совсем?!» - вскричал Зоофилай.
«Как полюбить абстракцию?… – Не знаю!
Вот я, как только слышу где собачий лай,
Тащусь!…Я, если честно, на животных западаю».

«Вот извращенец!» - Казанович процедил.
«Любовь прекрасна в женском лишь обличьи!
Я многих женщин честно совратил –
Всех по любви, …жену лишь из приличья…»

«Ты мой красавчик!» - ласково шепнул
Ему на ушко Гейер возбужденно.
«Лишь ты любовь в меня, мой сладенький, вдохнул!» -
И по коленке Казановича провел непринужденно…

«Мужчина, женщина…» - прохрюкал Садомаз.
«Мне наплевать, однако, нет любви без боли!
Вот дашь ему ли, ей по харе пару раз! –
И делай после все что хошь по доброй воле!»

«Нет, все же я за Казановича, друзья!
Любовь лишь к женщине, -  Некроф вздохнул, - прекрасна!
Лишь с бездыханной леди – счастлив я!
Она спокойна, молчалива, не заразна!»…

…Вот так по доброму, колбасясь, плющась всласть
в дискуссионный клуб блатхата превратилась.
И так пошла у грехоманов карта в масть,
Что тема вечная – Любви …опоросилась!

Как результат – не менье жаркий спор,
Местами преходящий в мордобитье.
Сказать по совести, блатхатовцам в укор –
Виной разборок – крепкое подпитье!

Однако, сделанное – трудно изменить!
Что ломать копья в гневе утопая?!
Не проще ль наших острословов не винить?
А изложить их домыслы ничуть не искажая?!…

Ах да, давно пора б уж было тему огласить! –
«Природа женская: чем не простор для мясорубки?!
Брать слово - дважды не пришлось ребят просить!
И здесь не шли они друг другу на уступки!

Прологом стала пламенная речь
В защиту женщин мудреца Зоофилая.
Он заявил, что женщин надо сечь,
Дабы помочь им заслужить задворки рая!

«Средь всех животных с плоскими ногтями на Земле,
Они, пожалуй, наиболее опасны!
Кто, как ни женщины летают на метле?
Кто, как ни женщины бесстыдно сладострастны?!

Кто под копной роскошнейших волос
Скрывает явно дьявольскую метку?!
Кто, как ни женщина сует свой длинный нос
Во все места, включая мужнину барсетку?!

Кто, наконец, безмозглых мужиков
На грех толкает, прелести на выкат обнажая?
И кто затем сто шкур сдирает с дураков,
Тем самым все их розовые планы разрушая?!

Нарциссис юного Сократа поддержал:
«Все женщины – лишь серый пламень преисподней!
Я чудом сам сетей коварных избежал!
Зато сейчас нет в свете парня беззаботней!

Красавицами я бы этих кукол не назвал.
Я в тыщу раз любой красивей и милее!
Плюс, неуклюжи, как  груженый самосвал!
И что с того, что нас значительно сильнее?!

Невежливы, болтливы и глупы!
Места в трамвае никогда не уступают!
В очередях – визгливы и грубы:
Любому парню рот в два счета затыкают!

Вдруг Гейер поцелуем рот оратору закрыл…
Напрасно тот стонал и отбивался.
Ну а потом он три часа нещадно крыл
Несчастный пол, цинизмом упивался!

«Что женщина? – Морская пена, брызги, пыль!,
Фривольный ветер, постоянством обделенный!,
Цветет, как фикус, пахнет, как полынь!,
Фонтан эмоций вечно возбужденный!

Они скупы, неискренни в любви!
Ввести в экстаз их просто невозможно!
У них - змеи гремучей яд в крови!
У них – семь жизней! Погубить их очень сложно!»

«Пусть сложно, но уж если погубил, -
Ты властелин прекраснейшего тела!
На смертном одре – чмокнул некрофил, -
Она не будет у меня лежать без дела!».

Фу, гадость! Ты здесь, парень, не один!
Я, может тоже, от их брата – не в восторге!
Но я не против фильмов и картин!
Вот, где они – прелестны!…Но не в морге!

Глазеть на них готов я сутки напролет!
Мечтаю я давно о сексе – виртуальном!
Пока ж, резиновой мне Барби достает!
Я с ней везде!, даже в вагоне спальном!».

«В вагоне спальном нужно Ленина читать!» -
Горген промолвил зло, но горделиво.
«А баба Вам должна – соратницею стать!,
Ведь должен кто-то покупать супругу пиво!

Без русской женщины, скажу Вам, - не прожить!
Кто на скаку Вам лошадь остановит?!
Кто будет стряпать  Вам, варить, вязать и шить?
И кто с похмелья вам рассольчик приготовит?!»

«Нет, не согласен я», - промолвил Садомаз.
«Жена – соратник, что мужик в постели!
…Жена – рабыня! Ты – Иконостас!
Ну а держать рабыню должно в теле!

Чуть что не так, - шаг в сторону – расстрел!
Я горделивых женщин – ненавижу!
И коль ты грозно на супругу посмотрел,
Та вмиг должна в свою забиться нишу!»

«В какую нишу? – прокудахтал вновь Горген.
«В любую норку: кухню или ванну!
Ведь жил же в пифосе Синопский Диоген?!
…А не забьется, коль, я чикаться не стану!»

Сказал и грохнул о стол кулаком!
Стол развалился, - стихли эвтоназы.
Глазами впились в поврежденный пол,
Лишь Казанович прыснул от проказы.

«Ты что смеешься, сволочь?» - заревел садист!
«Дурак ты, братец! Все вы – идиоты!
Вам психиатр нужен: бабник и артист!
На десять лет ему хватило бы работы!

Что до меня, то в женщин я влюблен!
Влюблен во всех!, и в каждую отдельно!
В их сладком обществе я, словно, окрылен!
Ах, как я счастлив! – Просто беспредельно!

В них все, чем только можно дорожить:
Душа и плоть, движенья – все прелестно!
А нежный  взгляд способен голову вскружить!
Но, вместе с тем, мне далеко не все о них известно.

Они – загадка даже для меня!
Непредсказуемость – вот их второе имя!
И Кубик-Рубика такой собрать не в силах Я!,
Как и не в силах обнаружить бычье вымя!

Они в меня вдыхают Оптимизм,
Надежду, Страсть и чудодейственную Веру!
Они во мне рождают Альтруизм,
И вот уж в чувствах я перестаю знать меру!

Их голос сердце вырывает из груди!
Дыханье помыслы дурные порождает!
Кокетство будто б шепчет: «Погоди!»!
А нагота тлетворнейшее Эго возбуждает!

Прикосновенье, как целительный бальзам!
Телесный жар – в любую стужу согревает!
Уста срамные, словно, сказочный Сезам,
Все тайны райского блаженства открывают!!!».

«Ну все, довольно!» - вдруг Онанис произнес…
«Росток сомненья в наших крышах завязался.
Ты до того треклятых женщин превознес,
Что я хоть щас готов любой из них отдаться!».

И я!…И я!…- неслось со всех сторон!
От диких воплей ходуном все заходило!
Решили даже возвести для женщин трон!
Жаль, места для него в блатхате не хватило!

Но эвтоназы не привыкли отступать!
И гимн к утру в честь женщин набросали!
И с этим гимном вскоре стали  выступать,
А через месяц первый диск свой записали...