Сахарная конфета

     Вспоминая прошедшее, сны ворошу, будто звездной  палочкой звездочет. Маму вижу ближе всего, а за ней страх и ненависть от того,  что ты не можешь быть такой, какой хотели бы тебя видеть все.
     А мама стоит на кухне в сиреневом халате. Растопив на ложке сахар, делает сахарные конфеты. Будто лен на веретено, наматывает на спичку сахарную веревочку. Протягивает мне липкую конфету:  «Кушай, Аннушка».  А я болею, у меня ангина. Чтобы сахар  не прилипал, мама несколько раз опускает конфету в стакан с водой.  Над огнем конфета шипит. Мне приятно, когда она шипит.
     Потом сажусь на стул, как всадница,  кушаю конфету и болтаю с мамой. Она рассказывает про дедушку. Мой дедушка был добрый и талантливый. Он верил в советскую власть и даже писал  товарищу Калинину, чтобы брата и его семью оправдали, потому что  они пострадали во время репрессий не заслужено. 
     Дедушка умер от рака легких.  Когда он умирал, мама говорила, что не плакала. Бабушка и сестра Таня плакали. А мама очень устала от скандалов и пьянок и теперь думала, что будет спокойнее.  А я тоже была рада. Так как по-детски отчетливо представляла себе страшного и злого дедушку во время скандалов.
     Сахарные конфеты маму научил делать дедушка. Об этом я знала, поэтому дедушку по-своему любила. Хотя за маму переживала. Представляла себе, как  было ей обидно смотреть на Таню. Таня в детстве часто болела. Поэтому  часто кушала  дедушкины конфеты. А мама болела редко, поэтому кушала их редко. А, на мой взгляд, это было не справедливо.
    …Моя бабушка с маминой стороны, как и все бабушки на свете, делала очень вкусные пироги. А так как раньше наша семья была дружной, то пироги мы ели все вместе за общим столом. Но когда бабушка умерла, то наша семья распалась. Папа стал ворчать на Таню, а Таня стала ворчать на нас. Однажды, папа на меня накричал и сказал в Танину комнату больше не входить и ничего у нее не смотреть и не брать.   Мне пришлось подчиниться.
      … Я сидела теперь на кровати и сосала сахарную конфету. Мама замотала мне шею шерстяным шарфом, на одеяло положила мои любимые книжки: сказки Пушкина, Андерсена и братьев Гримм. Сказки я любила, многие из них знала наизусть, особенно сказку про гадкого утенка. 
    … Было около девяти вечера. С работы пришел хмурый папа. Хмурый от того, что работать инженером на телецентре ему надоело. В душе мой папа был историком.  Он любил читать исторические книги. Он читал их даже на работе в ночную смену, когда ему разрешалось немного поспать. Но потом у него стало портиться зрение.  И маме приходилось  каждый день тереть ему морковку  со сметаной и делать чайные  примочки на глаза.
     Когда пришел папа, я юркнула под одеяло. А мама, быстро убрав книги, пошла на кухню кормить папу.  В коридоре папа шуршал бумагами и стучал дипломатом. А потом тоже пошел на кухню. Они долго о чем-то разговаривали. Хотя я почти ничего не слышала и почти уже заснула. Но вдруг папа закричал и я проснулась и съежилась под одеялом.  Я представить не могла, почему папа вдруг раскричался и кто на этот раз виноват, мама или я. Самое страшное для меня были папины скандалы, поэтому когда папа виновато просил прощения,  мы с мамой были очень рады и всегда прощали.
    А раскричался папа на этот раз из-за сахарной конфеты. Почему-то  вдруг решив, что мама меня  совсем не лечит, а только  и знает, что кормит дешевкой. На следующее утро папа встал раньше всех и купил мне шоколадных конфет. Мама заварила свежий  чай.  Мы сидела втроем и пили чай с конфетами. Потом папа снова ушел на работу. Мама дала мне таблетку, села и стала вязать. А я снова на кровати смотрела книжки.
    Кушала я плохо, так как горло болело и я не могла глотать. Мама варила мне бульон и крошила туда белый хлеб. Мне все-таки приходилось есть. Я морщилась, стучала ложкой. Хлюпала маленькими глоточками.
    На улице был  осенний  день. Мама стояла у окна в большой комнате. Большая комната была Танина. Но в нашей комнате телек был сломан.  Украдкой, пока никого не было, мы с мамой смотрели телек у Тани.  А с полки на фотографиях нам улыбались бабушка с дедушкой.
    Днем я не любила спать. Но мама меня укладывала.  Я закрывала глаза и притворялась. Мама снова уходила в большую комнату и снова смотрела в окно. Так как по телеку ничего не было интересного.  Я ворочалась полчаса. Потом уставала и шла к маме. И говорила, что, честное слово, спала. Мама, конечно, не верила и ложилась вместе со мной. И мы с ней спали до шести часов. Когда же я просыпалась, мамы рядом не было. Она смотрела телек вместе с Таней. А я тогда заходила к ним в комнату. И заспанная, как сурок, морщилась от ярого света. Таня улыбалась и сажала меня  на колени. Она со мной  сюсюкалась, как с куклой. Но я не обижалась, потому что Таня тоже была доброй. А в комнате у нее я всегда любила смотреть календарики и сувениры.
    Мы смотрели с мамой телевизор до восьми часов. А потом шли в нашу комнату, как будто ничего  не произошло. И ждали папу.  Мама вязала, а я смотрела книжки.
   Папа приезжал около девяти. У него было хорошее настроение. Он смеялся и обнимал маму, а потом садился ко мне и рассказывал мне сказки с волшебствами и превращениями, которые я очень любила. А нам с папой в такие вечера было очень хорошо.
  На следующий день папа остался дома. Он сидел и читал свою историю. А мы с мамой шли выписываться. В больнице всегда было много народу. Приходилось долго ждать. Когда подошла наша очередь, врач послушала меня, но не выписала, потому что у меня еще болело горло.
   Мы пришли домой. Мама завязала мне горло платком. Я устала и легла в кровать. Мама накрыла меня одеялом.
   В это время позвонил тренер.  Сквозь сон слышала мамин голос: «Здравствуйте, Николай Васильевич!  Да, Анечке лучше. Нет, к сожалению, выпишут только через неделю. Спасибо, хорошо, передам».  Мама повесила трубку.
   Я засыпала,  полусне испытывая страх. Будто бы тренер уже пришел в мой сон и теперь ждем меня, чтобы заставить снова делать сложные упражнения.
   Но добрый звездочет опять все перемешал. И дедушка мой почему-то снова был жив. А вместо бревна огромная сахарная конфета шипела и плавилась. Как будто смеялась. А папа почему-то бегал и размахивал руками, пытаясь кого-то поймать. А я сидела перед сном,  как перед телевизором. А потом зажмурилась  крепко-крепко, потому что хотела побыстрее заснуть.