1. Николаевские награждения. В. Блеклов

                Николаевские «награждения»
              Их, в заговоре, не так уж и много, но все они, в общем-то, не малозначительны! Поэтому - тоже выделим, их, в единый ряд. И в целях сокращения объема предлагаемой вам, сейчас, главы. И, главное, в целях показа, вам, их расположения  в николаевском заговоре, а также в целях показа, вам, самой уникальности николаевского заговора против нашего Великого поэта.
              Но дадим, этот ряд, уже по-особому: выделим, в нем, только два главных момента. Сами же царские «награждения» будем наикратчайшее объяснять и пояснять, вам, уже при создании, нами, именно только что обозначенного,  выше, николаевского ряда.

                1833 год
              «Награждение», царем, Геккерна предположительно, как вы уже знаете, в феврале, орденом «Святой Анны» с целью его поощрения. Имеет в заговоре, как вы уже тоже знаете, тайную сторону, о которой мы уже рассказали, вам: как в главной зашифровке «Пиковой дамы», так и - совсем недавно: в нашем разговоре о «екатерининских датах и числах».
              Здесь же еще раз выделим, что названное, выше, царское «награждение» связано, у царя, примерно со следующим.  Оно связано, у него, как с царствованием графини-«императрицы» Анны Федотовны, под которой Пушкин скрыл именно Екатерину II.  Так и связано, у императора, с царствованием императрицы Анны Ивановны, дочери Ивана Алексеевича (Ивана V). Сводного, как вы уже знаете, брата и соправителя Петра Великого.
              При которой, то есть при Анне Ивановне, через ее любовника, барона Бирона, немцы и получили, при русском дворе, наиболее мощное влияние. Через что и обеспечили себе, потом, - при Фридрихе Великом! - успех династической интриги против российского государства.
              Династической интриги, о которой мы довольно-таки подробно рассказали, вам, в нашей первой книги.
              Присвоение Е. Тизенгаузен, - предположительно в марте или в апреле, как вы уже тоже знаете из вышеизложенного материала! – звание «фрейлины» с целью создать в дальнейшем, в николаевском заговоре против Пушкина, именно мощный «екатерининский мотив». И нанести тайный удар - по «Кутузовским дамам». Дочери Кутузова – Е.М. Хитрово. Внучкам Кутузова: Е.Ф. Тизенгаузен и - Д.Ф. Фикельмон. Графиня Фикельмон, которая, забыв, по понятиям Николая I, о «влюбленной дружбе» 1823 года с императором Александром I, предпочла, при этом, не Николая I, а именно поэта.
              Пояснение В.Б. Первое. В заговоре проходит - и линия личной мести, Николая I, Пушкину за его, - как вы уже тоже знаете из изложенного вам, выше, материала! - «целенаправленное хамство» по отношению к двум царям. По отношению: к уже умершему Александру I и к здравствующему –  к Николаю I.
              Другими словами, месть именно за тайную любовь, поэта, к внучке Кутузова. И, разумеется, за их взаимоувлечение друг другом. Еще раз напомним вам, что об «утаенной любви» поэта писалось, и пишется до сих пор, очень много. Здесь мы берем только тот её аспект, который прямо, - и непосредственно! - повлиял на трагическую развязку судьбы поэта. Надеемся поговорить, о нем, в последующих отделениях предлагаемой вам,  сейчас, книги.
              Здесь же пока выделим, вам, хотя бы небольшое, но, все же, именно подтверждение только что выделенному, здесь, обстоятельству. Александр I  прозвал «Кутузовских дам», в 1823 году, очень оригинально. Дал, им, элегантное – «Любезное трио».
              Не забыл, об этом обстоятельстве, и Николай I. И именно - в своем заговоре против Пушкина. Он, по приезде всех трех сестер Гончаровых в Петербург, прозвал их, тоже элегантно, «Пушкинским трио».
              Пустив вслед этому «элегантному» циничное дантесовское – «Трехбунчужный паша» (Взято, нами, из пушкинианы. И – у самого П. Щеголева. Разговор, об этом, будет продолжен нами, скорее всего, несколько ниже.).
              Второе. Николай I, как вы уже тоже знаете, все-таки не удержится от удара по «Кутузовским дамам», о котором  мы говорили, с вами, совсем ещё  недавно. Как вы уже знаете, нанесет удар, по графу Фикельмон, через австрийского канцлера, князя Меттерниха: в июле 1840 года граф будет отозван, им. И -  навсегда покинет, вместе с женой, графиней Д.Ф. Фикельмон, Петербург.
              В этом и разгадка тайной неприязни Меттерниха к графу Фердинанду Фикельмон, мучившая, пушкинистов прошлого, своею неразрешимостью (Смотрите, к примеру, книгу Н. Раевского «Портреты заговорили», в которой он и выделил неприязнь, Меттерниха, к графу.).
              Третье. Тайная недоброжелательность царя, к «Кутузовским дамам», выпирает, например,  и через Дантеса – через его письмо к Геккерну от сентября 1835 года, (письмо без даты): «Только добрая Элиза…встала на его защиту. Она-то свою никогда не теряет…. Как видите, она никогда ничего не забывает, чтобы сохранить благоволение своего Правителя; и, право, когда наблюдаешь за этой женщиной и видишь, что она не может совершить ничего, в чем не было бы честолюбивого умысла и интриги, начинаешь находить это возмутительным».
              Выделим, здесь, и новое положение из биографии Дантеса. Он ненавидит графиню Хитрово за то, что она, - задолго до дуэли распознавшая, в Дантесе, врага Пушкина! – отказала, ему, в своем доме. А она, поэта, любила! И отказала ему, скорее всего, и в доме Д.Ф. Фикельмон, её дочери.
              А графиня Фикельмон была, в начале, именно покровительницей Дантеса, так как у него было заранее подготовленное, царем, рекомендательное письмо и к ней. Здесь же уже наступило время выделить, что Николай I нанесет, удар, и по чувствам Пушкина к Д.Ф. Фикельмон, буквально поставив поэта – на колени. Более подробно, об этом, ниже. Однако продолжим разговор именно о николаевских «награждениях».
              А к ним относится и «награждение», 6-го ноября, - то есть именно в «екатерининскую дату»! -  графа Шарля Фикельмон, очень дорогим орденом «Андрея Первозванного».
              Награждения с целью, как вы помните из изложенного вам, выше, материала, выделения, его, именно как рогоносца. И с целью, чтобы Пушкин, при приезде с пугачевских мест, сразу же узнал, от «Кутузовских дам», об этом николаевском «награждении».
              И стал, разумеется, ревновать, Д.Ф. Фикельмон, именно к царю Николаю I. «Любовная линия» личной мести,  царя, поэту, - назовем её так! - продолжена императором, в заговоре, именно через только что названное награждение. Выражает, у царя, «любовную позицию», тоже тайно взятую, им, из пушкинской повести. Она, наверное, будет дополнительно объяснена нами, вам, несколько ниже. 
              Как вы уже тоже знаете, оно, только что выделенное, выше, николаевское «награждение», подтверждено дневниковой записью Д.Ф. Фикельмон от 10-го ноября 1833 года. Вот что пишет, об этом, тот же Н. Раевский:
              «В ноябре 1833 года (запись Дарьи Федоровны от 10-го ноября) ему был пожалован высший русский орден – Андрея Первозванного, который иностранным послам давали в очень редких случаях».
              Кстати, здесь мы тоже наблюдаем, - как и в случаях поступления, Дантеса, в русскую гвардию и присвоение, Е. Гончаровой, придворного звания фрейлины! - именно «николаевскую исключительность». Наблюдаем исключительность, которая, как видите уже и сами, напрямую связана, у царя-«сценариста», именно с заговором против поэта. Раньше же, - то есть в прошедшие два века! – и эти эпизоды вызывали, у пушкинистов прошлого, недоумения: типа указанных нами, выше, недоумения самого П. Щеголева.
              Дневниковая запись Пушкина от 14-го декабря. Пожалуй, самое важное, - из-за чрезвычайно долгого поиска, его, пушкинистами (А они - искали его. Это прекрасно видно - из самой пушкинианы.)! – николаевское «награждение». И первый главный момент из выделяемой, здесь, серии царских «награждений».
              Главная суть, его, заключена в следующем. Любой исследователь, начинающий работать по дуэльной истории А.С. Пушкина, всегда, в первую очередь, искал в материалах, именно оплату, царем Николаем I, «услуг» Дантеса. Всегда подозревая при этом, что «незыблемая концепция» П. Щеголева (Так её назвал - пушкинист Я. Левкович в своих пояснениях к книге П.Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина».) – «не совсем чиста».
              Не чиста, она: и из-за своей «легковесности»; и из-за взятия П. Щеголевым, - в виновники возникновения дуэли! - как жены поэта, так и двух остальных её сестер. В этом – главная особенность всей пушкинианы прошлого!
              «Услуг», разумеется, именно за убийство им, на дуэли, Пушкина. И, разумеется, не находил её (Вся пушкиниана прошлого прямо-таки пронизана неудачными попытками многих пушкинистов найти - именно оплату, царем, «услуг» Дантеса.). А, благодаря именно дневниковой записи А.С. Пушкина, от 14-го декабря 1833 года, это становится – возможным.
              Выше мы неоднократно говорили о комбинационном мышлении «Великого Комбинатора» (По Пушкину – казнокрада.), графа К.В. Нессельроде. Говорили – не случайно. Скорее всего, что именно он предложил, царю, изыскать сумму для оплаты услуг Дантеса, - который, кстати, только что появился в Петербурге! - из государственной казны. Из казны через статью о… «бедствии народном» (Так пушкинисты весьма часто называют, в своих работах, выделяемую, здесь, дневниковую запись поэта. Называют так потому, что и поэт преподнес нам её, в своем дневнике, - как вы скоро увидите по самой дневниковой записи поэта! - примерно под этим же «флагом».).
              Вот эта «несселородовская статья», - о расходах! - и дана, нам, самим А.С. Пушкиным через запись в дневнике от 14-го декабря 1833 года. Статья, по которой царь, памятуя и о выступлении декабристов 14-го декабря 1825 года (А он ежегодно отмечал эту дату, - как вы помните по тому же дневнику поэта! -  балом во дворце и благодарственным  молебном.), и отыщет, - или найдет, откроет для себя, с помощью казнокрада Нессельроде! – деньги: четыреста тысяч рублей. Четыреста тысяч - именно на будущую «услугу» Дантеса.
              Вот как выглядит царское «награждение», Нессельроде и Кочубея, у поэта в его дневнике:
              «Кочубей и Нессельроде получили по двести тысяч на прокормление своих голодных крестьян, - эти четыреста тысяч останутся в их карманах. В голодный год должно стараться о снискании работ и об уменьшении цен на хлеб; если же крестьяне узнают, что правительство или помещики намерены их кормить, то они не станут работать, и никто не в состоянии будет отвратить от них голод. Все очень соблазнительно. В обществе ропщут, - а у Нессельроде и Кочубея будут балы – (что тоже есть способ льстить двору)».
              Здесь же выделим и следующее. Первое. Если учесть, что Нессельроде, - как казнокрад! - все мерил через взятки и определенные суммы (таксы за сделки!), то царь затратил бы (А, может быть, и затратил, так как Несельроде ничего не упускал из своих цепких рук.), на вступление Дантеса в гвардию, еще тысяч двести.
              Да, если еще учесть и суммы, которые царь обязательно дал, - за хитроумность, инициативу и верность! – и Нессельроде, и Кочубею, еще хотя бы сто тысяч, то получиться, уже, триста тысяч рублей. А итоговая сумма будет уже, тогда, под семьсот тысяч. Да плюс еще содержание Дантеса,  в гвардии, в течение трех, с лишним, лет. Итоговая сумма потянет уже, тогда, на восемьсот тысяч рублей.
              Второе. Исследователи обнаружили и тайную финансовую подпитку Дантеса, царем, через негласное пособие ему. Вот факт, взятый, нами, из книги Н. Раевского «Портреты Заговорили»: «Аммосов (По воспоминаниям Данзаса, секунданта Пушкина; - пояснение В.Б.) утверждает, что, «во внимание к его бедности, государь назначил ему от себя ежегодное негласное пособие». Негласное ежегодное пособие да плюс положенное, по закону, жалование кавалергардского, - то есть – гвардейского! – офицера.
              Которое было равно, кстати, пяти тысячам рублей, то есть абсолютно совпадало, у царя, именно с жалованием Пушкину. Получается, уже, не так уж и плохо. Не менее ценно, для нас, и исследование,  этого же вопроса, Е. Драбкиной. А она добавляет, к только что изложенному материалу, еще и следующее: «Он получил из собственной шкатулки Николая I годовое содержание в пять тысяч (рублей ассигнациями) и, сверх того, дармовую квартиру и двух лошадей из придворной конюшни».
              Так что вопрос об оплате царем, «услуг» Дантеса, разрешен нами, - в наиболее общих и приблизительных, разумеется, очертаниях и подсчетах! -  благодаря именно ведению, поэтом, своего дневника.
              Кстати, четыреста тысяч рублей были ему выданы, скорее всего, именно после оказания, им, главной своей услуги царю: смертельного ранения им, на дуэли, поэта. Этой же суммой объясняется и безоговорочная женитьба, его, на Е. Гончаровой.
              Женитьба, которая буквально шокировала, тогда, петербургский свет. И причины возникновения, которой (женитьбы Дантеса на Е. Гончаровой.), тоже тщетно искали - именно пушкинисты прошлого.
              А вывез он их, из России, под охраной - целых двух жандармов! Вот как этот момент фиксирует нам, в дневнике, А.И. Тургенев, сделавший, еще раз выделим, очень много точных наблюдений и по заговору, царя, против нашего Великого поэта: «19-го марта. Встретили Дантеса, в санях с жандармом, за ним другой офицер, в санях. Он сидел бодро, в фуражке, разжалованный и высланный за границу…».
              Фиксирует, разумеется, не осознавая их. Как и, совсем недавно, Пушкин - в своем дневнике. Всего лишь говоря, нам, о «бедствии народном». А высылка Дантеса из России, - но в санях императорского двора! – на которую Николай I - вынужден был пойти из-за явного возмущения, русской общественности, убийством, на дуэли, Пушкина, это тоже – николаевский сценический фрагмент. Я назвал его, разумеется, только для себя, «Ссылочно-высылочным разъездом».
              А назвал так потому, что Николай I именно в этот день, 19-го марта 1837 года, организовал  и тайный «выезд» из Петербурга, - в кавказскую ссылку или на войну! – и  М.Ю. Лермонтова, посмевшего, через стихотворение «На смерть поэта», встать на защиту именно Пушкина. А сейчас, все-таки, продолжим разговор об оплате Дантеса, царем, чтобы уже как-то - и завершить его.
              Еще раз выделим, что «первичный капитал» (Есть, у пушкинистов прошлого, и такое выражение.), созданный Дантесом с помощью Нессельроде и царя, - за его убийство Пушкина  на дуэли 1837 года (Этот «капитал» пушкинисты прошлого - тоже обозначили в своих работах.)! – потом помог постепенно выдвинуться, Дантесу, в пожизненные сенаторы Франции. С годовым должностным окладом в 30-ть тысяч франков (Взято, нами, из пушкинианы.).
              А это тоже ведь - именно оплата, царем,  «услуг» Дантеса. Общие же затраты царя, -  на создание и проведение заговора и убийства Пушкина!– вообще, надо предполагать, астрономические.
              А к ним следует отнести: и закрытие глаз, правительства, на контрабанду, Геккерном, антиквариата из России; и устройство его потом, в 1842 году, на долгую службу, - по 1875 год! –  посланником в Австрию. И оплата, царем, «услуг» сломленного им, в 1829-32 годах, князя П. Вяземского под 80 тысяч. Если учесть, разумеется, его годовой доход, от должности, в двадцать тысяч. И так далее.
              Здесь интересно, кстати, выделить, что Вяземский был сломлен царем, скорее всего, через его жену, княгиню Веру Вяземскую, урожденную Гагарину. Имеющей связи - с Михаилом Павловичем, братом царя. Названная связь видна из письма Елены Павловны, жены Михаила Павловича: «Я вижу иногда Вяземского, как и твоих протеже - семью его…».
              В общем, точную сумму назвать, здесь, весьма сложно. Однако к миллиону, - или даже к полутора миллионам! - она - явно подходит. Однако продолжим разговор именно о николаевских «награждениях».
              Насильственное присвоение Пушкину, 27-го декабря 1833 года, низшего придворного звания «камер-юнкера» с целью:
            1.Унизить, поэта, на всю Россию.
            2. Сделать поэта - обязательным участником придворных церемониалов: приемов, раутов, балов, религиозных и светских праздников, дней рождения и именин. С целью «показа» ему -  сценических фрагментов. 
            3.Держать, Пушкина, в постоянном напряжении. Так как каждый свой вход во дворец, - а Пушкин стал бывать, там,  чуть ли не еженедельно (Это видно из его дневника.)! – поэт считал оскорбительным, для себя. Оскорбительным - из-за надевания, им, именно  мундира камер-юнкера. 
            4.Явного «внимания», царя-ловеласа, к Н.Н. Пушкиной. А царь, специально усиливал давление, на поэта, и с этой стороны. Усиливал давление исходя именно из роли «влюбленного друга» Н.Н. Пушкиной. Роли, явно позаимствованной им, кстати, именно из «влюбленной дружбы», 1823 года, Александра I с Д.Ф. Фикельмон.
              Что делало взаимоотношения Пушкина, с царем, еще более напряженными. И что вызывало, в Петербурге, и различные сплетни именно о только что выделенном, выше, «внимании» царя, к жене поэта. Сплетни, которые, тоже, кстати, отражены именно в пушкиниане прошлых веков. И так далее.
              Это, кстати, второй главный момент из выделяемой, здесь, серии николаевских «награждений». А дневниковую запись поэта, от 1-го января 1834 года, где поэт рассказывает, нам, именно  о насильственном присвоении ему, царем, «камер-юнкера», -  27-го декабря 1833 года! - с объяснениями и пояснениями, её, - смотрите выше, в нашем разговоре о дате 27-го января.
              Имеет этот момент, разумеется, и внешнюю, - или демонстративную, что ли! - сторону.  Именно показушную «дружбу» царя, с поэтом. Именно показушное «благоволение» царя, к поэту. Через которую царь искусно обманет не только петербургскую общественность, но и, - в какой-то мере, разумеется! -  самого поэта.
              И нам  хотелось бы, – особо выделить! – именно этот нюанс николаевского заговора против Пушкина. Особо выделить и потому, что некоторые пушкинисты выделяют, как это не странно, благоволение и, даже, дружелюбие, царя, к поэту. Выделяют, кстати, практически до настоящего времени!
              Однако, - как ни мягко он стелил! – спать-то, поэту, все равно было – жестко. Поэтому напряженные отношения поэта, с царем, отразятся - не только в письмах его к жене, к примеру. Но и отразятся, даже, через воспоминание, о них, самого царя, записанным, бароном Корфом, в 1848 году.
              Где поэт свои слова «Не только мог государь, но, признаюсь откровенно, я и вас самих подозревал в ухаживании за моей женою», - сказанные им, по воспоминаниям самого царя, «за три дня до дуэли»! -  видимо сознательно ввел с целью:
            - и прямо надерзить царю за его, далеко не галантное, отношение к себе и к своей жене;
            - и, скорее всего, бросить ему, прямо в лицо, хотя и замаскированное, но, все же, уже именно обвинение в причастности и самого царя к делу с Геккерном и Дантесом.
              Всё же поэт обладал, к этому времени, уже достаточно большим объемом истинной, или достоверной, информации в своем поиске авторов пасквиля. Настолько большой информацией, что уже не верил и обещанию царя как-то утихомирить зарвавшихся мерзавцев. 
              Кстати, я весьма настороженно, - и именно из-за феноменальной памяти царя! – отнесся и к его словам - «за три дня до дуэли». Настороженно потому, что «три дня после роковой ночи» существуют -  и у Пушкина в его «Пиковой даме». Другими словами, царь «встретил» Пушкина 24-го января 1837 года, именно в день «смерти», в «Пиковой даме», Екатерины II.
              Я назвал эту «встречу», - считая и это - николаевским сценическим фрагментом заговора! – «Последней встречей». Пушкинисты же и здесь иногда доходят, - только! – до «легкой» дерзости, поэта, самому императору.

                1834 год
              6-го января, то есть вновь в «екатерининское число», царь, «наградив» Ф.Ф. Вигеля пиководамовской  «звездою», «запускает» его, в дом Пушкина, именно для рассказа, поэту, анекдота о смерти Екатерины II. Где зашифровано, как вы уже знаете, «Императорское сообщение Пушкину» (Смотрите, об этом, выше.).
              «Звезда» же выводит, нас, и на тайный «показ» царем, Пушкину, его знаний о состоявшемся, в ночь с 23-го на 24-ое декабря 1832 года, ночном любовном свидании, поэта, с внучкой Кутузова, с графиней Д.Ф. Фикельмон.
              Выводит и через предложение третьей главы «Пиковой дамы», уже приведенное нами, вам, выше. В нем есть, кстати, дополнительные автобиографические сведения. Так что выделим его, вам, вновь, обратив, ваше внимание, именно на них:
              «Один из них изображал мужчину лет сорока, румяного и полного, в светло-зеленом мундире и со звездою; другой – молодую красавицу с орлиным носом, с зачесанными висками и с розою в пудреных волосах».
              А они примерно таковы. Много говорит, - о внешнем облике как Д.Ф. Фикельмон, так и ее мужа! - замечательный пушкинист Н. Раевский в книге «Портреты заговорили». Например, «орлиный нос», унаследованный Дарьей Федоровной от своего знаменитого деда, описывает в книге, - через рисунок Пушкина! – так:
              «Долгое время, однако, не было известно ни одного портрета Дарьи Федоровны. Вплоть, до 1930 года, был опубликован лишь набросок Пушкина, определенный А.М. Эфросом. По его мнению, этот рисунок следует датировать концом 1832 года или началом 1833 года. Он был сделан Пушкиным на полях черновика, использованного затем в «Медном всаднике».
              А. Эфрос справедливо замечал: «Пушкин же, свободно изобразив резкую удлиненность профиля, крупный изогнутый нос, в то же время сумел передать, что модель была красавицей, одной из прекраснейших женщин петербургского общества 1830 годов» (Запись дается в большом сокращении.).
              Неосознанно выделил он, в книге, и первый словесный портрет графа Шарля-Фердинанда, сделанный Пушкиным, скорее, - и предпочтительнее всего! - со слов Е.М. Хитрово, и тайно внесенный,  им, в концовку седьмой главы «Евгения Онегина» (Наверное, перед самым её опубликованием.) через строку: «Кто? Толстый этот генерал?» (Кстати, он тайно ввел тогда, в только что названную вам, выше, главу, и П. Вяземского, который еще тоже не был знаком, в то время, с Д.Ф. Фикельмон. Ввел через строки: «У скучной тетки Таню встретил, К ней как-то Вяземский подсел И душу ей занять успел». Через что, тоже, кстати, выделил и «любвиобилие» именно своего «друга».).  А «генерал» у Пушкина, в седьмой главе «Онегина», кстати, тоже не случаен, ибо Шарль Фикельмон тоже был, по его биографическим данным того времени, именно генералом.
              Так что «орлиный нос молодой красавицы» и «мужчина лет сорока, румяный и полный, в светло-зеленом мундире» возникли, у поэта,  еще в седьмой главе «Евгения Онегина». И Эфрос был, безусловно, прав, - и  - точен! - в своей датировке пушкинского шаржа-рисунка Дарьи Федоровны.  Датируя, его, именно «концом 1832 года или началом 1833 года».
              Может быть, - или, точнее, предпочтительнее всего! - именно с этого, только что выделенного, перед вами, рисунка поэта, на полях черновика, и начинается именно его  настоящая, то есть тайная и шести плановая, «Пиковая дама».
Другими словами, начинается, у поэта, именно второй черновик его, знаменитого сейчас, на весь мир, шедевра. Ведь время-то датировки, А. Эфросом,  пушкинского рисунка как раз и совпадает – с тайным ночным любовным романом Пушкина с Долли Фикельмон  в ночь с 23-го на 24-ое  декабря 1832 года.
              Для нас же он, пушкинский рисунок, ценен не только своей «биографичностью», но и тем, что именно датировка этого рисунка, сделанная А.М  Эфросом, вновь подтверждает, нам, возникновение, у поэта, именно второго черновика «Пиковой дамы».  И именно - в только что выделенное вам, выше, время.
              Кстати, выделенные поэтом, в третьей главе «Пиковой дамы», портреты графа и графини, только что приведенные, вам, выше (Смотрите их.), биографичны, по крайней мере, еще по трем своим свойствам или признакам. 
Первое. Это – свадебные портреты Дарьи Федоровны и её мужа, висевшие, в пушкинское время,  именно в гостиной Дарьи Федоровны.
              Второе. Мундир австрийской армии традиционно был - именно светло-зеленого цвета. Остается он, кстати, таким – и сейчас.
              Третье. Пушкин, тайно введя в повесть и автора портретов, французскую художницу Виже Либрен (Смотрите третью главу «Пиковой дамы».), на мой взгляд, несколько иронизирует, по этому поводу, над Дарьей Федоровной. Ибо названная художница была, по воспоминаниям её современников, именно плохим портретистом.
              Названную иронию мы, разумеется, опустим. А вот именно ввод её,  поэтом, в свою «Пиковую даму» - тоже биографичен именно для Дарьи Федоровны и ее мужа. Он, ввод, раскрывает, нам, биографический эпизод из их жизни – их свадебное путешествие именно в Париж. О чем, кстати, поэт был хорошо наслышан, скорее всего, или от самой Дарье Федоровны, или же - от её матери, графини Е.М. Хитрово.
              Выделенная же Пушкиным «звезда», на пиководамовском портрете графа Фердинанда,  отразилась потом, у царя-«сценариста», именно через награждение им, - именно пиководамовской  «звездою»! - писателя-доносчика Ф.Ф. Вигеля. И отразиться, ещё, в его заговоре против поэта через награждение, графа Фикельмон, орденом «Андрея Первозванного», через что царь и обозначит, его, - тайно, разумеется! - именно как рогоносца.
И еще одно, не менее важное. Примерный смысл, его, в следующем.
              Введя в свой заговор против Пушкина, - через писателя-доносчика Ф.Ф. Вигеля со «звездою»! - Императорское сообщение Пушкину, царь именно через пиководамовскую звезду начал вести, в заговоре, и «любовную линию» личной мести поэту. Линию, уже отраженную, нами, выше. И вот - истинная причина награждения, царем, австрийского посланника.
              Истинное же отношение царя, к нему, было, из-за Дарьи Федоровны, - да и из-за взглядов самого Фердинанда Фикельмон! – неприязненным. Как только, 3-го мая 1839 года, умрет  Е.М. Хитрово (Пушкин - уже убит царем!), так Николай I «спустит  собак» - и на Шарля-Луи (По-немецки Карла  Людовика!) Фикельмон. 20-го июля 1840 года, как вы уже знаете, он, совместно с женой, навсегда покинет не только Петербург, но и – Россию.
              8-го февраля. Царь присваивает Дантесу первичный офицерский чин, чин «корнета». Присваивает чин с целью сделать, из него, именно «белого человека с белой головой» (Смотрите, об этом, выше и, к примеру, в нашей первой книги.). И с целью сделать его, потом, именно пиководамовским «поручиком».
              6-го декабря. Царь присваивает звание «фрейлины», в день своих зимних именин, Екатерине Гончаровой с целью поворачивания, своего заговора против Пушкина, именно в сторону сестер Гончаровых. Цель здесь, кстати, тоже совершенно очевидна:
- для большей компрометации,  и чернения, Пушкина, - именно через поведение сестер Гончаровых в Петербурге! - в «открытой», или в активной, стадии своего заговора. С задачей:  маскировки самого заговора; сокрытия, его, именно в одежду плохой «пушкинско-гончаровской семейственности». Смотрите, об этом, выше;
             - для нанесения тайного, но мощного, удара по Пушкину, его жене и по двум сестрам Гончаровым. И, следовательно, по самому имени, чести, славе, авторитету и достоинству Пушкина.
               Еще раз выделим, что Екатерина Гончарова поведёт у царя, - через тайную подставу, её, в заговор! - и главный, то есть именно «екатерининский мотив». Что у царя тоже будет немаловажным именно в его сценическом заговоре против поэта.
               Кстати, Александрине Гончаровой, играющей, в николаевском заговоре против Пушкина, значительно меньшую роль (Роль, как вы уже знаете, тайной сожительницы Пушкина.), Николай I присвоит звание «фрейлины» - только в 1839 году. Вот факт, почерпнутый, нами, из книги Н. Раевского «Портреты заговорили»: «Александра Николаевна получила это звание 1-го января 1839 года».
               Далее Н. Раевский, очень, кстати, наблюдательный пушкинист, делает тоже, не менее ценное для нас, наблюдение: «Во дворце она не жила и придворной службы, по-видимому, не несла». Безусловно, - и – разумеется! - так как и царский заговор, против Пушкина, почти закончился. А почти закончился  потому, что он закончится, у императора-«сценариста», на блестящей карьере П.П. Ланского, тоже тайно, от общества, организованной царем (Более подробно об этом, если не забудем, ниже.).

                1836 год
              28-го января. Присвоит Дантесу чин «поручика». Награждение вызвано к жизни тем, что Александр I, - «ходивший» у Пушкина, в тайной «Пиковой даме», именно  «поручиком»! - в Заключение повести все же станет у поэта, - сатирично, разумеется! – «ротмистром». «Томский произведен в ротмистры и женится…».
              Указанное «награждение» вновь связано у царя, в заговоре, с датой смерти Петра Великого. Что тайно означало пожелание смерти Пушкину на дуэли: 27-го января, то есть в день «похорон» в «Пиковой даме», поэтом, Екатерины II; или же – 28-го января. В дату смерти именно Петра Великого.
              Устроит он, блестящую карьеру, и П.П. Ланскому, второму мужу Н.Н. Пушкиной, сделав, из него,  «генерал-лейтенанта». Чему будет неоднократно удивляться, - или вновь недоумевать! – даже сам П. Щеголев. А это тоже, у царя, пиководамовское. И тоже – николаевское «награждение».
              Бывшего, в 1836 году, именно «ротмистром», П.П. Ланского царь-«сценарист» сделает генералом потому, что тайно подразумевал, за ним, именно Александра I. И потому, что именно через женитьбу П.П. Ланского, в 1844 году, на Н.Н. Пушкиной, тайно «переженил», - как вы уже знаете из нашей второй книги! – Александра I с дамы легкого поведения, то есть с Идалии Полетики, именно на вдову поэта.
              Кстати, весьма интересную, - и важную до настоящего времени! - информацию о женитьбе П.П. Ланского, на Н.Н. Пушкиной, мы дали еще десять лет тому назад в книге «Самодержец и Поэты». Вот хотя бы одна выдержка из неё, которая и дополнит, наше повествование, именно по выделяемой, здесь, теме:
              «И вот, чтобы все-таки подчеркнуть «виновность» Н.Н. Пушкиной перед Россией и человечеством, Николай I делает блестящую карьеру П.П. Ланскому, второму мужу жены поэта.  Вновь явно намекая великосветскому Петербургу  на свою «мужскую благосклонность» к Наталье Николаевне или, даже, на интимную связь с женой поэта. Ибо П.П. Ланской через 11 лет после убийства поэта становится генерал-майором, а через год – и генерал-адъютантом императорской свиты.
              Кроме того, он задним числом «оформляет», П.П. Ланского, ротмистром-«охранником» при спровоцированном свидании Натальи Николаевны с Дантесом. Ещё раз выделим, что Ланской -   «свидание» не охранял. Он был в это время, как установлено современными исследователями, в Витебской и Могилевской губерниях. Для «наблюдения за набором рекрутов».
              Для чего все это было необходимо Николаю I? Да для того, чтобы еще раз подчеркнуть сценичность своего заговора и, разумеется, «виновность» Натальи Николаевны в гибели Пушкина. С романом «Евгений Онегин», то есть с быстрым замужеством жены поэта, Строгановы, как явствует из вышеизложенного, явно «пролетели». Ничего у них с этим не получилось.
              Но Наталья Николаевна была формально, по своей украинской родословной, княгиней (Гончаровы тоже, как и Загряжские, ведут, свой род, от украинского гетмана; – сие минутное, или эксклюзивное, что ли, пояснение В.Б.). И вот тогда вновь пригодилась пушкинская «Пиковая дама»: «Томский произведен в ротмистры и женится на княжне Полине». Так вот, эту николаевскую «живую картину» и «оформили» Строгановы, подобрав, для этой цели, бывшего в 1836 году ротмистром П.П. Ланского
              Другими словами, здесь, в николаевском заговоре, налицо еще одна николаевская «живая картина», почерпнутая императором из содержания пушкинской повести. Блестящая карьера П.П. Ланского объясняется и тем, что прототипом князя Томского, в «Пиковой даме», является император Александр I.  И здесь Николай I не захотел уступить - ни на йоту.
              Интересно отметить и следующее. Строгановы, видимо по заказу Николая I, подыскали для Н.Н. Пушкиной не просто мужа, а «коадъютора», то есть «заместителя» «венценосного рогоносца» графа Д.Л. Нарышкина. П.П. Ланской, родившийся в 1799 году, одногодок А.С. Пушкина. И здесь Николай I с упорством маньяка поддерживает идею «заместителя венценосного рогоносца», впервые «предложенную» им, 4 ноября 1836 года, Пушкину в дипломе-пасквиле. И здесь мы неожиданно выходим - на николаевский заговор против Гения».
              Эксклюзивное пояснение В.Б. – Таким образом, Н.Н. Пушкина не только досталась врагам поэта, - это мы выделили, вам, выше! – но и была повторно выдана замуж, еще раз выделим, именно за николаевского «заместителя коадъютора», то есть именно за одногодка А.С. Пушкина, П.П. Ланского. Что является, у царя Николая I, явно «пиководамовским. И, что, сейчас, важнее, взято, царем, именно уже с диплома-пасквиля. Взято с пасквиля, тоже сочиненного, злопамятливым императором, скорее всего, лично.
              А это, даже уже спустя десять лет после опубликование, мною, книги «Самодержец и Поэты», имеет большое значение именно для понимания, нами, замыслов, намерений и действий царя Николая I в заговоре против поэта, так как уже ясно и отчетливо указывает, нам, что, - и из чего! - исходит -  именно у царя-«сценариста».
              Блестящая карьера П.П. Ланского имела и чисто практическую задачу в николаевском заговоре. Первое. Именно через новое замужество, Н.Н. Пушкиной, царь еще раз осквернял нашего Великого поэта. Второе. Через её (карьеры П.П. Ланскому!) организацию, царь постоянно поддерживал слухи и толки, в Петербурге, о якобы продолжающейся его любовной связи с женой поэта. Через что вновь чернил, обливал грязью, не только жену поэта, но и - поэта, уже давно погибшего на дуэли.Более подробно об этом, если не забудем, несколько ниже.
              Ну и, пожалуй, последнее замечание именно по николаевским «награждениям». Некоторые пушкинисты, не буду называть, здесь, фамилии, откуда-то берут, еще, и сто тысяч рублей. Сто тысяч, якобы данных, царем, именно в помощь семье погибшего поэта. Да, еще, и - в золотых рублях. Вновь, именно через это обстоятельство, подтверждая свое утверждение - о благосклонности, царя, к поэту. Не знаю, откуда они берут, всё это. Это – первое. 
              Второе. Николай I, всегда именно афиширующий свою «дружбу», с поэтом, просто вынужден был, после смерти Пушкина, как говорят, не «ударить в грязь лицом». Ибо тогда немедленно возникли бы, у русской общественности,  и многочисленные вопросы именно по скупости царя. Вновь ведущие, её, именно к поиску причин  возникновения пушкинской  дуэли. Так что именно здесь, он, и постарался.
              Более же серьезные, то есть именно профессиональные, пушкинисты, пишут, об этом, очень объективно. Начинают – с «Записок императора Николая о милостях семье Пушкина», на смысловом содержании, которых, и строят, потом, именно свои исследования и расчеты. Поэтому проделаем, этот путь, и мы.
              Коротко, разумеется. Николаевская «Записка…» имеет следующее содержание:
            1. Заплатить долги;
            2. Заложенное имение отца очистить от долга;
            3. Вдове пенсион и дочери (вероятно – ошибка!) по замужество;
            4. Сыновей в пажи и по 1500 рублей на воспитание каждого по вступление на службу;
            5. Сочинение издать на казенный счет в пользу вдовы и детей;
            6. Единовременно 10 тысяч.
              Теперь об исследовании пушкинистов. Вот что пишет, именно на эту тему, пушкинист Я. Левкович, в комментариях к книге П. Щеголева: «В ходе работы Опеки было установлено, что общая сумма долгов составляла 138 988 рублей (из них 44 тысячи Пушкин был должен казне)».
              Так что Николай I и здесь «потратился», если еще учесть и издание сочинений поэта в 11-ти томах, еще примерно на полмиллиона рублей. И, как видите уже и сами, денег, на свой заговор, не жалел. Хотя и запретил, как вы знаете по нашим первым брошюрам, издание пушкинской «Истории Петра I».
              Видимо опасаясь, что исследователи выйдут – именно на тайную пушкинскую Истории России. Да еще и ерничал, при этом, перед Жуковским, почти прямо сказав ему, - играя в словесность: «Мы еле довели его до смерти христианской»! – что именно он, император Николай I, убил Великого поэта.
              Вот, совсем коротко, и о николаевских «награждениях» в заговоре. Заметим, и даже уже выделим, здесь, что даже собрание их, в единый ряд, уже многое проясняет.
              К примеру, во взаимоотношениях царя, с поэтом. Или: в возникновении, в 1837 году, пушкинской дуэли; как царь оплатил «услуги» Дантеса и Геккера, и прочее.
              Уже особо выделим, здесь, что все они, без исключения, несут у царя, в заговоре против Пушкина:  какой-то вполне определенный смысл; решают, у него, те или иные задачи заговора; и прочее. Это мы и попытались раскрыть, вам, при разговоре о них.
              А сейчас коротко поговорим -  именно о сценических фрагментах николаевского заговора, уже неоднократно  упоминаемых, нами, и  уже, даже,  исподволь выделяемых мною, вам, выше.