не из гранита пыльного

Сердце не из гранита пыльного,
а из белого, с жилками, мрамора.
Это не я убивал его
рельсами и составами.
Это сердце так много вынесло,
потому что давно не движется,
по инерции с прошлой жизни
сокращаются его мышцы.

И это не злые дочери,
а яблоки,
павшие с яблони,
их жрут твои каракатицы,
влачат по земле, царапают,
разламывают на доли.
Что знаете, твари, гадины,
об их задушевной боли?
И что тебе плоды-ягоды,
на верхних ветвях переспевшие,
гниющие, истекающие
пурпурным соком черешневым,
на краткий век обреченные,
в тени листвы не примечены,
все от печали чёрные
несут на себе отметины
от острого когтя ворона.
Зачем, говорят, сажали нас,
коли не будем сорваны,
хранимые, как скрижали,
от града, огня и вора?
Уж лучше бы нас кусали,
чем ждали, что сдохнем сами.

А сердце к ним было холодно,
поило водой из омута,
и долгие долгие годы
оно не знавало смуты,
в объём лист утрамбовано,
не маялось ни минуты.

А ты говоришь - усталое,
дряблое, доброе, старое,
преисполняешься жалости
и, может быть, сострадания?
Глянь на своё отражение,
да голову не отворачивай,
плачь себе,
кури, пей
смотри на себя веселей

Лицо лоскутное - смесь
из кусочков чужих нарядов,
в крови яды,
в памяти битые кластеры.
В какой валюте
и сколько разрядов
твоё составляют счастье?

И вот когда ты сможешь с местом своим смириться,
когда сумеешь с колен, не упав, подняться,
когда ещё раз воскреснешь горящей птицей,
тогда поймёшь, что честность - тоже проклятье.