Туфельки с пуговками

          Каждую весну бабушка шила ей красное платье в горошек, из которого она на следующий год вырастала. Простенькое платье из ситца  или сатина – после войны другого чего-то особенного ни у кого и не было. И каждую весну девочка ждала, когда настанет небыстрое ленинградское тепло, и можно будет надеть любимое платье да ещё белые носочки с красной полосочкой и вволю попрыгать с подружками в  «скакалки» и  «классики»
          Платья  у девочек, может быть, были и разные, а вот сандалии носили все одинаковые, и у мальчишек они были точно такими же.
          Однажды её подружке Ленке папа привёз из Германии куклу. Чудесная это была кукла: платье с оборочкой, прозрачные стеклянные бусы, волосы в локонах и … на ножках  куклы были настоящие, как ей казалось, подходящие только для девочек, туфельки с пуговками. Она смотрела на свои коричневые сандалии, а представляла совсем другое.
          Но время шло, пришла очередная весна. Кончились занятия в школе. Новое платье в горошек уже ждало своего часа. Уставшая школьная форма висела на плечиках и вводила бабушку в раздумье: что-то станет с внучкой  к осени?
          Отец собирался в командировку на Западную границу. Путь лежал через Львов, и он решил взять дочку с собой и оставить её на время там, у своей двоюродной сестры.
          Город был другой. Подружки нашлись сразу новые, а вот «классики» и «скакалки» такие же ленинградские – шумные, с высоко подлетающими горошинами на красных оборках.
          Пришло время возвращаться в Ленинград. Отец и тётка посмотрели на  истрёпанные сандалии и повели её покупать что-то новое в дорогу. Магазин был совсем не такой, как ленинградская «Детская обувь». На стеклянных полках стояли «взрослые»  лаковые «лодочки» на стройных каблуках, туфли с бантиками…  И вдруг среди детской обуви она увидела их! Красные туфельки с тремя тоненькими застёжками! Они были как у Мадлен, Ленкиной куклы. Каждая застёжка завершалась красной пуговкой. Она уже ничего другого не видела. Только они – эти туфли.
          Но мерили что-то другое, что снимала с полок тётка. А девочка смотрела на туфли Мадлен и ничего другого не видела.
          – А вот эти, красненькие?  –  спросила она, когда тётка поставила на полку очередную не очень подошедшую пару. 
          Туфли были в самую пору. Ничего красивее она не видела. Они были созданы для её красного платья в горошек.
          – И что ты будешь делать через месяц? Нога же к осени вырастет, – сказала тётка. И туфли с пуговками вернулись на полку.
          Девочка снова ничего не видела, только молча размазывала слёзы по щекам.
          – Ну, разве ты не видишь? Она опять капризничает, – назидательно говорила тётка отцу.
          Ей купили обыкновенные сандалии, вовсе не греческие, а как у всех девчонок и мальчишек, ненавистные.

          Потом всё забылось. Были осень, зима и новые летние каникулы. Потом она училась в университете, вышла замуж. И, бывает же так, снова оказалась во Львове, где служил теперь её муж. Конечно же, в её жизни было много нового, яркого, интересного. Были красивые платья и замечательные взрослые туфли. Но те туфельки Мадлен жили отдельно в её памяти о детстве.    
          Как-то весной они с мужем засобирались в отпуск, который решили провести вместе на море, в Батуми. Всё уже было собрано, оставалось сделать кой-какие последние покупки. И как-то ноги сами привели её в обувной магазин за какими-нибудь «шлёпанцами» для пляжа. Время уже было другое, более смелое, благополучное, и на полках можно было увидеть очень модные и очень дорогие туфли.
          Но эти стояли и ждали её – туфли для взрослой Мадлен! Из тонкой красной кожи, с немного удлинёнными, но скруглёнными носами, на тоненьких каблучках и с тремя красными перепонкамаи-застёжками на подъёме. Каждая венчалась маленькой красной пуговкой. “Я вас нашла”, – подумала она.  На туфли ушла половина её учительской зарплаты. Но это было счастье!
          Ехать надо было утром. Но ничего из её платьев, к сожалению, не подходило к этим счастливым туфлям.
           Утром муж отнёс чемодан к машине, чтобы ехать на вокзал, а она всё ещё суетилась в бигуди и косынке. Но вот уж закрыта дверь в их квартиру… Перед растерявшимся мужем стояла тоненькая молодая женщина в светлом платьице и красных изящных туфельках, а на голове её ярким пламенем горели окрашенные ночью локоны. Нужно же как-то соответствовать!

          Дорога была неблизкая, с пересадками. Первая из них – в Киеве. В вагоне было жарко, и туфли сменили удобные тапочки. Перед самым Киевом, в Фастове, в купе заглянул проводник и предложил для скорости пересесть на поезд до Адлера.
          Скорее к морю! Что за удача! Быстро собрались. Адлеровский поезд уже стоял. Успели! Отдельное купе! Это же надо было так повезти!
          Когда прошло уже около часу нового пути, она вдруг закрыла лицо руками и горько заплакала. Муж ничего не мог понять:
          – Что? Что сучилось?
          – Туфли! Туфли Мадлен! Туфли остались под полкой в том поезде…
          Она плакала и, как маленькая, размазывала слёзы по щекам, и только её новые рыжие локоны сияли и веселились над обиженным по-детски лицом.

           Время неумолимо. Прошло ещё много лет. Она стала бабушкой. Какая радость рассматривать фотографии внуков. Дед зовёт к компьютеру посмотреть новые снимки из последней почты. Внучка! Пушистые завитки светлых волос, огромные глаза… Платье из дорогого лондонского магазина, белые чулочки и Туфельки… Туфельки Мадлен! Настоящие туфельки для маленькой девочки с тоненькой застёжкой на пуговку.
          Будь счастлива, Мадлен!