Цветок

Так повелось с момента сотворенья,
Есть две твердыни: свет и темнота.
И кто стоит с той стороны границы,
По эту сторону не ступит никогда.

Лишь иногда,  какой–то падший ангел,
Иль демон ставший господом  в себе.
Не побоявшись высшего возмездья,
Приблизится к неведомой черте.

Случилось так, как в древних манускриптах,
Пророчества порой, реальнее, чем мы.
(Но не пытайте автора признаньем,
Вам не дано испить из этой тьмы).

Для черных дел из самой преисподней,
Когда разверзлась в ужасе земля.
Из рваной раны вылетели тени,
И изрыгнулись пламя и зола.

Но слепит свет закрытые глаза,
Лучом пронзая сомкнутые веки.
Не улетали тени от земли,
Чтобы впитать простор и жизнь, и света.

С ветвей спадает мёртвая листва,
Сгорая в воздухе и уносима ветром.
«Теперь пора... »  и тени понеслись,
Сжигая всё, и взглядом, и движеньем. 

Но что-то вдруг мелькнуло у земли,
Вернулся демон,  что бы приглядеться.
И не поверив взору и чутью,
Рукой коснулся маленького тельца.

Как смог он выжить, в пепле и огне?
В прах сожжены ближайшие просторы.
Ведь как же так? Ведь должен был сгореть,
Но он стоял! Ломая все каноны.

Сложились крылья,  вихрь угомонив,
Чтоб не сломать неведомое чудо.
Перед цветком колени преклонив,
Забылся демон,  кто он, и откуда.

Обычный, хрупкий, полевой цветок,
Вокруг светил такой огромной силой.
Что видел демон всё вокруг не так,
Хотя считал себя непримиримым.

Но тут над ухом жиденький смешок,
И демон вздрогнул, и вздохнул тоскливо,
Неужто,  кто-то видел как сейчас,
Он преклонил колени перед миром.

Он так стоял,  как громом поражённый,
Насмешки жгли,  как будто кипяток.
Потоком слов совсем уничижённый,
И он стоял,  и в лапе мял цветок.

Ну почему ни кто не понимает?
Ведь он всего лишь гладил тот цветок.
И думал, что ни кто не замечает,
В глазах его горевший огонёк.
 
И думал демон - «как же так случилось?
Ведь я не слаб,  я воин темноты.
Я не могу стоять здесь пристыжённый,
И не склонюсь под белые кресты.

Я выше Вас,  служителей господних,
Кичащихся величием своим.
Но Вы не лучше Ваших оппонентов,
И в Ваших душах сгнившие огни».

Исчез цветок,  измятый чёрной лапой,
И осыпались пеплом лепестки.
И угасали в пепле том желанья,
Едва родившись,  в чреве темноты.

И снова взгляд жестокий и холодный,
В зрачках гордыня яркими огнями.
И улыбнулся демон так спокойно,
Что задрожало ангелов сиянье.

И каждый ангел понял что сейчас,
Он преступил дозволенную грань.
И что расплата чёрною смолой,
Вернётся к ним, за дерзость их и брань.

Слабели ангелы, и сила их рекой,
В его текла,  разверзнутые руки.
И каждый нерв ту силу поглощал,
Им подарив неведомые муки.

Но не убил,  какой в их смерти прок?
Так поступают низшие из племя.
Гораздо лучше ангела сломить,
И в цвет другой его окрасить  перья.

Он поднял руку,  и разжал ладонь,
И чёрный смерч поднялся разрастаясь.
И сверху молнии,  а снизу грянул гром,
И замер мир,  стихии покоряясь.

Наверно,  это страшная картина,
Сжигает нам уставшие глаза,
Увидевшим,  как мир порой страдает,
Когда приходит смертная страда.

Утихло всё,  и смерч и непогода,
Но изменилось только лишь одно.
Здесь  нет цветка,  здесь мёртвая природа,
Увидит зло,  рождённое во зло.

В природе есть жестокие законы,
Коль светлый ты, то светлым будь всегда.
Не преступай черты определённой,
Не становись похожим на врага.

Осела пыль.…  И вопль леденящий,
Сорвался резко,  и затих вдали.
И в след ему,  как будто провожая,
Смотрели призраки,  стоящие в пыли.