Последний день Помпеи

Григорию и Анне Карнаухам

На Осипова, в бельэтаже,
На днях сидел я за столом,
Где со стены чернее сажи
Сползали тучи грозным злом.

Жизнь, ты похожа на Везувий, –
Меня покрыла пеплом ты.
И душишь газами безумий,
Где гибли, как сады, мечты.

Но помню я: под этой крышей
Чету, что доброты полна.
Мне не забыть свиданий с Гришей
И с той, кто Гришина жена.

Они мне врачевали душу
Теплом улыбок и сердец.
И предлагали скушать грушу,
Селёдку или холодец.

Лишь ими я в себе, усталом,
Свои все горести лечил.
И новые стихи читал им
И ненавидел быта ил.

На стенах там пылали краски
И так тревожил Карл Брюллов,
Что я, не веря в силу сказки,
Был в плен беды попасть готов.

И с извержеием вулкана
Хотел сравнить свою судьбу,
Не избегая урагана
И не вступая с ним в борьбу.

Для настроенья надо много ль?
Мне страшно. Молния блестит.
Дружил с картиной этой Гоголь.
Ей строки Пушкин посвятил.

Там свет и тень. Там гибнут люди.
Кричит дитя, а мать мертва:
Красивые застыли груди,
И неподвижна голова.

Я вижу огненное пламя,
Я слышу ржание коня,
Как будто это всё  не в раме,
А прямо в сердце у меня.

И потому печаль безбрежна –
Так драматичен этот холст.
Неужто гибель неизбежна?
О где же ты, любви форпост?

Друзья! Мне встречи с вами мало,
Хоть не забыть живого дня.
Последним днём Помпеи стала
Разлука с вами для меня.

1997, сентябрь.