ВЕЧНЫЙ СЮЖЕТ
И недопитое вино,
И непролитая печаль,
И дева, что глядит в окно,
И юноша, что скачет в даль.
И этот вековой сюжет
Неисчислимо повторён:
Придётся ждать ей много лет,
Он - будет верен и влюблён.
Наш прах развеется давно,
И повторимся мы едва ль.
А дева - всё глядит в окно...
А юноша - всё скачет в даль...
1996г.
,
Вечный сюжет
© Copyright: Майкл Ефимов, 2010
Свидетельство о публикации №110030108520
Свидетельство о публикации №110030108520
Рецензии
Здравствуйте, Майкл!
Я очень надеюсь, что тема Сократа – мой сегодняшний разговор пойдёт именно о нём – небезынтересна и для Вас. У меня выдался свободный денёк, и я, памятуя, что три недели назад выразил готовность осветить и этот вопрос, с удовольствием и почти с трепетом берусь за написание очередной «лекции». Удовольствие и трепет я ввернул сюда лишь по той причине, что к Сократу, в отличие от предыдущих объектов моих исследований, я испытываю лишь бесконечное чувство благодарности, причины которого и попытаюсь раскрыть в этом рассуждении. Правила нынче те же: на написание опуса отпускается максимум один световой день, плюс отсутствие каких бы то ни было формальных ограничений. Это я к тому, что передо мной вовсе не стоит задачи познакомить Вас с мелкими деталями биографии Сократа – о них можно прочесть и в многочисленной пропедевтической литературе на сей счёт, хотя историческая скрупулёзность по отношению к событиям, имевшим место почти два с половиной тысячелетия назад, сомнительна уже сама по себе, тем более применимо к рассматриваемому феномену, – просто хочется осветить в нём именно те стороны, благодаря которым в моём табеле о рангах (вот уж поистине никчемная вещица!) этот мыслитель занимает одно из самых почётных мест. Здесь же, во вступлении, доверительно сообщу Вам, Майкл, что о Сократе за свою жизнь я прочёл примерно с полтора десятка разных книг и книжонок, однако каждая из них свидетельствовала лишь о том, насколько своеобразно их авторы понимали исследуемую проблему. Если честно, всё это очень напоминает историю с И.Х., ибо только Он, пожалуй, оказался понятым ещё более превратно. Тем не менее, глядя на то, что сегодня происходит вокруг (само собой, то же происходило и всегда), я могу с величайшей уверенностью сказать, что Сократ – это именно тот, о ком стоит призадуматься всем, от мала до велика. Поскольку он несёт в себе человечности много больше, чем все поэты и прозаики, вместе взятые. Знаю, эти слова многим не понравятся, но такой уж решительный сегодня у меня настрой. К тому же с каждым годом, да ещё и после регулярно получаемых взбучек, мне действительно становится всё больше и больше по боку, кто и что обо мне думает. Что ж, приступим к сути дела. Сейчас начну потихоньку рассказывать о своём сегодняшнем герое, а там, где это потребуется, буду прибегать к необходимым отступлениям, дабы акцентировать Ваше внимание на главных вещах. Впрочем, всё как обычно.
Родился Сократ в 469-м году до н.э. в Афинах. Умер, как нам известно, в 399-м году там же. Как-то, помнится, я уже посылал Вам «Апологию Сократа» Платона, где в деталях описывается судебный процесс над ним. А потому на этой стороне вопроса я останавливаться, пожалуй, не буду. Собственно смерть мыслителя прекрасно описана в диалоге того же автора «Федон», а отношение Сократа к смерти лучше всего озвучено в диалоге «Критон». При желании, Майкл, Вы всегда можете прочесть всё это сами. Где-то до 35 лет (действительно критический возраст!) он пытался заниматься тем же искусством, что и его отец, который был каменотёсом, но потом, как и следовало ожидать, охладел к этому ремеслу и сконцентрировался на философии, интерес к которой всё сильнее и сильнее овладевал им. Нужно сказать, что он застал ещё те времена, когда свои лекции в Афинах читал Анаксагор (ок 500 до н.э. – 428 до н.э.), и посещал эти самые лекции. А ведь учение Анаксагора как раз и укрепило Сократа в мысли, что мышление человека и есть главенствующее, само себя определяющее всеобщее. Напомню, что Анаксагор в конце концов, как вскорости и сам Сократ, был осуждён на смерть (тоже, между прочим, за манкирование по отношению к богам), которую, правда, благодаря защитной речи Перикла в итоге заменили на изгнание. С исчезновением с философского горизонта Анаксагора Сократ стал посещать лекции уже Архелая, который в некоторой степени стал продолжателем дела предшественника, ну и лекции софистов, которые тогда только-только начали входить в моду. Вдобавок можно сообщить, что Сократ участвовал в трёх войнах, где, помимо храбрости, он однажды был замечен ещё и в совершенно необычном состоянии, когда почти полсуток простоял, не двигаясь с места, находясь в глубоком размышлении. Полагаю, что что-то типа каталепсии, хотя, наверное, Вам, как специалисту, виднее. Тем не менее это является – во всяком случае, лично для меня – каким-никаким, но свидетельством его способности время от времени игнорировать чувственное сознание, то есть как бы вынимать своё абстрактное «я» из телесной оболочки. Кстати, на одной из упомянутых войн Сократ спас жизнь и Ксенофонту, который впоследствии будет, как и Платон, автором многих сочинений о нём. В гражданской жизни Афин Сократ тоже занимал время от времени какие-то должности, где он проявлял неизменную твёрдость и последовательность, одинаково противостоя как шальным решениям при правлении олигархии, так и безрассудству плебса, имевшему место при демократии. Но всё-таки флирт Сократа с государством и с соответствующим тому или иному времени его устройством носил скорее случайный характер, поскольку главным для него, то есть целью, была неизменная ориентация на существующую в самом человеке субстанцию, имя которой добро, причём добро, как таковое, свободное и от существующей реальности, и от чувственного сознания. Таким образом, вся его дальнейшая жизнь, вплоть до трагического конца, заключалась лишь в том, что он ходил целыми днями по рынкам, лавкам и площадям, где вступал в самые неожиданные дискуссии с всеми, кто так или иначе был в этом заинтересован. Сократ, с точки зрения всемирной истории, вовсе не совершил ничего экстраординарного, однако именно возведение добра в ранг субстанциональной цели – причём сделано это было не откуда-то, но из свободного самосознания индивида – это и есть то новое, что было принесено им в философию вообще.
Очень надеюсь, Майкл, что Вы ещё не уснули от столь многообещающего начала моей лекции. Но самое трудное позади, и с объективным Сократом, пожалуй, покончено. Боясь стать похожим на и без меня многочисленных авторов исследований о «босоногом мудреце», как они любят его называть, я не хотел бы больше тратить ни Ваше, ни своё время на всевозможные фрагменты его биографии, равно как и на обсасывание тех или иных его реплик, как, впрочем, и на выяснение того, какие из диалогов Платона были написаны им самим, а какие – его учениками. В этом смысле я лучше, уподобившись Сократу, сразу отнесу подобные изыскания к сфере безразличного, как поступил он по отношению к наукам, содержанием которых было рассмотрение всеобщего в природе, в эфире и т. п.
Максим Седунов 25.09.2012 21:27 • Заявить о нарушении
Я очень надеюсь, что тема Сократа – мой сегодняшний разговор пойдёт именно о нём – небезынтересна и для Вас. У меня выдался свободный денёк, и я, памятуя, что три недели назад выразил готовность осветить и этот вопрос, с удовольствием и почти с трепетом берусь за написание очередной «лекции». Удовольствие и трепет я ввернул сюда лишь по той причине, что к Сократу, в отличие от предыдущих объектов моих исследований, я испытываю лишь бесконечное чувство благодарности, причины которого и попытаюсь раскрыть в этом рассуждении. Правила нынче те же: на написание опуса отпускается максимум один световой день, плюс отсутствие каких бы то ни было формальных ограничений. Это я к тому, что передо мной вовсе не стоит задачи познакомить Вас с мелкими деталями биографии Сократа – о них можно прочесть и в многочисленной пропедевтической литературе на сей счёт, хотя историческая скрупулёзность по отношению к событиям, имевшим место почти два с половиной тысячелетия назад, сомнительна уже сама по себе, тем более применимо к рассматриваемому феномену, – просто хочется осветить в нём именно те стороны, благодаря которым в моём табеле о рангах (вот уж поистине никчемная вещица!) этот мыслитель занимает одно из самых почётных мест. Здесь же, во вступлении, доверительно сообщу Вам, Майкл, что о Сократе за свою жизнь я прочёл примерно с полтора десятка разных книг и книжонок, однако каждая из них свидетельствовала лишь о том, насколько своеобразно их авторы понимали исследуемую проблему. Если честно, всё это очень напоминает историю с И.Х., ибо только Он, пожалуй, оказался понятым ещё более превратно. Тем не менее, глядя на то, что сегодня происходит вокруг (само собой, то же происходило и всегда), я могу с величайшей уверенностью сказать, что Сократ – это именно тот, о ком стоит призадуматься всем, от мала до велика. Поскольку он несёт в себе человечности много больше, чем все поэты и прозаики, вместе взятые. Знаю, эти слова многим не понравятся, но такой уж решительный сегодня у меня настрой. К тому же с каждым годом, да ещё и после регулярно получаемых взбучек, мне действительно становится всё больше и больше по боку, кто и что обо мне думает. Что ж, приступим к сути дела. Сейчас начну потихоньку рассказывать о своём сегодняшнем герое, а там, где это потребуется, буду прибегать к необходимым отступлениям, дабы акцентировать Ваше внимание на главных вещах. Впрочем, всё как обычно.
Родился Сократ в 469-м году до н.э. в Афинах. Умер, как нам известно, в 399-м году там же. Как-то, помнится, я уже посылал Вам «Апологию Сократа» Платона, где в деталях описывается судебный процесс над ним. А потому на этой стороне вопроса я останавливаться, пожалуй, не буду. Собственно смерть мыслителя прекрасно описана в диалоге того же автора «Федон», а отношение Сократа к смерти лучше всего озвучено в диалоге «Критон». При желании, Майкл, Вы всегда можете прочесть всё это сами. Где-то до 35 лет (действительно критический возраст!) он пытался заниматься тем же искусством, что и его отец, который был каменотёсом, но потом, как и следовало ожидать, охладел к этому ремеслу и сконцентрировался на философии, интерес к которой всё сильнее и сильнее овладевал им. Нужно сказать, что он застал ещё те времена, когда свои лекции в Афинах читал Анаксагор (ок 500 до н.э. – 428 до н.э.), и посещал эти самые лекции. А ведь учение Анаксагора как раз и укрепило Сократа в мысли, что мышление человека и есть главенствующее, само себя определяющее всеобщее. Напомню, что Анаксагор в конце концов, как вскорости и сам Сократ, был осуждён на смерть (тоже, между прочим, за манкирование по отношению к богам), которую, правда, благодаря защитной речи Перикла в итоге заменили на изгнание. С исчезновением с философского горизонта Анаксагора Сократ стал посещать лекции уже Архелая, который в некоторой степени стал продолжателем дела предшественника, ну и лекции софистов, которые тогда только-только начали входить в моду. Вдобавок можно сообщить, что Сократ участвовал в трёх войнах, где, помимо храбрости, он однажды был замечен ещё и в совершенно необычном состоянии, когда почти полсуток простоял, не двигаясь с места, находясь в глубоком размышлении. Полагаю, что что-то типа каталепсии, хотя, наверное, Вам, как специалисту, виднее. Тем не менее это является – во всяком случае, лично для меня – каким-никаким, но свидетельством его способности время от времени игнорировать чувственное сознание, то есть как бы вынимать своё абстрактное «я» из телесной оболочки. Кстати, на одной из упомянутых войн Сократ спас жизнь и Ксенофонту, который впоследствии будет, как и Платон, автором многих сочинений о нём. В гражданской жизни Афин Сократ тоже занимал время от времени какие-то должности, где он проявлял неизменную твёрдость и последовательность, одинаково противостоя как шальным решениям при правлении олигархии, так и безрассудству плебса, имевшему место при демократии. Но всё-таки флирт Сократа с государством и с соответствующим тому или иному времени его устройством носил скорее случайный характер, поскольку главным для него, то есть целью, была неизменная ориентация на существующую в самом человеке субстанцию, имя которой добро, причём добро, как таковое, свободное и от существующей реальности, и от чувственного сознания. Таким образом, вся его дальнейшая жизнь, вплоть до трагического конца, заключалась лишь в том, что он ходил целыми днями по рынкам, лавкам и площадям, где вступал в самые неожиданные дискуссии с всеми, кто так или иначе был в этом заинтересован. Сократ, с точки зрения всемирной истории, вовсе не совершил ничего экстраординарного, однако именно возведение добра в ранг субстанциональной цели – причём сделано это было не откуда-то, но из свободного самосознания индивида – это и есть то новое, что было принесено им в философию вообще.
Очень надеюсь, Майкл, что Вы ещё не уснули от столь многообещающего начала моей лекции. Но самое трудное позади, и с объективным Сократом, пожалуй, покончено. Боясь стать похожим на и без меня многочисленных авторов исследований о «босоногом мудреце», как они любят его называть, я не хотел бы больше тратить ни Ваше, ни своё время на всевозможные фрагменты его биографии, равно как и на обсасывание тех или иных его реплик, как, впрочем, и на выяснение того, какие из диалогов Платона были написаны им самим, а какие – его учениками. В этом смысле я лучше, уподобившись Сократу, сразу отнесу подобные изыскания к сфере безразличного, как поступил он по отношению к наукам, содержанием которых было рассмотрение всеобщего в природе, в эфире и т. п.
Максим Седунов 25.09.2012 21:27 • Заявить о нарушении
Оставшаяся же часть моей лекции будет целиком и полностью посвящена субъективной стороне дела, а именно тому, что вынес из всех этих сократовских мудрствований Ваш покойный слуга. Знаете, я сейчас нахожусь в Швейцарии, и из окна моей комнаты видны Альпы... К чему это я? Да просто сейчас такое время года, когда снегом покрыты лишь те из гор, что находятся на высоте где-то 3000 метров и более. И линия, разделяющая весь массив на серое и белое, прослеживается как нельзя лучше. Так вот, все эти бесконечные разглагольствования о сократовской позитивности, якобы вытекающей из его этики, можно запросто сравнить с лежащей перед моим взглядом обширной серой областью, которая, хоть и хорошо видна, но, судя по всему, совершенно бесполезна и безынтересна. Я же хочу предложить Вам сейчас поплутать по белому. Эта область хоть и невелика, но ценность находок, которые там можно обнаружить, качественно иная. И заметьте, пожалуйста, что эта белая область Альп, какой бы живописной и величественной она ни казалась, всё равно несравнима с низкими температурами и с разреженным воздухом восьмитысячников Гималаев или Каракорума (самой верной аналогией им как раз и будет христианство); но ведь для успешного восхождения на Нангапарбат или на К-2 сначала неплохо бы испытать себя где-нибудь на Монблане. Так и в мере духа: Сократ (и пробуждённое им этическое начало) – это как раз тот перевал, не пройдя через который совершенно бессмысленно напрягать зрение и всматриваться в религиозность, тем паче в парадоксальную религиозность. Ведь, кроме миражей, там всё равно ничего не увидать.
В своё время Гегель очень точно подметил, что вследствие того, что Сократ дал начало моральной философии, то все последующие эпохи моральной болтовни объявляли его своим патроном, святым и сделали из него прикрытие, оправдывающее всякую антифилософичность. Этим-то, полагаю, и объясняется то, почему его имя известно буквально каждому школьнику, но – о насмешка судьбы! – в категориях, которые казались Сократу центральными, не живут, как правило, даже самые завзятые профессора и академики. Кстати, тот же Гегель в своей «Истории философии» весьма, на мой взгляд, справедливо выделяет два момента, свойственные методу Сократа, – это его ИРОНИЯ и его ИСКУССТВО ПОВИВАЛЬНОЙ БАБКИ, которое он-де унаследовал от своей матери (она у него действительно была повитухой). Вот на этих двух сторонах я и хотел бы сейчас немного остановиться. Сначала об иронии. Ах, Майкл, чего только я ни читал о сократовской иронии в вышеупомянутых книгах! Да что там, чего только я ни читал об иронии вообще! Поистине, человеческие возможности в плане самозапутывания не знают границ. Однако ирония, оставаясь всегда исключительно субъективной категорией, чертовски проста для понимания, ибо она есть не что иное, но лишь бесконечная абсолютная отрицательность. Ирония Сократа просматривается как некая субъективная форма диалектики, применяемая им в личных беседах и имеющая своей целью, в отличие от диалектики в собственном смысле, не выявить основание рассматриваемого предмета и его взаимосвязи, но прийти к заключению, которое противоположно тому, что было высказано в положении его оппонента. Причём заметьте, Майкл, никаких правильных ответов на вопрос Сократ никогда не даёт – наоборот, он лишь позволяет своим собеседникам понять, что их знания эфемерны. Мало того, он настаивает, что и сам он ничего не знает, а потому ничему, в общепринятом смысле, и не учит. Таким образом, шаг за шагом, он всё сильнее и сильнее отрывается от той исторической действительности, в которой пребывает. Иными словами, он становится всё свободнее и свободнее. Однако – и это непременно следует держать в уме – это чисто негативная свобода, поскольку действительности, которая могла бы восполнить выявленные пробелы новым содержанием, попросту не существует. Ведь ничего нового Сократом никогда не предлагается, им лишь упраздняется старое. Точнее, он любезно предоставляет ему (старому) возможность самоупраздниться – ведь роль Сократа заключена здесь лишь в том, чтобы должным образом осветить его изъяны. Как же он это осуществляет? Очень просто (и теперь мы уже коснёмся майевтики, то есть повивального искусства, с помощью которого Сократ помогает своим многочисленным собеседникам произвести на свет и должным образом оформить собственные мысли): стремясь всегда от конкретного к абстрактному, он настолько хорошо использует непосредственно рассматриваемое конкретное, что с его помощью обычно невидимое абстрактное становится вдруг видимым. Во всяком случае, видимым для тех, с кем Сократ ведёт разговор. Но с научной точки зрения – акцентирую на этом Ваше внимание – всё это никуда не годится, так как лишено какого бы то ни было позитивного содержания. Вот потому-то, не зная, за что зацепиться, господа философы и мучаются с таким неудобоваримым феноменом. Да им его просто-напросто некуда воткнуть. Ведь если встать на столь скользкий путь, то в одночасье всё становится зыбким – всё, и философия в первую очередь. Учёный в своих изысканиях непременно должен полагать и обосновывать нечто, в то время как одержимый иронией субъект имеет дело исключительно с ничто. Таким образом, постоянно заявляя о существовании идеальности, Сократ неизменно оставляет сам процесс определения этой идеальности на усмотрение индивида, чем, по-моему, оказывает ему величайшую услугу. Естественно, ведь этим шагом он лишь подчёркивает, что сам является таким же конечным существом, как и любой из участников его бесед, а потому всё, что он может сделать, – это лишь подчеркнуть относительность и несовершенство той действительности, против которой он так или иначе выступает, а также помочь каждому, кто говорит с ним, заглянуть в собственные глубины. Другими словами, майевтика, по Сократу, это и сеть максимально высокое взаимоотношение между одним человеком и другим, порождать же – дело лишь бога.
Максим Седунов 25.09.2012 21:29 Заявить о нарушении
В своё время Гегель очень точно подметил, что вследствие того, что Сократ дал начало моральной философии, то все последующие эпохи моральной болтовни объявляли его своим патроном, святым и сделали из него прикрытие, оправдывающее всякую антифилософичность. Этим-то, полагаю, и объясняется то, почему его имя известно буквально каждому школьнику, но – о насмешка судьбы! – в категориях, которые казались Сократу центральными, не живут, как правило, даже самые завзятые профессора и академики. Кстати, тот же Гегель в своей «Истории философии» весьма, на мой взгляд, справедливо выделяет два момента, свойственные методу Сократа, – это его ИРОНИЯ и его ИСКУССТВО ПОВИВАЛЬНОЙ БАБКИ, которое он-де унаследовал от своей матери (она у него действительно была повитухой). Вот на этих двух сторонах я и хотел бы сейчас немного остановиться. Сначала об иронии. Ах, Майкл, чего только я ни читал о сократовской иронии в вышеупомянутых книгах! Да что там, чего только я ни читал об иронии вообще! Поистине, человеческие возможности в плане самозапутывания не знают границ. Однако ирония, оставаясь всегда исключительно субъективной категорией, чертовски проста для понимания, ибо она есть не что иное, но лишь бесконечная абсолютная отрицательность. Ирония Сократа просматривается как некая субъективная форма диалектики, применяемая им в личных беседах и имеющая своей целью, в отличие от диалектики в собственном смысле, не выявить основание рассматриваемого предмета и его взаимосвязи, но прийти к заключению, которое противоположно тому, что было высказано в положении его оппонента. Причём заметьте, Майкл, никаких правильных ответов на вопрос Сократ никогда не даёт – наоборот, он лишь позволяет своим собеседникам понять, что их знания эфемерны. Мало того, он настаивает, что и сам он ничего не знает, а потому ничему, в общепринятом смысле, и не учит. Таким образом, шаг за шагом, он всё сильнее и сильнее отрывается от той исторической действительности, в которой пребывает. Иными словами, он становится всё свободнее и свободнее. Однако – и это непременно следует держать в уме – это чисто негативная свобода, поскольку действительности, которая могла бы восполнить выявленные пробелы новым содержанием, попросту не существует. Ведь ничего нового Сократом никогда не предлагается, им лишь упраздняется старое. Точнее, он любезно предоставляет ему (старому) возможность самоупраздниться – ведь роль Сократа заключена здесь лишь в том, чтобы должным образом осветить его изъяны. Как же он это осуществляет? Очень просто (и теперь мы уже коснёмся майевтики, то есть повивального искусства, с помощью которого Сократ помогает своим многочисленным собеседникам произвести на свет и должным образом оформить собственные мысли): стремясь всегда от конкретного к абстрактному, он настолько хорошо использует непосредственно рассматриваемое конкретное, что с его помощью обычно невидимое абстрактное становится вдруг видимым. Во всяком случае, видимым для тех, с кем Сократ ведёт разговор. Но с научной точки зрения – акцентирую на этом Ваше внимание – всё это никуда не годится, так как лишено какого бы то ни было позитивного содержания. Вот потому-то, не зная, за что зацепиться, господа философы и мучаются с таким неудобоваримым феноменом. Да им его просто-напросто некуда воткнуть. Ведь если встать на столь скользкий путь, то в одночасье всё становится зыбким – всё, и философия в первую очередь. Учёный в своих изысканиях непременно должен полагать и обосновывать нечто, в то время как одержимый иронией субъект имеет дело исключительно с ничто. Таким образом, постоянно заявляя о существовании идеальности, Сократ неизменно оставляет сам процесс определения этой идеальности на усмотрение индивида, чем, по-моему, оказывает ему величайшую услугу. Естественно, ведь этим шагом он лишь подчёркивает, что сам является таким же конечным существом, как и любой из участников его бесед, а потому всё, что он может сделать, – это лишь подчеркнуть относительность и несовершенство той действительности, против которой он так или иначе выступает, а также помочь каждому, кто говорит с ним, заглянуть в собственные глубины. Другими словами, майевтика, по Сократу, это и сеть максимально высокое взаимоотношение между одним человеком и другим, порождать же – дело лишь бога.
Максим Седунов 25.09.2012 21:29 Заявить о нарушении
В то же время, Майкл, хочется напомнить, что в Греции, в отличие от нынешней спекулятивной эры, в которой и мы с Вами вынуждены пребывать, любое философствование являлось всегда действием, а следовательно, и любой греческий философ был непременно экзистирующей личностью. С этой-то преамбулы я и начинаю следующий – наверное, последний – раздел моего рассуждения, связанный собственно с этикой. Обратите, пожалуйста, внимание, что внутренняя этичность Сократа никоим образом не входит в противоречие с той самой негативной свободой, достигаемой посредством иронии, о которой у меня уже шла речь в предыдущем блоке. Как Вы помните, этика – это идеальная дисциплина, и к действительности, по закону жанра, она и должна стоять в критическом отношении. Любое же восхищение действительностью, наоборот, с этической точки зрения, означает лишь движение вспять, а потому моментально нагоняет сон – во всяком случае, на меня точно. Сократ был первым из мыслителей, кто предположил, что каждый человек – это и есть центр всего на свете, а значит, любое познание бога тождественно самопознанию. И о каком таком «позитивном» тогда вообще может идти речь при столь странной, на первый взгляд, постановке вопроса. Однако Сократ всё время твердит, будто любое знание – это не что иное, но лишь припоминание, будто знание и так уже содержится где-то в недрах человеческой души, и его нужно лишь суметь оттуда извлечь. А потому (простите, Майкл, но я повторяю это, наверное, в сотый раз) любое прямое отношение между одним экзистирующим духом и другим суть недоразумение. Если честно, то подобное отношение может означать только одно – что один из персонажей в данном случае попросту перестал быть духом. Будь я владельцем портала стихи.ру, я бы высек эти слова на самом видном месте главной страницы... хотя, надо сказать, даже прочтя, их всё равно мало кто поймёт. Да, Сократ был человеком, раскрывшим бесконечную ценность этического, но он никогда не позволял этике скатываться до прямых отношений, сохраняя понимание, что внутренняя глубина индивидов – это и есть то, что непременно должно уводить их прочь друг от друга. И за такого рода понимание, которое я когда-то – скорее всего, по чистой случайности – сумел перенять у него, я особо признателен Сократу. Да, он был человеком мыслящим, но единственное знание, бесконечную значимость которого он подчёркивал, было этическое знание, потому что – и в этом весь Сократ – он ясно осознавал, что для каждого субъекта его собственная этическая действительность значит стократ больше, чем все перипетии всемирной истории, включая сотворение мира и великое переселение народов. Само собой, с эстетической точки зрения всё выглядит ровно наоборот. И не каждый, далеко не каждый способен существовать в этических категориях (хотя существование в чём-то ином есть не более чем иллюзия). Почему? Да потому, что людям не хватает как раз этического воодушевления. Ведь мысль о становлении ОТДЕЛЬНОЙ личностью на большинство – думаю, Майкл, Вы и сами это знаете – наводит панический ужас. Конечно, слыханное ли это дело – становиться отдельно существующим субъектом! Мы боимся этого сильнее чумы, поскольку такого рода покинутость для нас всё равно что ссылка на Соловки, где ни одна живая душа – ни критик, ни апологетик, ни какой-нибудь член жюри БЛК или благодарный потомок – о нас никогда не вспомнит. Увы, для Сократа всё это не представлялось столь драматичным, скорее совсем даже наоборот. Также Сократ понимал, что для отдельного субъекта есть только одна достойная сцена – его собственное существование, причём сцена эта не имеет ничего общего ни с плодородными полями систематического мышления, ни с усеянными разноцветной и благоухающей растительностью лугами поэзии.
Однако любой студент философского факультета, знаю, поморщится от этих моих слов и скажет, что, дескать, всё мною сказанное – это полная чушь и что на самом деле Сократ был не более чем основоположником какого-нибудь пышного -изма. Что ж, про христианство ведь тоже любой пономарь с лёгкость завернёт нечто подобное, скажет, что оно, мол учение, которое.... и так далее. Хотя я-то точно знаю, – знаю через самого себя, как и рекомендовал Сократ, – что никакое оно, к лешему, не учение, но попросту факт, что сам Бог когда-то вошёл в наличное существование, то есть экзистировал, совсем как обычный человек, не более.
Ладно, Майкл, не буду больше терзать Вас своими, возможно, тяжёлыми мыслями... тем более что световой день подходит к концу. Знаете ли, здесь у меня солнце садится в горы, а потому исчезает несколько раньше, чем на равнине. Будем считать, что именно оно в данном случае и призвало меня к соблюдению дисциплины, а потому хочу завершить свои писания не позже, чем было условлено ещё в начале. В завершение же, как обычно, поспешу в очередной раз поблагодарить Вас за терпение, столь необходимое при чтении моих безобидных россказней. И простите за сумбур, коли таковой имел место.
С уважением,
Максим Седунов 25.09.2012 21:31 Заявить о нарушении
Однако любой студент философского факультета, знаю, поморщится от этих моих слов и скажет, что, дескать, всё мною сказанное – это полная чушь и что на самом деле Сократ был не более чем основоположником какого-нибудь пышного -изма. Что ж, про христианство ведь тоже любой пономарь с лёгкость завернёт нечто подобное, скажет, что оно, мол учение, которое.... и так далее. Хотя я-то точно знаю, – знаю через самого себя, как и рекомендовал Сократ, – что никакое оно, к лешему, не учение, но попросту факт, что сам Бог когда-то вошёл в наличное существование, то есть экзистировал, совсем как обычный человек, не более.
Ладно, Майкл, не буду больше терзать Вас своими, возможно, тяжёлыми мыслями... тем более что световой день подходит к концу. Знаете ли, здесь у меня солнце садится в горы, а потому исчезает несколько раньше, чем на равнине. Будем считать, что именно оно в данном случае и призвало меня к соблюдению дисциплины, а потому хочу завершить свои писания не позже, чем было условлено ещё в начале. В завершение же, как обычно, поспешу в очередной раз поблагодарить Вас за терпение, столь необходимое при чтении моих безобидных россказней. И простите за сумбур, коли таковой имел место.
С уважением,
Максим Седунов 25.09.2012 21:31 Заявить о нарушении
Добрый вечер, Максим. У Вас солнце зашло и уже, наверное, стемнело, а у нас тут становится всё ярче, ибо это я, сгорая сам, свечу другим, собираясь в ночной обход больницы. Эту лекцию, как я понимаю, Вы произнесли по просьбе одного из Ваших читателей. Основные ее положения мне уже знакомы. Помнится, прошлый раз я заметил лишь, что в то время слово, возможно, обладало некой материальностью в сознании людей, поэтому отношение к нему было буквальным и весьма ответственным. Потому оно нередко стоило жизни, но не в том смысле, как это бывает сейчас. Тем не менее, мне было интересно еще раз прочитать Ваши мысли и убедиться, что в вопросах этики они во многом совпадают с моей точкой зрения. Спасибо.
С уважением,
Майкл Ефимов 25.09.2012 22:47 Заявить о нарушении
С уважением,
Майкл Ефимов 25.09.2012 22:47 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.