Татьяна Сопина о Яремной вене С. Донца
Их можно сравнить с благоустроенным парком, где и освещение приятное, и скамеечки для отдыха расставлены. А Михаил Сопин – не тронутый лес. Здесь надо немало походить и подумать, проложить свою тропу, чтобы почувствовать себя комфортно и воспринять поэта. Но… непонимание - удел практически любого автора, который хочет сказать новое слово, именно поэтому им, как правило, не суждено прижизненное признание. И вот Сергей Донец делает попытку такую тропу проложить. Спасибо ему за это.
Если читать Донца вдумчиво, не спеша, то, действительно, освоение пространства происходит. Глубоко пишет о перестройке даже не зависимо от творчества анализируемого поэта, но стихи Сопина на этот фон хорошо ложатся и обогащают. Очень верным мне кажется наблюдение:
«Стихи Сопина – это неисчерпаемый источник размышлений о наших исторических изломах в целом, и оценок, самооценок человеческой жизни, в частности».
Местами стиль очень хорош, характеризует Донца как поэта (да ведь он и сам пишет стихи), например:
«Без сердечности поэтика Сопина напоминала бы обугленный остов жилища со слепыми зрачками окон, ребрами арматуры и другими признаками боя, пожарища и
человеческой боли, поросшей плакун-травой».
Интересны проводимые Донцом исторические параллели. Например, он цитирует Франсуа Виньона – и Сопина. Виньон пишет в средневековой Франции, Сопин сегодня. Не думаю, что ответ Сопина - лобовой (скорее всего, он Виньона и не читал). Но каждый поэт пишет в своём пространстве, а время времени аукает… Донец эту перекличку нашёл, показывает нам.
Что я отношу к недостаткам эссе?
Здесь предложен, насколько я знаю, переработанный вариант исследования Донца. Впервые оно было опубликовано, если не ошибаюсь, около десяти лет назад в местной прессе и подверглось бурной критике за переусложнённость. Новый текст прозрачнее. И всё же перегружённость терминами и именами исторических деятелей осталась. Временами автор это понимает и в скобочках сам поясняет, что означает тот или иной философский термин (и правильно делает).
Я не к тому, чтобы упрощать, опускаться ниже среднего уровня… Ну пусть читатель заглянет в словарь, почитает. Тем более, что Донец сам подсказывает, где искать ответ – например, в «Книге Третьей. О мире как представлении» Артура Шопенгауэра.
Немного о Шопенгауэре. Ныне это философ не запрещённый. Я пыталась его читать, но… честно говоря, много не одолела. Но вот теперь, встречая некоторые цитаты в контексте Донца, перечитывала их по несколько раз, вдумывалась и благодарна Сергею за то, что знакомит меня с этим великим немецким мыслителем хотя бы таким образом. И всё же, всё же… Не приучили нас к такому в простой советской школе! Я бы сделала два варианта статьи. Один – пусть остаётся как есть. А второй – для читателя массового, адаптированный. Чтобы не бросали чтение, натолкнувшись, например, в самом начале на такое: «…искусственно смешать их семантические поля и отчаянно экстраполировать сквозь шопенгауэрскую призму…»
По композиции. Когда я встречаю подзаголовок «Четыре признака поэзии», то легко нахожу «во-первых» и «во-вторых», а вот «в-третьих» никак не могу найти. Оно появляется через три с половиной страницы печатного текста, «в-четвёртых» - ещё через две. К тому времени я уже забываю, что было «во-первых» и «во-вторых». Может быть, вначале уж назвать все эти четыре признака, а потом раскрывать? Или выделить отдельные подзаголовки шрифтом?
Я бы не согласилась с термином «выпуклая плакатная живопись». Плакат сам по себе предполагает плоскостное изображение, а не выпуклое. У Сопина, пожалуй, есть то и другое: есть и плакат, и живопись, и не только кричащая. У него достаточно много тонкой лирики.
Как я понимаю, Донец исследует только один сборник – «Обугленные веком». Но сборник этот по ряду обстоятельств делался в спешке, автор сам им был недоволен и успел при жизни переработать. Новый вариант сборника остался не изданным и не вина Донца, что он с ним не знаком.
По мелочам. Для меня как человека, не плохо знающего поэзию Сопина, кое-что вызывает недоумение. Например, я не помню у него такой фразы: «…Родины павшей и падшей…» Я помню другие очень дорогие мне строки: «…Родина пашен и павших в стальные заносы, ты мне всё машешь из детства пустым рукавом». Но мог Сопин сказать так, как приводит автор эссе? – пожалуй, да, не придумано же это. Возможно, это один из вариантов, от которого Сопин потом отказался.
Не стала бы уж настолько унижать:
«Не хотелось бы с заснеженных вершин поэтики сползать к облинялой и грязной
прозе политики…» Да, Сопин часто обращался к текущему политическому моменту. Но разве не писали по газетным строкам Достоевский и Астафьев, да и Пушкин – что он был бы без декабристов? Как говорится, по-ахматовски, знать бы, из какого сора…
Можно спорить о трактовке стихотворения, где концовка: «Здесь не хозяин я, не гость…»
(В конечном варианте это звучит:
…Здесь не хозяин я, не гость.
За все, про все –
Надел родимой,
Моей земли
Досталась горсть.)
Донец это трактует: «…Воля объективизируется через вердикт извечному знаку неравенства между человеком и миром – этим временным и горьким нашим пристанищем». Конкретно про это стихотворение я сказала бы проще: по жизни крестьянам не дали землю, за которую они воевали, а автор на смог вернуться на родную Белгородчину ни в качестве хозяина, ни даже гостя. А есть ли у него размышление о мире вечном и человеке временном? – да, но здесь я привела бы другое:
«»Жизнь протекла сквозь скрюченные пальцы. Земля – чужба. А мы – её скитальцы».
Тема слишком обширная, чтобы уместить её в эти краткие комментарии. Но мне хочется ещё раз выразить благодарность Сергею Донцу за серьёзный подход и выразить надежду, что кто-то ещё прочитает все это достаточно внимательно и выскажет своё мнение.
С уважением.
Сопина Татьяна 27.01.2009 17:12 http://www.proza.ru/2009/01/24/902
Свидетельство о публикации №110022804683