Ржевский-Онегин. Питерский дуэт 4. Фраг. романа

                .           .           .
Привыкнуть к личностям распутным,
Бестактным, дерзким, шалопутным
Катюше сходу не дано,
Но суждено, коль суждено.
Поручик с чувством такта скудным
Дичал на пьяную башку.
Скандал мог стать сиюминутным.
Играя взором, малость мутным,
Хохмач подмигивал дружку.
Смягчить тон было б делом трудным:
Гусар, боясь предстать занудным,
Мог нахамить в глаза лишку.
Повеса с рвеньем неподсудным
Острил средь баб на бережку
(Он был бич Божий для купальщиц),
Острил средь вдовых вышивальщиц,
Острил в ногах чужой жены,
Как вообще враг тишины.
Он после парков и беседок
Острил в постели у княжны
И у безродных ржал соседок.

Как символ ветреной весны
Ходил он в вечных непоседах
Для зрелых женщин и нимфеток.
Он был и с нашей парой едок,
Ведь рамки пьяному тесны.

Друг, самообладаньем крепок,
Ответил (мне, мол, хоть бы хны –
Не вижу в шутке новизны):
– Бестактность чьих нетрезвых реплик
  Мы жадно слушать тут должны,
  Не оценив их глубины?!
– Как минимум, того, чьи хохмы
  Смертельны для любого рохли.
  Но разве чьей-нибудь вины
  Тут обстоятельства видны?
– Тут затесались кавалеры,
  Которым, в силу их причуд,
  Душевный чей-то чужд уют.
– Шекспиры, Бомарше, Мольеры
  Мне запоздало не привьют
  Сплошь театральные манеры
  Благовоспитанных зануд.
  Ужель ценителям притворства
  Я повод дал для беспокойства!
  Да, мне присуща прямота.
  Но таковы уж, видно, свойства
  Моей натуры, господа.
  Она в причудах своевольства
  Светла, а всё ж не без пятна.
  А что хозяйка-то бледна?
  Я ж ел хлеб-соль. Честь караваю!
  Ни в чьи я свары не встреваю
  И обещаю тишь да гладь,
  Роль остряка с себя слагаю.
  Тут жертв не будет, полагаю,
  Ведь упомянутым под стать
  Тут жалких рохлей не сыскать.
  Словами здраво я играю.
– Ты, как всегда не знаешь краю
  В солёных шутках. Из всех Кать
  Хозяйку выбрать для глумленья
  Не лучший способ преклоненья
  Перед её же красотой.
– Вот так дела! В крови застой
  Виной тому, что кто-то туго
  Воспринимает юмор друга!
  Тянусь я из последних жил:
  Все шутки, хохмы и побаски
  Тут перебрал, зато сдружил
  Гостей по-свойски, по-кабацки.
  Гусар, обняв запанибратски
  Обоих сразу, потащил
  Их в круг друзей:
– Коль строить глазки,
  Так сразу всем, чтоб были злей.
  Нас надо, Катя, злить! Ей-ей!
  Налей, брат! Дружно за хозяйку
  Мы выпьем. Нам ли что делить!..
  … Катюша, ты не ускользай-ка
  От тоста! Мой черёд долить.
  Друзья, попросим же хозяйку!
– Один поэт сказал прозаику:
  «В хаосе составных частей
  Словесной смальты всех мастей
  Нам посылает Бог мозаику,
  Чтоб нам по ней сюжета нить
  И форму слов определить.
  Хоть и ершист я, непокладист,
  В ней нахожу изящность, краткость», –
  Застолье тостом, всем на радость,
  Решила Катя одарить. –
  «А мне, – ответил тот, – не в тягость
  И полновЕсность подоить».
  Так выпьем за такие формы,
  Чтоб всех устраивали!
                – Нормы
  В фигурах быть и не должно.
  Одним захочется одно,
  Другим – другое в плоти женской.
  Их тьма, а не одна на всех, –
Переиначил сразу Ржевский,
И этим вызвал пьяный смех.
Чтоб Ржевский да и без потех?! –
  ЧЕМ знаем женщину мы ближе,
  ТЕМ ублажаем мы её.
  Хотел смолчать, а вот, поди же,
  Сплёл каламбур, почти новьё.
– Тебе, поручик не нальём,
Коль их запас пойдёт на убыль!
– Извольте, мне сказать не в лом.
  В чём мы обычно даму любим,
  В том мать её и родила.
  А чем вот дам быстрей мы губим?
– Их репутацией?
                – Нет, удом,
   Которым в цель не попадём,
   Поскольку скор не на подъём.
Разгоряченные гуляки,
Смешав мундиры, платья, фраки,
Сидели тесно за столом.
Нашлось местечко там с трудом
Для гостя нового с хозяйкой.
Держались дамы тут не стайкой –
Всех разобрали меж собой
Гусары, словно на постой
Привычно встали квартиранты.

Пусть за столом не эскадрон,
Но был от шпор солидный звон.
А вне стола играли в фанты.
Объединял всех выпивон.

Кругом давно царил уж фон
Сплошных фривольностей в общенье.
Так проявляется закон
Всех пьянок в первом приближенье.

Чтоб чьи-то крепости сдались,
Пусть даже после рукопашной,
Пути полов пересеклись
В весёлом флирте бесшабашно.
Тут, хоть в лепёшку расшибись.
Но важно, чтобы чья-то пашня
Была распахана на бис.

По визгу, хохота раскатам
Всё было ясно: удальцов
И дам не зря свёл случай рядом.
По всем охотничьим раскладам,
Большая численность ловцов
Давно уж стала постулатом.
За каждым женским ароматом
Влачилось по двое бойцов,
Подняв штандарты наглецов,
Оставив тонкость дипломатам.

Дом по обилию людей
Сойти бы мог за муравейник.
Таская, кто поднос, кто веник,
Носились слуги всех мастей.

Презент гулякам и обжорам,
Стол, избавляясь от костей,
Брал вновь еду, вплоть до сластей.
Катюша, сидя с ухажёром,
Подъевшим с уткой чернослив,
Ему кивнула на актив
Своих гостей – гусаров в «сече»
С её подружками:
                – В честь встречи,
  Сменить так хочется мотив,
  Чтоб благородней стали речи.
– Но поздно пить аперитив,
   Коль набрались чего покрепче, –
Иронизировал «грузин»,
Жуя закуску из маслин.
Катюша до и после бала
Вино так редко потребляла,
Что запьянеть нельзя всерьёз.
И отпадал совсем вопрос,
Кого она под одеяло
Пустить намерена к себе.

Глазами, быстрыми в стрельбе,
Она могла казаться бойкой.
Но это всё не пахло койкой.
Он ухитрялся пару раз,
Хоть был на большее горазд,
Лобзать ей руки – только кисти.
Но ей смешна и эта страсть:
«Георгий, нет! Что за напасть
На вас нашла? Уж не отгрызть ли
Хотите в рьяности своей
По локоть руки мне?! Ей-ей!
На них же перстни! Вы корыстны»?!

Пусть вдовьей скромности он «присно»
И «свято» внешне потакал,
Но счастье ей с ним предрекал,
«Прочтя» судьбу по неким шифрам.
Он сочинил ей мадригал,
Экспромтом прибегая к рифмам.

Всё лишь по чувственным тарифам
Могло найти бы отклик в ней.
Но чем снять и за сколько дней
Иммунитет Катюши к мифам?!
Герой менял углы атак,
В очередной раз молвив так:
– Я к вам послом явился…
                – Вот как!
– … С большой надеждой на ваш отклик.
– Что ж, я улавливаю нить.
  Вам я намерена дать отдых,
   А все посольства – упразднить.
– Легко же вам меня дразнить,
  На чувства отвечая вздором.
– Дразнить? Такому ремеслу
   Я не обучена, – с укором
Она ответила «послу».
– Вы не сдаётесь, и к вам шлю
  Я сам себя парламентёром.
  Я тороплюсь во весь опор,
  Но робок, словно до сих пор
   В любовных стычках не обстрелян…

В глаза ли как парламентёр
Ей заворожено смотрел он
Иль вдруг зажмуривался, чтоб
Острее стало обонянье,
Изнемогал он от желанья,
То в жар впадая, то в озноб.
Он, на предельном расстоянье
От Кати, бил вопросом в лоб:
– Признайтесь мне, что вас гнетёт?
  Что держит сердце не в свободе?
– Меня удерживает тот,
  Кто был мне дорог при уходе,
  Кому осталась я верна,
  Вдова и бывшая жена.
  Его предать я не способна.
  Вот почему я не свободна.
  Меня безвременно, увы,
  Оставил он, но таковы
  Уж Божья воля, наши судьбы...
– То – дело прошлое. Мне суть бы
   Понять: чем я-то виноват?!
   Да, вижу, путь мой трудноват.
   Ужель глупа моя наивность –
   Добиться вас?! Я без вины
   Люблю вас так, что на взаимность
   Мы, как никто, обречены!
   Осталось малость в ход пустить бы –
   Сердечность с вашей стороны.
   А там уж близко…
                – До женитьбы?
Тут гость закашлялся. «Храни
Нас всех судьба от рабства брака! –
Подумал Женька не без страха. –
Коль свяжет случай, то есть рок,
Любовью, то нет лучше доли.
Она сейчас про брак уж… То ли
Ещё услышу как урок»!
Герой, прокашлявшись, изрёк:
– Я предлагаю вам святое,
   А вы про брак. Нельзя же так!
   Равно как ругань на устах.

Гость ни на шаг от Кати – с нею
Он – и охотник, и позёр.
Его намерений яснее
Ничто не выдаст так, как взор.
Она, свой век прожив без ссор,
Речь гостя слушая, краснея.
Решилась всё же дать отпор:
– Георгий, это перебор!
  Давно пора понять вам, право,
  Не до любовной мне отравы!
  Ко мне вас тянет всё сильней?!
  А не свернуть ли вам левей,
  Коль мне не строите облавы
  И мне желаете добра вы?
  Тех соблазняйте, соловей,
  Кто не трезвей всех, но резвей!
  Быть может, отпускать не вправе
  Я вас без милости своей?
  Но буду я не я, сомлей
  Я в духе этой всей оравы
  Моих подруг. Они скорей
  Мужчин опустятся до скотства…
– А вы явите благородство
  И станьте всё ж ко мне добрей!
– Я, видя ваше сумасбродство,
  Совет вам дам сойтись живей
  С другой. В которой внешне сходство
  Со мной найдёте средь подруг,
  С той и устройте свой досуг.
– Большая честь для сумасброда!
  Ценю совет такого рода!
  Для ваших козочек пастух
  Плох из меня, не обессудьте!
  Как не освоите вы сути,
  Что мне нужны тут только вы?!
  Лишился с вами головы!

Аргументацией сей хлипкой
Несостоявшийся клиент
Свою атаку свёл на нет.
Со снисходительной улыбкой
Молчала вдовушка в ответ.
Мол, что с тебя возьмёшь, убогий?!
Твой взгляд на Счастье (неглубокий)
Мне разделить с тобой нельзя –
Уж такова моя стезя.

Ей лень кокЕтничать при этом
И с самолюбием задетым
Онегин скоро б возроптал.
Что ж Ржевский? Устранился? ГдЕ там!
Он из игры не выпадал.
За не сложившимся дуэтом
Поручик зорко наблюдал
С предельно малым пиететом.

На краткий срок покинув зал,
Гусар вернулся, но при этом
Ворвался так, как будто следом
За ним катил девятый вал.
Перекричать с завидным пылом
Пытался сходу шум толпы он:
«Пожар!.. Горим же, господа!!!
Где ж хоть какая-то вода»?!
Пусть этих самых слов угарных
Никто ещё из самых дальних
Не слышал, это не беда.

Кто был поближе, растерялись.
Рты широко пораскрывались,
Но уж какая тут еда –
В них волны паники закрались!
Настоль сразил всех тамада.

Гусар, своим пугая видом –
Глаза навыкате, чуб дыбом –
К подшефной паре подлетел
И, оказавшись между тел,
Катюшу вмиг бесцеремонно
Схватил в охапку так проворно,
Что та лишь пискнула в руках.

(Потом в восторженных кругах
Всё это видевших собратьев
Он прослывёт, стране на страх,
Как «поджигатель» женских платьев.)

При всём трагическом раскладе
Вдруг Женьке подмигнув некстати,
Он взвыл (мол, видишь, я не жмот),
Но адресован вопль был Кате.
«Не бойтесь! Жоржик вас спасёт»! –
Раскрыл он Кате эпизод
Того сценария, что ради
Дружка затеял, обормот.
– Бери, спасай скорей бедняжку! –
Он из рук в руки, словно пташку,
Катюшу Женьке передал.

Тот изумлённо принял дар,
С мужской горячностью, вестимо,
Раскрыв прообразом интима
Объятья на исходе дня…

А между тем, ни запах дыма,
Ни характерный треск огня,
Ни приближенье злого жара,
Не предвещали ни пожара,
Ни предпосылок для него.
Была лишь шутка одного
Неугомонного гусара.
Его вина, коль вспыхнет свара
И враз угаснет весь кутёж.

Но сразу много ли поймёшь?
Сведёт с ума напор корсара.
До истины пока допрёшь
В руках у дерзкого гусара…
А нервы-то, хошь иль не хошь,
Глядишь уж страхом покусало.
Масштаб, конечно, не Версаля,
Но есть, чему гореть тут сплошь.

На краткий миг бедняжка всё ж
Безвольной куклой зависала,
Когда её не только в дрожь,
Но и с рук на руки бросало.
Есть артистизм и у гусара,
Чтоб блефовать, но Катя всё ж
Разоблачила эту ложь.
Судьбу вдова не искушала,
Но ей с ним, вызвав на правёж,
Сквитаться б, как с дурным вассалом!
Пропал бы Ржевский ни за грош.
Пора уж пятки мазать салом
И убегать в другой квартал,
Но… Сашка лишь захохотал
И Женьку в бок толкнул капризно.
– Что ж ты, как вкопанный-то встал?! –
Сказал он с долей укоризны. –
  Ищи-свищи теперь до тризны
  Вновь случай всё прибрать к рукам!
– Вы, Ржевский, шут и просто хам! –
Катюша, чуть не с матюгами
Вернувши почву под ногами,
Внесла свой вклад в шум-тарарам.
Свою с чужой сравнив орбитой,
Хозяйка молвила сердитей:
– Вы, Ржевский, тут исподтишка
   И впрЯмь огня не подпустите!
   Шуту в Катюшиной-то свите
   Впрямь что-то жечь – тонка кишка!

Встал окаянная башка
В кругу гостей, как перед строем.
Пусть в шутку выдал всё ж лишка,
В глазах друзей он был героем.
В глазах хозяйки – подлым троллем.

Пожар поручик всё ж устроил –
В крови влюблённого дружка.
«Грузин» с упущенным трофеем
Стоял впритык, неся урон.
(Смотреть смотри, мол, но не тронь!)
Была бы Катя доброй феей,
В нём укротила бы огонь.
В руках у Кати бился веер.
Игрушка нервных иль тихонь?
Онегин, сам себе не верил.
Ужель держал в объятьях он
Столь неприступную особу?!
Насмешник Сашка, углядев,
Как трепетал тут светский лев,
Потом раздует всё на злобу
Дня средь гусаров нараспев.
Катюша злится непритворно.
Обидно ей, морально больно…

С хвоста поклонников стряхнув,
Спешат подружки сердобольно,
Чтоб разделить её триумф
Иль униженье произвольно.
Подружки – слаженный квартет.
С ним нашей Кате тет-а-тет
Не пошушукаться как можно?!
А ей «грузин» свой пиетет
Преподносил в дар безнадёжно.
– Не пострадал ли ваш хребет,
  Когда меня вы суматошно
  Засобирались, Жорж, спасать?
  Не пострадала ль ваша стать?
  Мол, роль охранника вакантна? –
Спросила, дабы не смолчать,
Вдова предельно деликатно
У Женьки (маленькая месть).
– Отвечу искренне, как есть.
  Была бы миссия пикантна –
  Мне всё по силам перенесть
  И оказать вам элегантно
  Любую помощь. В пекло влезть!
  За вас, – внушал Онегин складно, –
  Я пострадать сочту за честь,
  Не то что раз, а… многократно!
– Однако бредите вы внятно!
  Мне жаль, но даже вашу лесть,
  Жорж, понимаю я превратно.
– Но вы не вправе отрицать,
  То, что я рад был вас спасать!
  Пусть у меня отсохнут руки,
  Чью ласку вам узнать дано,
  Коль я вдавался в чьи-то трюки!
– Да Ржевский с вами заодно!
  У вас с ним общие таланты
  По части постановки драм.
  Так исключительно галантны
  Вы при спасении всех дам?
  Иль вы, мужчины, все – гаранты
  Покоя нашего? Воздам
   Ли я кому-то по заслугам?..

Поручик не повёл и ухом,
Но чуткого к душевным мукам
«Грузина» Катя потрясла.
В его глазах единым духом
Она морально подросла.

Противоречиями скован,
Дух Кати ими нашпигован,
Как васильками поле ржи…
От раздвоения души
Никто из дам не застрахован.
Гость угадал в ней (зря что ль лез?)
К нему тот скрытый интерес,
Который был самой ей в тягость,
Ведь домогался не  шутЯ гость...