Кащей Бессмертный. Скаска, типа...

Коли знать хочете, чё допрежь было, суды загляньте http://www.stihi.ru/2010/02/15/6767, кажись, чегой-то там на бересте накалякано…

***
Чё я вам наплёл-то намедни? Нихрена не помню, ей-богу! Ну, стало быть, не шипко набрехал, коль уж опять слушать припёрлиса!
Короче, как свалила Ленка в своё болото, житья Ваньке не стало никакова! А вы сами попробовайте, опосля того, как с такой бабой пожить, опять холостым, типа, остацца!
Извёлса Ванька весь, днём бухать стал по-чёрному, а по ночам такая хрень снилась с перепою -- всяки там белки, черти, марсияне зелёнова цвету и други разны жывотные.
А у Ваньки нянька была, Родионовной кликали, сызмальства его ростила, почитай, заместо матери была. (Мать-то Ванькину Царь-папашка повелел в бочку посадить вместе с младшеньким ребятёнком, которово она родила в ночь с пятова на десятое, покудова сам-то на войну решил сгонять по-быстрому. Хрен знает, от ково родила, а мож, пока на сносях была, занёсла её нелёхкая к Гнилому болоту, где Змей Горыныч лаболаторю себе смастрякал, ехсперьменты всяки не тока со всякими огнеопасными веществами проводил, но и с уранчиком баловалси, штоб, значит, выхлоп из пастей евоных покрепше получалса. Вот тама Царица дозу и схватила, мож.
А мож, просто мужик алкаш ей какой попалса, а мож, и не было никакова другого мужика, а сам Царь перебрал накануне, неведомо то, но, короче, родила она в ту ночь не то сына, не то дочь, не мышонка, не лягушку… Ну уж не лягушку, верняк, а то штож получаицца – Ванька скока дней подряд инцестом занималса и всякими другими непотребностями?! Вопщем, мутанта каково-то мамка евонная родила, Царь-то и рассердилси тогдась, засадил поллитру первача зараз и повелел жену вместе с дитём в бочке в море-окиян зашвырнуть, штоб не позорила его больше.)
Об чём это я? Хреново, с бодуна-то, соображалка ничё не варит, пойду, хошь кваску изопью, а то баба весь самогон в тереме попрятала, сцуко!
Вобля, отпустило, чуток, кажись, прояснилоса в башке, малость…
Короче, Родионовне мочи нет глядеть, как Ванька маецца, она ж его любила, как роднова!
Уж и так, и сяк вокруг его… Сгоняла, даже, в секс-шоп, припёрла Ваньке бабу надувную, штоб не так по ночам маелса, дык тот даж не глянул.
-- Чё ты, -- грит, -- приволокла каку-то хрень! Не стану я с ней, нах! Давай-ка, лучче, вмажем с горя, где там кружка у нас?
-- Ну, тады Ванятка, -- нянька молвила, -- коли так, хорош керосинить, за дело пора брацца!  Кащея валить надобно, да Ленку отыскать, стало быть. Иначе вовек покою тебе не видать, бля буду!
-- Дык, ить, хде ж её сыскать-то? – Ванька грит, -- а Кащей, сцуко, вопще бессмертный, как его одолеть?!
Нянька репу почесала, и надумала:
-- Ты, -- грит, -- Ванюш, ступай-ка к одной моейной подрушке, мы с ею в приходской школе когдай-то вместе училиса, тока я больше к арихметике всякой тянулась, а ишшо больше к словесности, а она завсегда ботанику любила, да химею разну-всяку. Щас она Бабой-Ягой работаить, уж она-то, как пить дать, чё-нить насоветовает! Я те щас маляву к ей накатаю, да растолкую, как отыскать её, а уж дальше ты сам, родной!
Короче, начал Ванька в путь снаряжацца. Родионовна ни на шаг от ево, струшницца, помогает. Цельных четыре чемодана всякой всячины насбирала ему в дорогу, да только Ванька осерчал, на енто глядючи:
-- Ты чё, -- грит, -- старая, совсем с башкой не дружишь?! У меня, чай, добрый конь, а не дромадер какой, хули ты на него всякой хрени навьючила? Вон, чё в седельную суму влезет, то и возьму. Я ж, блин, царский сын, всё ж, а не купец какой зачуханный! Ты б ишшо туалетной бумаги да памперсов мне напихала! Мне, главное, патронов побольше штоб было, тьфу, бля, стрел, то есть!
Скинул чемоданы нах, сам собрал вещщицы по-быстрому, и погнал.
Долго ль ехал, коротко ль – хто ж знает, часы-то Ванька позабыл в суматохе, а по солнцу попробуйте сами, коль с перепою, типа, как я шас!
Но добрался, таки, до лесу нужнова, и поляну ту сыскал, што нянька ему указала. Глядь – избушка стоить, на куриных ногах, типа. Ну, енто, блин, сваи такие ишшо в стародавние времена в последний день месяца забубенили, да ишшо пятница была, к тому ж.
-- Избушка, избушка, -- Ванька грит, -- повернися к лесу жопой, ко мне, наоборот, соответственно!
-- Чё? – та переспрашивает.
-- Чё, чё! Хватит раком стоять, поворачивайся, давай!
Поворотилася избушка, вошёл Ванька вовнутрь, глядит, а тама нету никово. Ну, хрен с ней, думает, подрыхну, покудова. Нарисуецца старая карга, куды ж ей девацца!
Завалился на полати, и такого храпака задал, што в избушке аж раму перекособочило! А нехрен было телик переключать на время рекламы, тогда давно б уж ведьме стеклопакеты впарили!
Ну, к ночи ближе хозяйка заявилася.
-- Уф, -- грит, -- русским духом пахнет, никак, добрый молодец в гости пожаловал! Эй, пацан, подымайса, давай, хорош харю плющить!
Поднялса Ванька, морду сполоснул, утёрса, и грит:
-- Я к те от Родионовны.
-- Это хто ж такая, запамятовала, чегой-то?
-- В школе, блин, вы вместе учились! Совсем у тя склероз, што ли?
-- А, Ирка, штоль! – въехала, наконец, Баба Яга. – Так бы и говорил сразу, откель мне еённое оччество знать! Ну, сказывай, пошто пожаловал?
Выложил Ванька всё, как на духу.
Призадумаласа Баба Яга.
-- Лан, -- грит, -- щас хавчик сгоношу, а то с голодухи уж брюхо подвело, цельный день не жрамши, а опосля скумекаем чё-нить. А ты на-ко, испей вот ентого, покудова.
-- Не, -- Ванька грит, -- бабка, я в завязке! Покуда Кащея не грохну, да Ленку не отыщу, в рот ни-ни!
-- Да енто отвар травяной, -- Яга ему отвечает, -- для здоровья шипко пользительный! А шпиртного у меня в избушке отродясь не водилося!
Ну, Ванька и засадил цельный ковш ентого отвару, даже не поморщилса. Тока чёй-то ему вдруг захорошело так, ни с какову самогону, даж пшенишнова, так не ведёт!
Руки-ноги ослабли, в очах каки-то звёздочки замельтешили, в башке шум приятственный…
А Яга клешни свои корявые потирает.
-- Вот, и славненько, -- грит, -- давненько человечинкой не лакомиласа! Нут-ко, залась на лопату, щас жарить тя стану!
А Ванька совсем уж раскумарилса, пох ему всё. Не соображает ничё, сделал, как бабка велела. Улёгса на лопату, глазки прикрыл, и лежит, балдеет…
Яга лопату схватила, и ну её в печь засовывать! Да токо не вышло у ней ничо. У Ваньки-то, как раз, в ентот самый момент такие глюки пошли, што заместо Бабы Яги ему Ленка померещиласа! У Ваньки, конешно, сразу как вскочит! А надо сказать, хозяйство-то у него солидное было. Не то, штоб до колена, но размеру весьма внушительственного!
Короче, никак не пролазит в печь, цепляет за свод, хоть усрися!
А тут ишшо Ванька с лопаты скувырнулса, с полу поднялса, и полез на бабку! Ему ж то Ленка видицца!
Бабка обоссаласа с перепугу, в угол забиласа, не знает, чё делать. Токо в самый последний момент, когда он ей уж подол разодрал,  соображалку включила, схватила пучок травы какой-то, да Ваньке прям под нос сунула. Тот нюхнул, аж слезу прошибло, и опомнилса, наконец.
Прокашлялса, прочихалса, проморгалса, и грит:
-- Ты чё, старая, сама травы обкуриласа, што ли?
-- Да пошутила я, Вань, -- та отвечает. – Скушно здеся, хоть кака развлекуха будет, решила. Нешто ты впрямь подумал, што я человечину ем? Не-е, Людоед у нас в соседнем лесе живёт, а мне не положено ентого делать. У нас, Вань, разделение труда и чёткая специализация: Людоед людишек лопает, Горыныч, вон, огнём дышит, Водяной, ети его мать, воду мутит, Леший, тот тож при своих делах… Ежели всяк чем попало станет занимацца, да всем зараз, какой антирес? Все одинаковы будут, фигли это за сказки, тогда…
Переоделаса бабка в сухое да цельное, достала из сундука скатёрочку, накинула на стол – глядь, а на столе сразу чего только нет! И шти сосмясом, и каша разна, и икры всяческой навалом, и шашлык горяченький, и шаурма, и даж ананас посерёдке торчит!
Умяли Ванька с бабкой всё в один присест, кваском из жбана запили, а опосля Яга и говорит:
-- Кащей, Вань, сцуко такое, его на кривой козе не объедешь! Тут смекалка, хитрость, да сноровка требуецца! Он, падла, в малолетстве ишшо, единорожьего говна нажралса – решил, по неразумности, што пирошки такие, оттого и бессмертным заделалса. А погибель его, Вань, в яйце. Ну, ежели когда доводилоса тебе по яйкам ногой получать,  должон знать, што для любого мужика енто хужее всякой смерти! А Кащей, тот вопще слаб на енто дело. Так он, понимаешь, што придумал, гадюка: отрезал сам себе яйки прям без наркозу, и спрятал на Острове Буяне, штоб никто разыскать не мог!
Но ты, Вань, не кручиньса. Я пособлю тебе тот остров окаянный отыскать. Гдей-то у меня клубочек был волшебный, он бы быстро до места тебя довёл, да запропастилса кудай-то… Но хрен с ним, я тебе дам навигатор, тож штука полезная!
Выташшила бабка из ларца хреновину каку-то, объяснила Ваньке, как пользовацца, и с рассветом тот вдругорядь в путь тронулса…
Долго ль ехал, коротко ль, а прискакал в деревню каку-то. Глядит – в огороде возле крайней избы цельное семейство репку здоровушшую из грядки тащщут, кряхтят, тянут-потянут, вытянуть не могут. Вонишша кругом жуткая – набздели, пока пыжились, хошь топор вешай!
Ну, Ванька-то, хошь и царского роду, но пацан простой, без понтов. Сжалилса, подошёл поближе. Ну-ка, грит, отвалите подальше все, щас помогу!
Прихватил репку за ботву одной левой, да кааак дёрнет! Тока земля комьями полетела аж до соседскова огороду. Уж дед с бабкой рады-радёшеньки, внучка к Ваньке всё жмёцца, да титькой к боку норовит прикоснуцца, Жучка руку ему лижет и хвостом виляет, кошка об ноги трёцца да мурлычет…
Ванька на внучку поглядывает искоса – ничо, так, деваха, кровь с молоком; до Ленки, конечно, далеко, но всё ж, таки… Да токо глянул он в яму, што от репки осталаса, и не до баб ему сразу стало, обомлел: видит, лежит там меч-кладенец, сверкает весь, словно не в земле хрен знает скока провалялса, а в музее под стёклышком лежал!
Выташшил Ванька меч из ямы, прицепил к поясу, и рад-радёшенек!
Тапирича, думает, никакая вражина лютая меня не одолеет, хошь даж со «Стингером»  попрёцца!
Внучку Ванька оприходовал, таки, на сеновале. Хули делать, коли опять торчком евонный причиндал, как тока девку пригожую завидел! Не Ленка, конечно, но уж какая есть! Надоело за камень бегать, да силушку свою богатырскую по земле расплёскивать…
Ну, а после дальше отправилса.
Семь дней и семь ночей скакал, но добрался, таки, до моря-окияна. С****ил там челнок у рыбаков местных, пока они хабальником щёлкали, золотую рыбку разглядывая, што одному дедку в невод попаласа, доплыл до Острова Буяна, а там взял миноискатель, который Яга ему вместе с навигатором дала, пошарил там чутка, да и разыскал сундук кованый. Стока железа на ём наколочено было, што Ванька чуть было не оглох нах, когда в наушниках заверещало.
С замком Ванька и возицца не стал. Шандарахнул по сундуку мечом-кладенцем, тот и развалился аккурат надвое. А из сундука заяц кааак выскочит, и наутёк! Но медленно бежал, чегой-то, но по-заячьи. Ванька даж стрелу на него не стал тратить – зафинтилил промеж ушей из рогатки, тот коньки и откинул.
Поднял Ванька зайца с земли, и понял, чего тот так медленно бежал, да из стороны в сторону ево мотало. У зайчика-то человечьи яйки оказались пришиты!
Смекнул Ванька, што не полный идиёт Кащей – конешно, положь он яйца просто так в сундук, те протухли бы уж давно, а так – нормальное кровообращение, всё тип-топ…
Короче, отрезал Ванька зайчику чужеродные органы аккуратненько, в карман спрятал. Хотел, поначалу, просто оторвать нах, да заметил, што зайка-то живой, просто в отключке. Ну, и пожалел животинку…
Обратный путь, как водицца, намного меньше времени занял. Енто только Одиссей, мудило, двадцать лет спьяну домой всё никак не мог попасть – с циклопами билса, от сирен спасалса, Одессу, по ходу, основал, ишшо чегой-то отчебучил… А наши-то завсегда назад скоренько.
Разыскал Ванька дворец Кащеев, вошёл, и кличет хозяина:
-- Двигай сюда, придурок, базар имеецца!
Кащей тут, как тут.
-- Ты кто таков, -- грит, -- и чё на меня наезжаешь? Я те не гопник какой, я реальный пахан во всей округе!
А Ванька ему:
-- Слышь, ты, чмо костлявое, Ленку расколдовывай, давай, а то я тут такое мочилово устрою, хер в каком самом што ни на есть крутом боевике по телику увидишь!
Тот, поначалу, знамо дело, пальцы веером, ноги свои кривые враскоряку, грудь тощую колесом, а как Ванька яйца евоные из карману выташшил, перетрухал реально!
-- Вань, блин, -- грит, -- не губи! Я тыщщу лет всего на свете прожил, молодой ишшо! Неохота помирать-то!
-- Тыды давай, расколдовывай мою жену, нах!
-- Да не могу, Вань! Забыл, ёкарный бабай, как енто делаецца! Ленка твоя таперича так и останецца лягушкой, покудова я сам не помру!
Ну, Ванька, хули, долго не раздумывал, коль такое услыхал. Ка-а-а-ак сжал яйца Кащеевы в кулаке! В одночасье всё вокруг забрызгало тем, што в них за цельную тышшу лет скопилоса. Ванька, сердешный, чуть, было, не облевалса…
А Кащей гробанулса на пол, ножонками подрыгал, да и затих, нах…
Хотел Ванька, было, контрольный в башку, как учили, да передумал. Фигли – и так было видно, што реально ласты склеил Кащей.
А тут на лесенке, што из башни вниз вела, Ленка появиласа! Никакая не лягушка, реальная баба, ишшо краше прежнего!
Ну, Ванька в ступоре недолго пробыл – штаны скинул, по-быстрому, и к ей. Токо уташшил её из той залы, где Кащея замочил, а то там больно уж грязно стало.
Дня три они из замка не вылазили, натешицца друг дружкой не могли, а потом, таки, домой отправилиса.
Кащея хоронить не стали – он и так был, как мумия, фигли ему сделаецца!
Просто накорябал Ванька над входом в замок: «МАФЗАЛЕЙ», и подалиса оне с Ленкой восвояси…
Тут и сказке конец, а кто слушал – пущай дует в магазин за пузырём, да пива побольше прихватит, а то в глотке уж пересохло – всякую чушь тут рассказывать…

Мож, опять сбрехал чево, звиняйте… Чё с бодуна не нагородишь!