Муравьишка, рассказ

Мы шли втроем с работы. Из окна рвалась «Охота на волков» Высоцкого. Его песни,  казалось, заполнили все пространство, не оставляя «охотникам» ни малейшей надежды на выживание.

Стемнело. В окнах домов загорался свет.

Вдруг из подворотни выскочила ватага юнцов - человек десять и стала окружать нас. Я не успел сообразить, что происходит, а мои товарищи справа и слева рванулись с места, словно по хлопку стартового пистолета. Никто не бросился их догонять, круг замкнулся. Ухмыляющиеся наглые физиономии подвыпившей шпаны не оставляли мне никаких шансов на мирный исход.

- Что, папаша, закурить не найдется?

Моя Рука невольно потянулась к карману.

Вспышка. Резкая  боль. Руки словно онемели. По телу пробежала теплая волна  покоя, уносившая сознание и боль...

Солнце палило нещадно.

Шла подготовка опыта в полевых условиях. Я, сделав свою часть работы, пошел на лесную полянку покурить. Хрустнула ветка, кто-то приближался.  Подошел Сергей - один из участников эксперимента.

- Ты не слышал последний анекдот? - начал он  и, не  дожидаясь ответа, продолжил:

- На ученом совете будущий академик обратился с вопросом  к соседу: «Докладчик все время ссылается на какого-то Бозе Эйнштейна, вы не знаете он не родственник нашему Альбертику?»
          Как-то смущенно хихикнув, что обычно бывает, когда анекдот не очень, он пошел дальше.

- Сергей,- окликнул я его, ты знаешь, будет лучше, если ты в анекдоте назовешь будущего академика. Ну, скажем, будущий академик Велихов. Это смешно уже само по себе.

- Стой, не тот ли это Велихов…

- Именно тот, помощник Горбачева по науке. Помнишь, как почти сразу после взрыва Чернобыля он заявил: «Хватит валять дурака, надо возвращаться и начинать работать». Согласись, академик поторопился, необходимо немного переждать, ну хотя бы две-три тысячи лет. 

- Перебор, Володя, Чернобыль не тема для анекдота, даже если его устроили такие комики как Горбачев и Велихов… Уж больно ты стал капризным, все-то тебе не так, - по-моему он хотел что-то еще добавить, но передумал и, махнув рукой, продолжил свой путь.

Отбросив окурок, я расстегнул ворот рубашки и уменьшил громкость транзистора. Шел репортаж о каком-то футбольном матче, но голова была занята оценкой ожидаемого результата в случае, если все сработает нормально. Комментатора я  просто не слышал.

- Удар, еще удар! – прокричал  приемник, - вратарь сыграл великолепно,  он, как Александр Матросов, бросился в ноги нападающего и намертво... Слова вгрызлись в мозг. Я выключил транзистор  и снова закурил.

- Что-то не везет мне сегодня, никак к дождю.

Лежа на траве, я обратил внимание на лист фанеры в четверть квадратного метра, по которому муравей тащил уже дохлую домашнюю муху. Мне захотелось поиграть с муравьем. Я достал из кармана халата пластилин,  и быстро слепил забор по периметру листа, оставив один проход.

        Пластилин  всегда был нужен для работы.  В частности,  им легко можно было заделать микро щель в вакуумной камере, которая через несколько часов должна была взорваться по сигналу сирены. Пятнадцать человек обхаживали  металлическую красавицу  в течение суток, чтобы потом, удовлетворив все  ее капризы, за секунду уничтожить.

        Как только я начал свое строительство, муравей замер. Он переждал, пока я закончу работу, оставил муху и направился к краю фанеры. Липкий пластилиновый забор остановил муравьишку и он, не долго думая, побежал по периметру. Добежав до лазейки и убедившись в том, что путь на свободу существует, он вернулся к мухе. По-моему он был немало удивлен тем, что вместо маленькой мухи на ее месте лежала большая сине-зеленая. Я нашел ее в траве и успел сделать подмену. Но муравей, знакомый, по-видимому, и не с такими чудесами, попытался  сдвинуть с места и эту  муху. Тяжело. Он, как мне показалось, присел и на секунду задумался. Вдруг муравьишка юркнул в щель и скрылся в траве. Я пожалел о своей инициативе и снова закурил. Но не успел я сделать и двух затяжек, как увидел цуг из пяти муравьев, чинно следующих за своим вожаком к мухе. Мой интерес возрос. Я отбросил сигарету и продолжил наблюдение. Муравьи потащили находку к проходу точно по прямой линии. Когда оставалось сантиметров шесть, я залепил брешь в заборе и сделал ее на новом месте на противоположной стороне. Мой старый знакомый, я почти уверен, что это был он, почувствовав качание фанеры, оставил своих товарищей и потрусил один в разведку к месту, где должна была быть щель. Её не оказалось. Он вновь побежал вдоль забора, но на расплавленный солнцем пластилин не наступал, бежал рядом. Видно муравей не хотел пачкать лапки, чем потом отмоешь? По мере удаления от старой бреши его скорость возрастала. Возможно, он забеспокоился, чуя что-то неладное. Около нового прохода он резко остановился медленно вышел на травку, проверяя, что это настоящий проход и вернулся к своим помощникам. Вожак  отдал команду, и муху потащили назад. Я  пожалел, что огородил такую большую территорию, но  муравьи все-таки дотянули   муху почти до новой лазейки, которую я в очередной раз заделал. Старший,  как и в предыдущий раз,  принялся   выяснять, что случилось. Убедившись, что прохода на старом месте нет, он стал искать его снова. Муравей пробежал целый круг. Прохода на этот раз не было вообще – я замкнул забор. Решение было принято мгновенно. Он бросился к своим друзьям, и они все словно по команде  «Атанда» рванули за вожаком в  ближайшую к ограде сторону, буквально перелетели через пластилиновый забор, словно он и не был  липким,  и скрылись в траве.

        Я так увлекся  муравьишкой, что просто забыл о палящем  июльском солнце и был наказан.

Почему так сильно болит голова? Где я?

Пронзительная сирена буквально прошила мозги, и снова всё стихло...