Февральское. Почти оптимистическое

Улицы  Бейт-Шемеша  творя, 
изгорбатил  их  Господь,  серчая.

Через  многоликость  января 
я  по  ним  хожу,  февраль  встречая, 
то  улыбчив,  то  морщиню  лоб, 
спутников  в  дорогу  приглашая –
серую  дождливость  и  озноб, 
солнечность  и  малахит  лужаек, 
буйство  ветра,  бьющего  под  дых, 
первозданность  голубого  свода.

В  ощущеньях  тая  молодых, 
благодарен  я  тебе,  погода! –
Зябнуть  не  даёшь  мозгам  во  сне, 
взбадриваешь  старческое  тело.

А  в  России  снег  по  всей  стране, 
вьюги  завывают  оголтело, 
непогодь  и  войны  меж  границ,  \ и  ссоры…
матери  рыдают  и  седеют, 
демонстрантов  озверелость  лиц, 
пьянь  и  флаги  коммунистов  рдеют, 
Жириновский  к  власти  танком  прёт,
демократы  фронтом  отступают…

Я,  ей-ей,  не  русский  патриот –
почему  же  сердце  так  страдает?

Почему  же  хочется,  чтоб  мир, 
где  прошли  разрушенные  жизни, 
не  был,  как  общественный  сортир, 
не  мечтал  о  диком  коммунизме?

Почему  печалюсь  о  Чечне, 
всем  страданьям  сопереживая, 
и  горю  в  холодном  я  огне, 
сердце – словно  рана  ножевая? 

Здесь  олимам  тоже  не  лафа.
Есть – живут,  Израиль  не  приемля: 
жизнь  трудна,  не  учатся  слова, 
загрызают  разные  проблемы.

И  террор  пугает  как  чума.
Арафат  никак  не  околеет. 
Это  так.  но  жизнь  здесь  и  зима 
всё  же  человечней  и  теплее.

Январь-февраль 1995.

*   За прошедшие 15 лет немногое изменилось