Движение 66 Француз День рождения

Подожди, возьмусь за дело, окопаюсь на земле,
Самому всё надоело, мне уже не двадцать лет!
Скоро всё изменится, выйдет дурь из головы!
Что, не очень верится? Ты права, увы!

Юрий Лоза

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Весенний вечер на Арбате! Что может быть лучше? У метро «Смоленская» продавали пирожные. Скиф отгонял оттуда монголов, почему-то толпами стоявших днями неподалёку у монгольского то ли консульства, то ли посольства, то ли торгпредства. Он не разрешал продавщице отпускать им кондитерские изделия.

- Нанайцам не продаём!

Рядом имитировал бурную деятельность Рома. Рядом с «Белградом» был дом, где жила его любовница. В этом доме внизу магазин готовой пищи. Рома брал внизу сочники, вино, поднимался к ней. Он в неё серьезно въебурился. Где она живет, в какой квартире Рома не раскрывал. В этом был он весь! Как хавать лавэ, так он с черпаком рядом, а как поделиться женщиной с друзьями, молчал не по-пацански. А что такого? Она была ему не жена. Съел сам, помоги товарищу!

Оксана шутила по этому поводу:

- Мужчина должен быть лишь немного красивей обезьяны!

Студент шифровал, шифровал и ответил:

- Обезьяна красивей! - Оксана засмеялась. Она смеялась простым, искренним детским смехом, какими могут смеяться только украинки. Простым и сложным одновременно. Где хохол прошёл, еврей заплакал!

Манерный в тот год женился и жил спокойно. Как говорится, титек не просил, до ветру не хотел, Воров со сна не тревожил. Арбат мы положили под себя весь, кроме армянского магазина «Оптика», его крышевали армяне. Ссориться с ними было себе дороже. Весь в смысле мелких торговцев, в иностранные фирмы в особняках, предоставленных им УПДК, мы не лезли. На въездах в эти дворы стояли менты, нас бы всех повязали. Хотя внутри было сладко! Новые импортные машины ездили туда-сюда, в них сидели всякие голландцы, бельгийцы. Знаменитый наезд на фирму «DHL» был организован потом. Наезжали не мы, сам Зима. Убитый потом близкими в Испании.

Остальные бригады, тусовавшиеся в основном в кафе «Роса», как мы говорили, в «Расе» кажется, шли к счастью, на самом деле лезли с натугой лишь в задний проход, все хлебные места уже разобрали, осталась мелочевка. Солнцевские были, но они крышевали свои офисы, на улице не работали. Им бы и не дали. Ореховских, измайловских, люберецких больше не было, остались в основном мы, местная мафия. Иногда к нам в гости в офис заходил актёр Пороховщиков. У него рядом был собственный особняк, он там жил и кошмарил свою жену, кажется, Ирину. Оксана часто видела ее в «Диете» с фингалами. Нам с Молодым было все особенно удобно, мы могли двигаться и на Арбате и в «Новогиреево». Тишь, гладь да Блжья благодать. Господь вообще любит гангстеров со времён Варравы.

У Инны был день рождения, Француза дома ещё не было, весь день он провёл у Ляли, любимой, как он говорит нам, его товарищам по ремеслу. Сегодня у него был двойной праздник, думал, успеет! Кучерявый столик на двоих был заказан давно расположенной в «Национале» ресторане «Максим».

У метро «Смоленская» прохожие увидели, как какой-то крепкий парень останавливает свой «кадик» и покупает - кому, жене? - огромный букет тёмно-бардовых роз, бакинских, почти чёрных, больших и мясистых. Запах от них исходит невероятный, как в сказке «1001 ночь». В ту весну Француз поставил Батю перед фактом, сказал, что хочет свалить, уехать! Навсегда в Колумбию.

- В Колумбию без визы, - пояснил Француз, - надо туда обязательно! Там всегда плюс двадцать, целый год все ходят в пиджаках, и братва одобрила! Нам казалось, ходить в пиджаках по кайфу. Хороший пиджак тогда в Москве денег стоил, зелёный или бардовый, даже синий. В среднем клубные с золотыми пуговицами были до тысячи долларов. В одном из таких рассекал потом в Барселоне младший Пылев, у Оси там была своя яхта.

Продавец цветов спрашивает Француза как дела, хороший знакомый! Француз, показывая букетом в сторону «кадиллака», какой-то велосипедист отпрыгнул в сторону, ответил:

- Прокурору пока не передали! А ты? Все один тут горбишься? Проблем нет? Могу помочь с крышей!

Насильно мы идти к себе никого не заставляли. Пусть сами попросят! А мы рассмотрим. На самом деле этот человек был бывший физик-теоретик из города Жуковского, верующий православный, он прекрасно пел там в церкви, жизнь заставила его выйти на Арбат. Жизнь, она такая!

За год он в электричке Жуковский-Москва выучил английский язык, где-нибудь в Нью-Йорке негры бы открывали ему двери, русский учёный, но у нас Россия. В Посси испокон веков была кастовая система, родовой строй, пока тебя кто-то не переведёт с одной ступени на другую, никуда ты не поднимешься, будь ты хоть сам Сахаров. Особенно если ты Сахаров! Равенство умная только на бумаге.

Бывший физик, а ныне продавец цветов сделал вид, что бормочет какую-то молитву из святцев, что-то типа «Боже, сохрани!» и тихонько в спину перекрестил Француза, который с перегазовкой, как положено всем гайдукам, стартанул от метро с букетом по дворам. Арбатские дворы Француз знал хорошо.

Нашего героя вжало в кресло, какая-то бабулька быстро запрыгнула на арбатский фонарик, Француз умело заложил вираж, специальным заносом, входя в повороты, налево от метро, потом опять направо, гонка по переулкам была его любимое хобби, которое иногда бросало его даже через сам Арбат по пешеходной зоне. У резиденции американского посла он крутанул баранку опять направо мимо церкви, там был склад конторы «Союзмультфильм», и запарковался напротив своего дома. Широкие шикарные шины прошуршали по асфальту и замерли. Француз нажал на клаксон:

- Бип-бип!

Француз поднял голову, посмотрел, свет горит. Взял букет и вышел. Лифта у них в доме не было, стал подниматься по ступенькам. Белая от бешенства Инна ждала мужа, наверное, с шести часов! С того времени, в которое он позвонил, сказал, скоро приеду, дорогая! Не скучай, я тебя люблю!

По этому случаю Инна достала брюлики, купленные в Антверпене в еврейским квартале, надела свое самое дорогое вечернее платье, сделала маникюр, завивку, все дела, когда делала, чуть сломала ноготь, и села ждать у окна любимого. Однако получилось как в поговорке «не знала горя, полюби меня». Муж час за часом не появлялся!

Если муж твой битый фраер,
И Воры вас не спасут!
Впереди гармонь играет,
Сзади вы@лядка несут!

«Вы@лядок, какой же ты пидарас и вы@лядок, - как тигрица в клетке металась по квартире Инна, - сука!! Всю жизнь мне испортил!» Она звонила Студенту, Бите, Лешему, Скифу, Манерному, никто не брал телефон. Все как сговорились!

Француз на самом деле был просто у любоаницы. Заехал к ней, так сказать, на пару палок погреть петуха. Волос на волос, тело на тело, так начиналось темное дело! Он просто забыл, что у жены день рождения, так бывает. Затупил эту тему. Потом вспомнил и, ещё в грёзах по своей любимой девочке, та в порыве страсти всегда звала милицию, иногда громко, иногда тихо, милиция, помогите, меня насилуют!

Этим она разжигала страсть Француза! Он сам учил ее постельным делам, например, сосать у мужчины палец, Француза от этого бросало буквально в шок, возьмёт в рот его палец и сосет, вырастет, вот будет кому-то подарок! Он очнулся и уехал. Через пол часа он был у своего дома, любовницв жила на Плющихе.

Француз легко, через две ступеньки взлетел на свой последний этаж. Пролётом ниже квартиры были казённые, ведомственные, были и коммуналки, в одной из них жил начальник соседнего с пятым отделения милиции, правда, он всех уже отселил. Долго и энергично Француз звонил в дверь, мол, дорогая, я приехал!

Инна услышала, дверь открыла, но цепочку не сняла нарочно, конечно! Француза она отнюдь не хотела пускать. Он запел в щель двери:

- Хэппи бёздай ту ю! Вилком ту май парти! - затянул резину. Улыбка во всё лицо, волосы как у Лешего до плеч, вылитый Жан Вальжан! Мы все были отверженные. Отрезанные ломти Движения. Общество поставило на нас крест. Это не бравада, так действительно было. Студента семья, например, даже выписала из квартиры, где он жил. Под предлогом того, что он не платил за газ, воду и отопление, выписывала сестра. На само деле из-за Движения. Кому нужен брат преступник?

Инна отомстила. Он ласково протянула в щель длинную красивую руку. Француз изящным жестом вложил ей в холёную ладонь стодолларовый пучок цветов, а она моментальным движением другой, щель большая, двери дубовые, это Арбат, схватила его за отворот красного пиджака и с невероятной быстротой начала мордовать розами по лицу, туда-сюда! Любовь не картошка.

Розы были южные, длинные, шипы тоже, примерно с фалангу пальца взрослого человека. На Француза после этой экзекуции месяц было жалко смотреть, он стал похож на обитателя адских мест, попавшего в ужасный Мечелистный Лес, где царила вечная железная осень. Листья-мечи непрерывно падали там на каторжников с огромных металлических деревьев, отсекая куски плоти несчастных, которые к тому же заходили в него по дороге, утыканной лезвиями. Но это была реальность, а не фэнтези! Поймите, дорогой читатель, Движение было не кино, кровь лилась там настоящая. Деньги тоже были не виртуальные, как и гробы. Все было по чесноку. Умри ты сегодня, а я завтра. Один известный московский пианист жаловался Студенту:

- Что за страна! - Он только что приехал из Франции, жил в центре. - На улицу вечером нельзя выйти! Жену приходится встречать у метро.

- А что ты хочешь? - отвечал Студент. - Между землёй и небом война! Вышел из дома, соберись. Обстановка боевая, военная.

- А я так не хочу, - хныкал несостоявшийся Рахманинов.

Студент пожал плечами, от нас не зависит. Разбойник и мытарь, он предпочитал личной трусостям блудниц Движения.

Лицо Француза было всё в крови, супруга хлестала потному крест-накрест столько раз, сколько смогла, пока не вырвался, оставив у неё в руках обрывки галстука. Галстук был от «Диора», клубный, желтый. Ещё хорошо, то, что он успел закрыть глаза, иначе мог бы навсегда остаться инвалидом.

Длинные осколки шипов роз, сломанные ветки и целые шипы торчали в носу и в небритых щеках Француза, от модной причёски почти ничего не осталось! На костюме были лепестки прекрасных роз, словно Бог осыпал бандита почестями. И, кроме этого агрессивная среда, вырвавшаяся из квартиры, пронизала весь подъезд, жена орала благим матом.

- Уебывай отсюда нах, - кричала она, - гандон! Я тебя за месяц предупредила, у меня сегодня день рождения!!

- Без выебонов, - шептал находящийся в шоке Француз. - Без выебонов!! - Он не знал, что делать.

Потом матерщины сменил страшный, исходящий из-за двери, плач и вой. Дело в том, что когда Инна искала вечернее платье, в нижнем ящике комода она нашла когда-то взятую Французом у Манерного напрокат крахмальную манжету, на которой помадой было написано «Француз я тебя люблю», а вместо букв «ю»  нарисованы два пронзённые стрелами сердечка, надпись была сделана неумелым детским почерком восьмиклассницы, и телефон, по которому она час назад позвонила.

- Але, - ответил тихий женский голос. Какой-то ребёнок.

Инна строго, умело и звонко спросила, она была профессиональный синхронный переводчик:

+ Здравствуйте! Скажите пожалуйста, - она назвала имя и фамилию своего мужа, - он дома?

- А, скоро вернётся, - ответила Ляля, - это была она, - что передать?

- Скажите, - сказала Инна, - звонила жена! У меня сегодня день рождения.

- С днём рождения, - ответила вчерашняя выпускница арбатской средней школы, - только это мой муж! - Потом торопливо добавила: - Все, все, кладу, извините! Я пошла мужа провожать!

Вы понимаете чувства Инны? Когда-то они с Французом тоже учились в одном классе. В общем, у Француза на лице была вся палитра ее инфернальных переживаний, крайне неприятных по контрасту с совсем недавним отдыхом у него на плече его юного создания. Француз познакомился с Лялей, когда та была в восьмом классе, сделал ее женщиной. Дал ей ей, так сказать, зелёный свет в новый мир распутывая и ****ства, каким был весь Арбат. Да и Калина.

Француз пятится назад вниз по лестнице как краб, руками вытаскивая шипы из кожи,  стряхивая с головы лепестки роз и так пролетом за пролёт, по-блатному бормоча:

- Что такое суперборзость? Это накласть у двери чемпиона мира по боксу, утыкать это спичками, потом позвонить в дверь, и когда он откроет, спросить, это не ваш ёжик?

Ему стало легче. Спустившись на этаж вниз на площадке, где жил начальник отделения милиции, он остановился, снял дорогую рубашку-стойку от «Версаче» и вытер ей  лицо и руки, потом бросил окровавленную тряпку на лестницу. Утром мент выйдет, увидит следы преступления. Пусть он тоже подвигается.

Француз, по-боксёрки ссутулившись, вышел из подъезда. На ногах у него были настоящие дорогие английские ботинки, лакированные «пеннилоферсы», в прорези которых было вставлено по одной старинной монете «пенни». Они не пострадали. Француз очень гордился этими своими ботинками.

«Кадиллак» почему-то не заводится, Француз бросил мучать стартер и в одной майке, продолжая дико улыбаться, медленно пошел на сам Арбат, где присел на скамейку. Звон в ушах от отхлеставшего его внезапно ставшего опасной бритвой букета постепенно проходил. Он закинул назад голову и посмотрел наверх в тёмное небо. Мимо шли люди и ничего не говорили, неподалёку на скамейке примостился очередной бомж. На Арбате таких было полным полного. Среди них встречались и те, кто здесь раньше жил, бригада Лешего отняла у них квартиры. Они сидели напротив собственного дома и тихонечко скулили. Жить на Арбате в то время было небезопасно! Не то, что квартиру, запросто могли отнять жизнь. Или опустить. Навафляли же там однажды одного известного КВянщика! Последним кончил он.

Француз снял майку, лег на спину на скамейку, накрылся пиджаком. Лицо распухало по секундам, ещё чуть и его можно будет снимать без грима в фильмах про зомби. Он полежал так минут десять, поймал такси и поехал в офис. «Похоже, дома мне ночевать нельзя будет ещё долго», - подумал он.

В это время совсем рядом с Арбатом, но не видя пострадавшего от рук жены товарища по Движению, в машине ехали Леший, Скиф и Манерный. Скиф как всегда был трезвый, Манерный как всегда, чуть под мухой. Леший как всегда был злой. Хоть и под шафе, Манерный был за рулём, свою машину он не доверял никому.

- Я же с вами нормально общаюсь, - говорил он, будучи задержан за вождение в нетрезвом виде. Доллары дружили с ментами!

- А что, - спросил Леший Скифа, - Скиф, этих троих один можешь сделать? - Он показал из окна машины на каких-то трёх высоких ребят, стоящих на перекрёстке у Калининского проспекта.

- Могу, наверное, - лениво говорит Скиф. Думал он совсем о другом. Что с нами будет дальше? В последнее время не то, что работать, тренироваться не мог. Ночью просыпался, думал, что потом? Невозможно все время выигрывать, это он знал по опыту профессионального спортсмена. Все равно будет один день, когда проиграешь.И что, в тюрьму? У него семья. Или на кладбище? Вон сколько спортсменов лежит, все ушли! Следующий он?

- Могу, - повторил он. - Только надо туфли снять! И желательно носки. Бить босыми ногами. - Ноги у Скифа были набитые как и голени. Голени мы обычно в зале накатывали нунчаками. Простота оружие каратэ. Скиф с трудом повернул свою бычью шею и заглянул Манерному в глаза. В них Андрей прочитал приговор тем троим.

Арбат блестел маргинальном свете фонарей. Братва ждала денег, идущих от общака. Сегодня было получалово, конец недели. Двойка, мы часто катались в «двойках», была усилена Манерным. Так как произошло одно непредвиденное событие. Бригада посетила все точки, кроме одной в Бирюлёво, там был наш обменный пункт, позвонили, попросили подъехать. В нашем обменнике один охранник утром выстрелил другому из «ПМа» в область бедра, в милицию пока не заявили.

Днём в пункт послали Студента, чтоб он срисовал обстановку, как и что. Самострел или случайность? Если последнее, гнать их в шею! Если первое, мы с тобой грабим, ты стреляешь мне в бедро, кто послал? В этом случае охранники были кандидаты в руки Бати. А он уж решил бы, жить им или нет. Такие были времена! Поэтому присоединился Манерный. Чтобы все было по понятиям.

- Ну, носки снять не проблема, - серьёзно пошутил Андрей. - Носки с трупа можно снять. - Он сделал рулём движение в сторону той группы, о которой говорили пацаны. Потом также быстро сделал движение обратно, делать им нечего на улице драки затевать! И так опасно.

Темно-вишневая «940я» чуть вильнула в сторону бордюра. Один из едущих сзади водителей ударил по клаксону, Скиф показал ему в зеркало средний палец. Манерный показал ему же два пальца, сложенные буквой "V", имея в виду то ли священный пентакль, то ли свободу секса!На самом деле «V» значит «вендетта», тогда комикс тот ещё до нас не дошёл. Криминальную жизнь лучше всего можно передать в комиксах.  Максимум действия, минимум ботаники.

-  А Француз где сейчас? - вдруг спрашивает проницательный Манерный. Пацаны всегда друг друга чувствуют.

- Устрицы жрёт, - сказал Манерный, они уже выехали на набережную. - Со своей, у неё сегодня день рождения.

- Да? - удивился Скиф. - А че нас не пригласил?

- А он ее будет потом, - Манерный постучал пальцами Лёвой свободной руки по приборному щитку, растянул в гримасе губы: - того! Мы ему зачем?

Скиф поднял глаза в потолок, он бы сейчас тоже ком-нибудь вставил:

- А! Хорошо.

Леший поставил мешок с выручкой от коммерсантов к колен на пол, закрыл сверху жилеткой. «Вольво» остановилось на красный светофор. Водитель в машине рядом был похож то ли на сотрудника милиции, то ли военного, в общем, работник силовых ведомств. Манерный включил правый поворотник, начиная останавливаться для манёвра, Леший знаком показал ему ехать вперёд.

- Тут мусора!

Андрей покачал головой, нажал на газ. Номера блатные три семёрки. Такие редко останавливают.

Француз с женой помирились после. Примерно через месяц после того, что произошло, Инна сломала ногу. Купила лампочку, стала вкручивать, упала со стремянки. Хорошо, что не бедро. Француз приехал в больницу, забрал её домой. Инна не захотела терять мужа.

- Это тебя Бог наказал, любовь моя, - по дороге сказал ей он. - За то, что ты такая жестокая! - Он привёл домой Лялю.

- Ты с ним намучаешься, девочка моя! - сказала жена, опираясь на костыли. Она постригалась наголо, стала похожа на монахиню из развратного монастыря. Потом они устроили менаж-а-труа. Две женщины, один мужчина! Инна делала с Лялей такое, удивлён был даже Француз. Ляля мотала головой из стороны в сторону, стонала и хрипела.

- Только не говорите маме, что я курю!

Потом они обе залезали на Француза. Плохой мир лучше доброй ссоры.

конец эпизода