Триптих 3

Я сызнова рисую твой портрет
на полотне закрытых век, - и тут же
мне виден наш неспевшийся дуэт,
твоя квартира, утренняя стужа,
вкус Амаретто, запах сигарет –
и прочее: весь этот аттестат
лохматой атрибутики студента.
Как вклады в банке памяти лежат
дни детства – только жалкие проценты
воспоминаний – скромный наш оклад.

У “нас” всё хорошо: живу один.
И лишь одно мне действует на нервы:
что некому сказать порой: уйди,
не действуй мне на нервы. Я не первый,
кто это замечает. Позади
остался след измотанной тоски
о том, что нет поблизости "кого-то":
торшер, какао, теплые носки,
очередной роман Филиппа Рота –
рай замышлялся именно таким.

Сейчас сижу и балуюсь винцом,
и у меня для этого есть повод:
ты, слышал, скоро будешь под венцом!
Фамилия... звучит вполне хиппово,
твоей руке кольцо к лицу!  Кольцо...

Кольцо напоминает мне о том,
что надо закругляться. Кстати, где-то
я слышал, умер Бродский.  Помянём
дуэтом из диеты Амаретто
и сигарет смерть этого поэта...
Прощаясь, я желаю света, лета,
лиловых дней, оранжевых рассветов,
счастливых автотранспортных билетов,
авторитетов университетов
в пенсне, в кашне, в поношенных беретах
(ах, да, забыл, тебе, замужней, это,
должно быть, ни к чему), чтоб управдом
не повышал вам месячную ренту,
и чтобы ваша свадебная лента
в изяществе своем эквивалентом
имела лишь тебя.  Конец куплета:
"Я верю в то, что мы еще споем"...