Камни мать и дочь

Сотни лет назад в долине Качи,
Возвышаясь над землей рядками,
Будто скульптор древний начудачил,
Вверх взметнулись формы странной камни.

Так откуда взялись камни эти?
Что за лица в каменном фрагменте?
Тайну в Лету канувших столетий,
Предки передали нам в легенде.

Жила в близлежащем селенье когда-то
Дивчина, прекрасная, словно цветок.
Жила вместе с матерью в старенькой хате,
Зюлейкою звали сей дивный росток.

Глаза у дивчины – два крупных агата.
Посмотрит… На рынке тотчас вспыхнет драка.
Тогда ничего в результате разлада
Уже не продашь и не купишь, однако.

А губы Зюлейки – две зреющих вишни.
Не те, что уже перезрели по срокам,
Сравнение это не будет излишним,
А те, что ещё наливаются соком.

А щёки…Румянцем дивчина, в итоге,
Любую соперницу наземь повергнет.
Шиповник, что ярко цветёт у дороги,
От зависти к девушке чахнет и меркнет.

Зюлейки глаза украшают ресницы.
Лишь дивчина вверх приподнимет свой взгляд,
И коль на ресницы насыпать пшеницы,
То тотчас на голову зёрна взлетят.

Свой волос всегда, что черней чёрной ночи,
В две косы тугие она  заплетает,
И мягкие косы её, между прочим,
Девичью красу только лишь украшают.

Вдвоём вместе с матерью, бедной вдовою,
Зюлейка холсты на продажу ткала.
Холсты хороши получались собою,
И вымыты в речке всегда до бела.

Но чтобы семье "на плаву" продержаться,
Им надобно было их много наткать.
Чтоб холст отбелить, нужно очень стараться,
Но только воды где же столько набрать?

Ведь в Каче воды – воробью по колено.
День есть, на другой глядь – вода утекла.
Но хитрая девушка, что характерно,
На речку строптивую средство нашла.

Лишь песню Зюлейка затянет у речки,
Теченье воды в тот же миг замирает.
Она же, накинув на речку "уздечку",
Холсты в это время прилежно стирает.

А люди, живущие ниже по речке,
Увидев, что в Каче воды больше нет,
От гнева уж не выбирая словечки,
Ругают речушку "по чём белый свет".

И только Зюлейкина песня смолкает,
Вода вниз по руслу несётся с шипеньем,
По ходу вода на пути всё сметает,
А люди кричат, что опять наводненье.

Не так далеко от деревни Зулейки
С двумя сыновьями в долине жил бей,
Страшней этой жуткой и мерзкой семейки
Захочешь, не сыщешь в окрестности всей.

Когда жена бея детишек рожала,
За первым второй появился малец,
Одна повитуха мамаше сказала,
Что дети явились на свет без сердец.

Но мать рассмеялась в ответ повитухе:
—Чтоб дети остались мои без сердец!-
И бросила вслед уходящей старухе,
Что сердце своё им отдаст, наконец.

Да, сердце у всех матерей не такое,
Детей чтоб согреть, его хватит на всех.
В итоге же все завершилось бедою,
И боком для матери вышел тот смех.

Росли сыновья нерадивыми, злыми,
И с детства творили они что попало.
Сверх меры драчливыми и сволочными,
А мать на все это глаза закрывала.

Шли годы. И вот сыновья повзрослели,
Купаясь в чрезмерной заботе и неге,
И бей, чтоб вконец их сердца очерствели,
В кровавые братьев отправил набеги.

И братья в набегах потешились славно,
Хлебнувши сполна из разбойничьей чаши,
Лет несколько шли караваны исправно
С награбленным в замок, на радость папаше.

Вернувшись домой из походов кровавых,
Два брата, освоивши дело худое,
И видя, что дома на них нет управы,
Решили продолжить занятье разбоем.

И ночью кромешной, собак всех пугая,
Братишки неслись, что дрожала земля,
И, словно волков ненасытная стая,
По селам громили дома поселян.

Красавиц, что братья в домах находили,
Они для потехи себе забирали
И в замок насильно с собой уводили,
Где те там бесследно потом исчезали.

Однажды они, возвращаясь с охоты,
Случайно Зюлейку в селе повстречали.
И, не поделивши дивчину по ходу,
Мутузить друг друга по- взрослому стали.

И долго б дрались, но решили две тати,
Что только судьба никого не обманет:
—Кто первым из братьев красавицу схватит,
Того и наложницей девушка станет.

И вот ровно в полночь, в деревню явившись,
К Зюлейкиной хате злодеи подкрались,
От близости жертвы вконец разъярившись,
Ворваться в светлицу к дивчине пытались.

И в окна, толкаясь, как дикие звери,
За девушкой лезут, чтоб в ночь уволочь. 
Зюлейка, услышавши шум, через двери
Вдвоём вместе с матерью бросились прочь.

Но силы у женщин уже на исходе.
Мать крикнула:
—Дочка, беги без оглядки!
Но злобные братья совсем на подходе,
Бедняге уже наступают на пятки.

Хватают за руки, срывают одежды.
И, в край обессилив, несчастная встала,
И видя, что больше уж нету надежды,
В глаза прямо нелюдям громко вскричала:

—Живой не отдамся я в руки шайтанам,
Чтоб девичий стан был руками поруган,
Уж лучше пускай я навек камнем стану,
Но только воздастся и вам по заслугам.

И вы, за все ваши лихие деянья,
Наказаны будете тоже в итоге,
Бесформенным каменным став изваяньем,
Лежащим в пыли у проезжей дороги!

И тут же врастать в землю глыбою стала,
Печален был жизни короткой финал,
А братья, как девушка и предрекала,
Легли у дороги обломками скал.

Мать девушки, глянув на камень уныло,
Упала на землю, прикрыв свои веки,
И камнем у ног ее тут же застыла,
Чтоб с дочкою рядом остаться навеки.

Доныне лежат эти камни с тоскою,
И даже сейчас ещё бабки судачат,
Что люди, лишь с доброй и чистой душою,
Прислушавшись, слышат, как мать тихо плачет…