Нестор Иванович Махно. гл2. Первый шаг

               

.Россию царскую трясло и мучило
Безумные кошмары ей рассудок рвали
И брюхо её толстое поносило и пучило
Клыки и зубы царской власти выпадали.

Так затряслись в семнадцатом году российские основы,
Что словно пробки из бутылки
Вылетели решётки и засовы
Из крепости царизма - его тюрьмы Бутырки.

И с Нестора Махно слетели кандалы,
И все птенцы КерЕнского по воле разлетелись,
И в городах и весях обезумевшей страны,
Их  голосами  песни политические
                и блатные пелись.

Нестор потолкался среди лефортовских  анархо-коммунистов
И понял, что это всё  не для него, ему не по зубам:
Его - это воля вольная, крестьяне, поле чистое -
Родное Гуляйполе заждалось его, чтоб лечь к его ногам.

В тёмных круглых, как у слепых людей очках,
Чтоб защитить отвыкшие  от света вольного в тюремной полутьме глаза;
В Украину едет анархо-коммунист  Бакунинско-Крапоткинского толка
Нестор Иванович у окна в плацкарте заняв, полку.

Он не привык ещё к свободе,
Он не отошёл ещё от кандалов,
Но он печётся,  как теоретик анархизма о народе,
Ему хватает ярких образов для этого и слов.

А вокруг толпиться не крестьянИн и не рабочий,
А оклуночник и спекулянт, буржуй, студент,
Разночинец , офицер, солдат  и прочий, прочий:
Не трудовой, паразитирующий в России элемент.

«Работать в поле этот элемент не станет…
Куда пристроить этот люмпен - вон их сколько?...
Посадить на землю, перевоспитать, пахать заставить,
А если не получится - перестрелять и только.


Нестор чуял жизнь  в простом её явлении,
Он выделял нюансы, тенденции и даже интонации;
Видел совершающиеся и назревающие перемены,
Как тонкий спец по социальной дегустации.

У него условностями не были глаза зашорены,
Он только что из казематов, поэтому и видел всё как есть:
Он видел, над империей нависло горе:
Порушены её державность, могущество и спесь.

Штыки имперские ориентиры потеряли
И не пройдет, наверное ещё и года,
Как время перемен настанет -
Решающего значенья голоса народа.


Расцветала революция огромным красным фантастическим цветком,
Раскрывалась по стране по всей -  её кровавая сплошная рана
И Нестор на Гуляй поле тоже расцветёт  кроваво красным лепестком,
Под  «черным роджером»:  убийства, веры, грабежа, ошибок и обмана.


Железная дорога под паровоз ложиться
Ранняя весна - не всюду еще грязный снег  сошёл,
Повсюду озабоченные, загадочные, озлобленные лица,
Городишки серые, невзрачные картины деревень и сёл.

Стучат колёса без выражения и чувства
И чёрный паровозик  катит безразлично вдаль,
Какие же они обширные и пустые эти земли русские?!
Сколько же на них лежит унынья и печали!...

Откуда только они взЯлись  эти дьявольские силы?...
Насыщающие пространства полудикие энергией беды,
По всей России наэлектризовываются топоры и вилы
И уже повсюду мнятся окровавленные пятна и следы.


Нестор  был в пути пять дней  не более
И вот они знакомые места – поля, долины;
Нестор Иванович Махно вернулся в Гуляйполе,
Нестор Иванович Махно вернулся в Украину.


Месяц март природой не умиляет взор,
Но у Нестора при виде мест родимых сердце защемило:
Вот оно село твоё и улица твоя, и твой дырявый двор -
Сквозняками бедности в котором  изо всех щелей сквозило.


Новость облетела быстро всё село
И повалил народ на Нестора смотреть,
Каким же после каторги "сибирской"  стал  Махно?
По прошествии восьми кандальных лет.

По всему селу пошёл народ судачить:
«Нэстор чорни надива очкы, вин больный и блэдный,
У нёго чахотка, вин слипый,  вин нэчого не бачить,
Вин уже нэ той шо був,  вин тэпэр  ужэ бэзврэдный.»

Другие говорят что: « Вин здоровый и чахоткой ны страдае,
Нестор можэ пОглядом  чи то убыть, чи то лышить ума
Того вин  свои очи пид очкамы чорнымы ховае
А так вин баче днём як коршун, а ночю як сова.»

Но ошибались насчёт Нестора, как обыватели так и враги
Сняв посреди села приличную квартиру
Нестор начал делать сразу же  широкие шаги
По явлению себя, Нестора Махно, на Гуляйполе миру.


В Украине был тогда живущий собственным трудом народ,
А Киевскя рада пригласила в Украиину  австро немецкую оккупацию
Прикрывающую грабёж и власть того же панства и господ
Олицетворяющую   в  Украине  образ  самостийной нации.

После февраля в селе было затишье и временно безвластье
И местные товарищи момент не очень чётко представляли,
Но словно чёрт из табакерки выскочил Махно товарищам на счастье
И Гуляйполе стало посильнее нажимать революционные педали.

Были созданы коммуны, союза трудовых крестьян,
Были созданы профсоюзы крестьян и мастеровых рабочих
И Нестор всюду занимал руководящие места,
И не защищал не вступивших в профсоюзы граждан прочих.


Намереваясь экспроприировать на Гуляйполе земли и завод,
Нестор из молодых рабочих и крестьян матросов и солдат,
Создал для своих завоеваний боевой отряд,
Намереваясь вооружить в коммунах трудовой народ.

Нестор как организатор был никудышний,  бессистемный
Лез куда не попадя, зарывался в мелочах
Заскубался, словно жид порхатый, или обосновывал идеи гения
Оставив их потом наследникам в веках.

«Вооружить? Но как, где раздобыть оружие?
Махно ломал над этим постоянно голову»
И как раз, когда винтовки становились очень нужными,
На помощь как по волшебству является Маруся Никифорова.


Маруся Никифлрова  анархо террористка с «Чёрной сотней»
Отобранных рубак, оторви голов без страха и без нервов;
В авантюры пахнущие кровью и деньгами она лезла тем охотней,
Чем опасней и невероятней они были и была повсюду первой.

«Надо прямым насилием уничтожать буржуазию» - Маруся говорила,
«Украинский шовинизм и самостийность украинской рады.
Надо показывать пример народу,  нужна реальная живая сила,
Надо грабить банки, поезда, склады и  усадьбы грабить надо.

А насчёт оружия не надо долго думать и далеко ходить:
Часть Преображенского полка квартирует рядом с Гуляй полем -
Вот его то нам серьмяжным именем народной воли,
Как осколок царской армии, сам бог велел разоружить.»


Вот эта операция с участием Маруси может быть примером:
Двести человек  у станции Орехово окружили штаб полка,
Маруся собственноручно перестреляла полупьяных офицеров,
Солдаты же охотно отдали винтовки и разбежались по домам.

В складах полка в цейхгаузе нашли ещё оружие:
И боеприпасы разные гранаты и патроны,
И снаряжение и амуницию и другие вещи нужные,
И  увезли всё в Гуляй поле погрузив в вагоны.

Это было в сентябре.  С оружием теперь было не страшно,
Был создан «Комитет защиты революции» с председателем Махно
Так был успешно разрешён вопрос насчёт оружия вчерашний,
Но уже завтра, австро немцы Гуляйполю заглянут в окно.


Маруся Никифорова не раз с Махно пересекалась
И совсем  вначале его борьбы под чёрным флагом,
И потом уже в составе армии Махно она сражалась,
Но подолгу она нигде, ни с кем не оставалась рядом.

Разбой кровавый и бандитизм был у неё кредо:
Уж столько она собственной рукой народа погубила,
Что вправе удивляться, как её терпело небо
И как только её земля носила.

Но не только что носила, а и развалясь в коляске
Женщина похожая на престарелую курсистку,
Маруся разъезжала от одной кровавой
                до другой кровавой свистопляски,
Где она под настроение рубила богатеев, белых, шовинистов.

Каждый, кто имел в кармане кошелёк,
Любое учреждение, которое имело кассу -
Очень даже просто могли попасть  Марусе на клинок -
Безразлично кто ты там: зелёный, белый, жёвто блакытный,  красный


А в Украине сапоги австронемецкие  уже шагали -
Рада их в страну пустила, чтобы придушить народ,
Чтобы они власть советов и анархо-коммунистов разогнали,
И в правах восстановили прежних, это как минимум, господ.
 
Но немчуру надежды  рады откровенно тешили,
Шовинизм и самостийность рады откровенно забавляли,
Они конечно убивали, арестовывали, вешали;
Но только, чтобы Украину грабить им самим крестьяне не мешали.


Через мост в Екатеринославе  казачьи эшелоны зачастили.
На Дон и на Кубань с фронтов казаки возвращались
И анархисты-экспроприаторы их на мосту шерстили,
И казАки там добровольно-принудительно разоружались,

Там чистили вагоны:  Маруся Никифорова, Махно и анархист Петренко
Тех, кто шибуршился тех швыряли в ледяной Днипро с моста.
Вот такой тогда была левобережная Украина ненька,
Судите сами был ли крест на ней, или же не было над ней креста.

Много тогда русских офицеров Днепр унёс к порогам,
Их в лакуны смерти просто так вот ни за что анархия свела,
И тех, кто убивал бездушная судьба-дорога,
К лакунам той же самой смерти но по траектории иной вела.


Немцы взяли Екатеринослав,  в апреле приближались к Гуляйполю,
По левобережью растекались,  словно злобные собаки,
Верные правительству центральной рады гайдамаки:
Помогали «немцам-освободителям» выручить  Украину Неньку из "неволи".

Они восточных украинцев называли москалями,
Предателями украинства и говорили к слову и не к слову:
«Мы сюды прыйшлы шоб поквытаться з вамы,
Мы на гыляках будым вишать вас за нашу мову»

На митингах по всей восточной «освобождённой» Украине
Расклеивая листовки, устраивая приёмы светские,
Самостийники выступали: «лыше за ридну мову,
                лише за Украину самостийну»
А за ними колыхались каски и штыки немецкие…

Но анархия не признавала никаких условностей и власти:
Освобождённый труд без всякого насилия лишь может принести
Народам всего мира истинное счастье
И от краха  человечество спасти.


Партизаны анархисты и малочисленные красные отряды,
Отступали на восток не в силах вражий натиск удержать,
Нестор понимал, не так бы что то делать было надо
И если доведётся, он по другому будет снова начинать.

А сейчас чтобы людей проверенных в бою не потерять
И напрасно, им телкам, с быком в железной каске не бодаться,
Он тайно приказал своим бойцам:  « оружие зарыть и переждать
Разойтись по хатам, пахать и сеять, а главное в живых остаться.

Время наше вновь придёт, товарищи,  и очень скоро,
А потому не лезьте на рожон, но вострО держите ухо,
Готовы будьте  к бою, сухим держите порох
И  знака ждите моего, браты, и не унывайте духом.

Пусть немцы с австрияками посуетятся пусть,
Я знаю это не поможет им ни сколько,
Я ж с Гуляйполя не на долго отлучусь,
В Москву к товарищам на совещание и только.»

Нестор с маленьким отрядом отступал с войсками на восток,
Вникал в движенья войск, в стратегию боёв и тактику,
Он как усердный ученик усвоил на отлично свой урок,
Проверяя теорию штабных вагонов
                пропахшей порохом и кровью практикой.

Он не избегал передовой, был в переделках пулями  прожжён,
Он был согласен, что на всё господня воля,
Но, всё таки, не лез без смысла на рожон
И он не просто жизнь свою берёг
                А он берёг себя для Гуляйполя.

Кстати первая его жена,  которая его любила,
В подтверждение того, что Нестор с немцами на передовой сражался,
В те дни не достоверное известие о его смерти получила
И с Гуляйполя навсегда уехала – и их союз распался.


В Таганроге Нестор с отрядом боевым расстался,
Не сильное ранение в плечо было причиною тому.
И по России совершив вояж попал в Москву,
Где с Лениным и СвЕрдловым встречался.

Он кремлёвскими коридорами немного потолкался
Разрозненные организации монархистов посетил,
От предложенной ему в ЦК работы отказался,
Сказал, что кроме Гуляйполя ему иного нет пути.

Через  Российско  Украинскую границу словно ветер вольный
Он перемахнул в указанном товарищем окне
И вот он снова в Украине и вот он снова в Гуляй поле
Под сохранённым знаменем анархии на боевом коне!


Трудно понять непокорёженному  рассудку  украинскую мечту:
Какое то фатальное стремленье под плиту надгробную;
Колосальный духовный и физический надрыв - в вакуум в пустоту,
Вместо того, чтобы осмыслиться и сотворить страну богатую и добрую.