Два властелина Рима часть 10

Первый закон, что он написал,
И с которым предстал
Перед сенатом -
В высшей римской палате,
Был закон о земле.
Да, да, друг мой, именно, о земле -
Вечной проблеме
И вечной войне
За ее обладание.
Тема стара и нам в назидание.
Не правда ли? Сколько живем
Столько и обсуждаем,
И никогда не прекращаем
Вечный вопрос насущный решать:
Дать или не дать.
В России, читатель, так:
За клочок и за пятак
Давно дерутся
И до сих пор до конца не разберутся,
Как давать и как не давать.
Сколько платить
И сколько отнять,
Вот так и будем стоять,
На перепутье,
В непутевое время и распутицу.

И сенат тогда возражал,
Категорически не давая
Согласия на его принятие,
Можно сказать восстал.
Цезарь встал
И, прекращая прения,  сказал:
«Всегда считал
И считаю,
Что этим законом я защищаю
Мой народ,
Но сенат не дает
На то свое согласие.
И, чтобы не было разногласий,
Вопрос сий выносим
На народный форум».
Старания не прошли даром,
Помпей и Красс на форуме,
Стояли рядом,
И Цезаря тогда поддержали,
А вскоре люди уже получали
То, что Цезарь им обещал.
В те годы он стал популярным,
А противникам своим главным
Частенько припоминал
Их былые «заслуги»:
Без особой натуги
Катона, чуть в тюрьму не заслал
За непримиримость его и выступления
И постоянное сопротивление.
Сенат на сторону Катона встал
Заступился и на свободе оставил;
Л. Лентулла, беднягу, так запугал,
Что сенатор в ноги упал
И повинился.
Цезарь настолько к власти стремился,
Что ничем не гнушался,
Пробивался и боролся,
Используя разные приемы:
Доносы поощрял,
Людишек наемных приближал,
Нытья и жалоб не признавал,
И можно сказать, что создал -
Уже тогда единовластие.
И с пристрастием
Исполнял дела в государстве.
Противники его опасались,
И боялись.
Консул Бибул
Вообще в сенате не появлялся
И не стеснялся при том объявлять,
Что боится его посещать.
А я читатель могу лишь сказать,
Что многие в сенате не появлялись -
Опасались.
Представилась возможность
Эффективно тогда ему управлять,
Иногда нужно быстро решения принять
Но ведь лоббировать будут,
И препятствия создавать
И, в конце концов, не пропустят опять
Зарубят и в согласованиях утопят.
Цезарь то понимал
И в этот период дал
Жизнь многим законам.
Как, читатель, нам это знакомо
То, что сейчас наблюдаем  - не ново
Было все, было
И повторяется снова. 
Тогда же Цезарь заново
Решает разобраться
С личной жизнью своей.
Имея, скорей,
Собственный интерес,
Прекрасно зная, достоинство и вес
Полководца Гнея Помпея,
У Цезаря возникла идея
Дочь Юлию в жены Помпею отдать,
А себе решил тогда взять
В жены Калькурнию.
Читатель! Вот здесь я посмею
Уверить Вас в том,
Что о Помпее еще мы узнаем,
А пока продолжаем,
И после этого очень рьяно,
Приступил к делам.
Сознательно,
Закрепив за собой Галльскую зону,
Предальпийскую и Заальпийскую долины,
Не скрывал, что достиг той середины,
К которой стремился
И то, что хотел - то взял,
Потом и к сенату свой взор обратил,
Крепко зажал
И держал его в черном теле,
Да так поставил дело,
Что под себя всех подмял.
Претор Консидий прямо сказал:
«Цезарь! Старый я стал,
И в жизни много всего повидал,
Но не страшусь сенат, посещаю,
И, не боясь, о том заявляю,
Потому, как знаю,
Ничего кроме старости не потеряю».

В те годы, друг мой,
Цезарь, оставаясь самим собой,
С друзьями запросто расставался
И не стеснялся
Их подальше сослать,
Если они начинали мешать,
Или на пятки ему наступать,
А вот сейчас и ответ можем дать,
Возможно ли, во власти дружить,
И друзей  не терять?
С Цицероном он так обошелся:
Когда тот ко двору не пришелся,
Отослать его не постеснялся,
И при этом не допускал
Никаких  возражений
И тем более поучений.

Практика спокон веку одна,
И людьми в веках создана.
Другого в природе нет и не бывает.
Если власти кто - то мешает,
Его отсылают далеко -
И надолго,
Или убирают,
Тихо,
Без шума и сильной порки.

Истории известны времена,
Когда страны (в том числе и наша страна)
От власти тирана страдали,
Умы и Цвет тогда отсылали
В такие места,
Где местность чиста и пуста
И откуда, порой, не возвращались,
А кто возвращался,
Все равно не отказался
Родину и Землю родную любить,
И при этом еще и стойкими быть.
Даже и власть не ругали,
Ее принимали
Такой, какая была она и есть.
Что ж такая судьба и учесть
Достались народу,
Но историю и природу
Не переделать,
А мы, читатель,
Будем свой путь продолжать.