35. Миледи счастлива - ждёт графа. Фраг. романа

   
Презрение к миледи у героя
мешалась с дикой СТРАСТЬЮ ОБЛАДАТЬ,
присущей блудной психике изгоя.
Отвержен? Нужно мстить, а не роптать!

Шарль ей навяжет страсть! А что же кроме?!
Он вовсе не упырь, чтоб жаждать крови,
и с яростью не    вступит    на порог,
чтоб только лишь внести переполох.

Но действовать решил весьма рисково.
План, с точки зренья мести, был неплох.
Хозяйку гость хотел застать врасплох
в интиме полуночного алькова,

пока  ещё де     Вард      там не залёг.
Эффектно было бы из-под покрова
тьмы выскочить, когда открыт замок.
Герой от предвкушенья даже взмок.

Заведомо держа свой план в секрете,
войдя нежданно через спальню Кэтти,
с кем ночь провёл уж пару раз подряд,
гасконец насладиться был бы рад

моментом и смущенья, и испуга
миледи, всё предвидя наперёд.
К хозяйке он без спроса и без стука
ворвётся, ну и, если повезёт,
он сходу страстно сам её возьмёт.

Глазами пробежавши по фальшивке
и не найдя в ней ни одной ошибки,
герой упаковал письмо в конверт
и властно протянул дрожащей Кэт:

– Возьми ответ хозяйке от де Варда.
Хотя звучала в голосе бравада,
но Шарлю было всё ж не по себе –
тревожней, чем под пулями в седле.

Субретка испугалась не на шутку:
– Постой! Что ты затеял?! Как же так?!
   Уж лучше б ты меня за   проститутку
   держал и покупал за четвертак!

   Всего-то лишь      письмо     вручить?! Пустяк?!
    Меня в такое впутать! Нет уж, дудки!
У Кэтти даже      пена      на устах
возникла:     – У мадам друзья – ублюдки!

    Косишь под графа?! Пусть бы он подох!
    Могу себе представить, что за дерзость
    позволил ты себе! К чему подлог?!
    С миледи б ты при случае прилёг?
    Всё, что в ней     захотел     ты, то и     здесь     есть! –

скорее уж округла, чем хрупка,
Кэт юбки задрала аж до пупка. –
   Вот! Пользуйся! Не надо даже платы!
   Меня полюбят все, кто не кастраты.

   За козни же мои наверняка
   меня мадам изрежет на салаты!
   Живой не выйду из особняка!
   Тебе ж – лишь даст отменного пинка.

– Что все её записки мне      сдала      ты,
   хозяйке невдомёк, но… лишь пока.
   Будь даже на тебе и шлем, и латы,
   жди от неё не только лишь плевка.

   Расплата от миледи ждёт крутая,
    коль в ней проснётся      мстительности      зверь!
– Вот! И кого же ради я страдаю?!
– Я помню это, милая! Поверь,

    что буду в благодарности я щедрым.
Субретка зарыдала: – Я боюсь!
– Не бойся! За тебя я поборюсь!
   Как уберечься, вместе мы допетрим.
   Так что лети к мадам с попутным ветром.

– Совсем ко мне утратил пиетет!
   Со мной бесцеремонен ты и       груб       уж! –
с надрывом констатировала Кэт. –
   Выходит, ты меня совсем не любишь?

Шарль истово парировал и сверх
того ещё физически в постели
сомненья Кэтти пылко опроверг.
Мол, не хватало только неврастений!

Задравши в знак согласья лапки вверх,
дала Кэт слово не бояться терний.
Отнюдь не после дождичка в четверг
всё выполнит она, пусть ложь есть грех.
Гасконец отвечал за них за всех.

Каким бы ни был импульсивно-шалым,
любовнице вдобавок     обещал     он,
что в ночь, не задержавшись с госпожой,
зайдёт он к Кэт. Мол, страсти быть большой!

В тот вечер, для гасконца долгожданный,
пришёл он в гости к леди к девяти.
Миледи, улыбаясь непрестанно,
для гостя соизволила цвести.

Ревнивый      догадался      горемыка
по редкому сиянью её лика:
субретка ей записку отдала
ту самую, что он рожал с утра,
причём прошла фальшивка на ура.

Вошла с подносом Кэт. Шербет и сайки.
Миледи улыбалась щедро ей,
печальной и     расстроенной,     скорей.
Но Кэт от благосклонности хозяйки
ничуть не становилась веселей.
В одной совместной с д'Артаньяном шайке
субретка пригорюнилась сильней.
Гасконец, не сводивший глаз с обоих,
подумал: «И какой небесный олух

в прекрасном теле леди разместил
дух шестисот шестидесяти шести?!
А в теле незначительной субретки
(не     самой,     может быть, изящной лепки)

живёт великолепная душа,
что для     графини     больше хороша»!
С любовником своим Кэт бесхребетна…
Гасконца же куда не посади –
от вида леди пламенно в груди.
Пусть тема адюльтерная запретна,
но вечер всё ж в гостях до десяти
промчался для гасконца незаметно.
Как жаль, что у поклонника конкретно

нет прав неограниченно пасти
хозяйку в её собственном алькове
ещё и по ночам.   Да, флирт – в чести,
но светского приличия оковы

едва ль забыть позволят про часы.
Ни пылкий  взор  гасконца, ни усы
нисколечко хозяйку не прельстили.
Намёки были очень уж простые.

Миледи на часы глядела вскользь,
однако же сидела не с бараном,
остаток дня сегодня с д'Артаньяном
желая провести, бесспорно, врозь.

Герой засобирался восвояси.
Он собственным же телом вызволялся
для действий в роли графа, но... в ночи.
Ну, словом, гость вдову не огорчил.

Она не огорчилась и подавно,
причём, была ему так благодарна,
что лично, с неподдельной теплотой
простилась с ним на     лестнице     крутой.

Красотку никогда такой счастливой
не видывал доселе д'Артаньян.
А будь миледи глупой и хвастливой,
то явно бы озвучила, кто зван

сегодня к ней – прекрасный и желанный.
Расстались гость с хозяйкою и вот
Шарль д'Артаньян – актёр небесталанный
спешит войти всё в тот же хоровод…

Шатаясь, даже будучи на тверди,
поскольку воцарилась тьма кругом,
без гида д'Артаньян с большИм трудом
по лестницам нашёл каморку Кэтти.

Субретка тихо плакала – тряслись
без передышки худенькие плечи.
Не     сразу     даже в первый миг замечен,
гость вышел, словно бы из-за кулис...