Встречи. История Четвёртая. Рябиновый лист

" Доброе утро, город N! Как всегда, ближайшие пару часов я буду вашим гидом в сфере новостей культуры и политики, работы и образования! Погода за окном довольно неблагоприятная, но никакая невзгода, будь то дождь, ливень или даже ураган, не помеха для нас! Итак, начнём. Сегодня мэр города принял постановление о..."
 Здесь ничего не меняется. Первые несколько дней казались хоть немного наполненными смыслом, потом всё вновь стало на свои места. Этот город ничем не отличается от других, разве что шумом и напускным оптимизмом и важностью, и то вряд ли это делает его уникальным. Я сидел в маленькой комнатке, снятой у некой пожилой дамы, пил кофе и рассматривал найденный вчера во время прогулки алый рябиновый лист. Он был довольно свежим, и, судя по всему, упал незадолго до того, как я его обнаружил. Это немного озадачивало – лето ведь ещё не прошло... Я вглядывался в прожилки на хрупком, готовом в любой момент рассыпаться от малейшего прикосновения листе, и размышлял.
 По сути, каждый из нас, обладающий живой душой, есть таким же листом, цветущим до определённой поры, пока в нас есть нужда. Становясь с годами слишком хрупкими, ежедневно подвергаемся унижению со стороны порочного, выдуманного нами же мира. Иначе уже нельзя. Если люди поддерживают уже созданный бред, значит, он имеет для них хоть какой-то, пусть даже примитивный, смысл, являясь одновременно и бессмыслицей – сохраняя благоприятную для себя среду обитания в нуждающихся в нём людях, он разрушает иные смыслы.
 Кто мы таковы по сути? Боги? Рабы? Не мне решать. Я просто знаю, что если мы найдём рациональный ответ на свои извечные риторические вопросы, то нам просто незачем будет существовать дальше. Зачем любить, к примеру, если уже знаешь до конца, что это такое, как оно и к чему? Зачем жить, если уже узнал смысл этой самой жизни? Зачем умирать, когда понимаешь, что там, после смерти? Мы порой бываем настолько одержимы собственной важностью… но по сути мы никто. Пыль, в которую рассыплется этот лист, если его сжать.
 Новости сменились музыкой. Я, быть может, и не заметил бы, если бы в песне не было протяжной, чуть ли не скорбной фразы: «And we are falling leaves…» Кто-то думал так же, как я, или, хотя бы, схоже. Но мне было уже всё равно. Я допил кофе и подошёл к окну. За ним - летний дождь, слабый свет солнца и всё в зелёно-голубых тонах. Это утро – единственное, что придавало городу хоть какую-то тень красоты. И если бы не то, что меня в нём до сих пор интересовало (и уж никак не заботило его обитателей), меня бы здесь не было. Через приоткрытую форточку веяло свежестью и летней прохладой, транспорт ещё не успел заглушить мелодию капель дождя. Я протянул через неё руку и пустил лист в его последний полёт. Тяжёлые капли дождя почти сразу же пригвоздили его к мокрой земле.
 На какой-то момент мне вспомнилось детство, и недавние мысли о листьях уже собирались принять форму. Если я – осенний лист, то мои руки тоже листья... Я протянул их так, чтобы мог ловить капли дождя в ладони. Они были по-летнему тёплые и приятные. Но увы, судьба сухого листа меня не настигла – капли просто не могли перевесить меня.
 Музыка прервалась очередным потоком новостей. Ведущий рассказывал о курсе валют, происшествиях в городе... и о пропавшей девочке. Согласно его описанию, три года назад она ушла из дома и не вернулась; до определённого момента её принято было считать умершей – и дело бы давно замяли, но время от времени её видели в городе. Девушке около двадцати лет, небольшого роста, среднего телосложения, длинноволосая, с тонкими чертами лица, тёмными глазами...
 Звук неожиданно исчез. Я неторопливо вернулся в конец кухни. Старенькое радио, покрытое то ли ржавчиной, то ли чем-либо ещё, очевидно, только что героически приняло свою долгожданную смерть. Через несколько секунд старенький аппарат стал искриться. Я думал было отключить его, чтобы вскоре попробовать разобрать, но почувствовал чьи-то руки у себя на плечах, и вздрогнул от неожиданности.
Это была ты. Снова. Непонятным образом проникшая сюда. Ты. Прежняя.
 Вода с твоих волос капала на мои, я чувствовал твоё холодное дыхание себе в спину, но не решался обернуться. Ты прижалась ко мне, быстро перейдя с плеч на руки и по-своему обняв меня. Я знал, что это было не так, но мне почему-то хотелось верить. Я закрыл глаза от нахлынувшего тепла – и резко очнулся, когда ты начала быстро привязывать меня к стулу. В теле было некое оцепенение, я не мог шевелиться. Ты открыла окно, и в комнату одна за другой потоком хлынули капли летнего дождя. Через некоторое время вокруг меня образовалась небольшая лужица, да и сам я уже наконец напоминал себе тот алый рябиновый лист, который недавно получил новую свободу. Единственным отличием между нами с ним было то, что его пригвоздили, а меня - привязали.
 Тем временем ты взяла уже изрядно искрящийся аппарат. Я и не думал тебя останавливать – было видно, что ты знаешь, что делаешь. Движение рук – и радио разбилось о пол. Детали разлетелись в стороны, некоторые стали наматывать своеобразные круги почёта вокруг меня. От своего нелепого положения мне почему-то хотелось смеяться, но тело не подчинялось. До определённого момента я оставался практически неподвижным… пока ты не бросила под меня оголённый провод.
 « Не притрагивайся к электрическим предметам мокрыми руками».

(2006)