И буду счастлив я вдвойне!

            
                (небольшая пьеса в стихах)



Действующие лица:   Он  и  Она — молодая семейная пара.


   Двумя «стенами», развернутыми к зрителю, обозначена комната. У одной из стен находится кровать. Рядом с кроватью – торшер или тумбочка, на которой стоит светильник. В углу – стол, стулья. На другой стене располагается окно, которое распахнуто, и прочие предметы и утварь, говорящие о том, что действие происходит на загородной даче (охотничьи трофеи, ружье, цветы, картины и т.п.). За окном – световые эффекты, имитирующие луну и звездное небо.
   Перед открытием занавеса звучит «Марш Мендельсона». В зале гаснет свет. Музыка микшируется, и на ее фоне звучит эпиграф к спектаклю:
               
                «Вся наша жизнь, конечно же, игра,
                А мы,– актеры,– вольны ею править,
                Мирясь и ссорясь с ночи до утра.
                Но можем ведь и кое-что подправить…»

   Занавес открывается.  К этому моменту музыка почти стихла.  Слышны звуковые эффекты:
Отдаленный лай собак, сверчки, пение петухов. Настенные часы «бьют» три часа ночи. Через время Он включает торшер. Посмотрев на будильник, встает. Накинув на себя халат, идет к окну. Покурив (или просто постояв у окна, вглядываясь в темноту), закрыв окно и выпив воды, снова ложится, но торшер не выключает.



                (примечание автора: данные ремарки не носят обязательный характер, но могут
                быть взяты режиссером-постановщиком за основу)
               




— Ты спишь, родная?
— Нет. А ты, мой милый?
— Думаю…
— О чем?
— Да так…, о разном.
— Ну, о чем?
— … о нас с тобой…, о всяком.
— А что ты думаешь о нас?
— Да так… Пустое.
— Ну, скажи.
— Да глупости все это.
— А я хочу услышать глупость!
— Хочешь?!
— Да, мой милый.
— … я мечтаю…
— О чем же? Иль и ком?
— О нашем сыне!
— …
— Да, о будущем сыночке.
— … а… если вдруг родится дочка?
— Нет! Сын и только сын!
— ЧТО так категорично?
— Наследник… Воплощение мечтаний!
— Постой-постой, а как же божья воля?
— Помощник мой и продолжатель рода!
— Родно-ой, спустись с небес на землю.
— Постой, дай помечтать немного…
— Мне больше дочка по душе.
— …
— Ты слышишь, милый? Дочку я хочу!
— Да-да, конечно… Что?! Какую дочку?
— Конечно, нашу, дурачок.
— (опомнившись)  Забудь и думать, дорогая. Сын и только сын!
— Но… как же…
— «Но» не принимаю никаких! Меня ты любишь?
— Обожаю, милый!
— Тогда исполни мою давнюю мечту: роди мне сына!
— Но, любимый, – это уж… как Бог пошлет.
— Бог далеко, а ты – вот, рядом.
     Его не ощущаю я,
     тебя ж могу не только ощутить,
     но и потрогать,
     а значит, право я имею…
— (резко оборвав) Ты не имеешь права, дорогой,
     так говорить о Боге.
     И впредь, прошу тебя, не смей
     о Нем так скверно отзываться!
     Да, я люблю тебя;
     тебя я обожаю и возношу до Неба – это так.
     Но как, позволь тебя спросить,
     исполнить в точности мечту твою большую?!
— Но, милая…
— Нет, ты ответь без «но»!
— Я лишь хотел…
— Хотел заказ ты сделать, дорогой?
     Изволь меню:
     сегодня мальчики в цене;
     цвет глаз – на выбор: голубой? зеленый? карий?
     Шатен? Блондин? Брюнет?
— Зачем ты так, родная?..
— Хотя…, наверное, все ж легче по приказу
     как в армии: немедленно родить!
     Научим, коли не умеешь.
     Заставим, если вздумаешь юлить!


                (звуковые и световые эффекты: раскаты грома и сверкание молний)




— …
— Молчишь? Молчи! Подумай. Помечтай.
     Я, видит Бог, не этого хотела разговора.
     По мне так лучше вовсе без детей,
     чем с ними, но ценой раздора!
     Какие же вы всё-таки – мужчины:
     как квочки – всё и вся лишь под себя гребете!
— Позволю возразить себе…
— Молчи! Дай высказать мне раз и навсегда.
— Ловлю на слове…
— Дай же мне сказать, зануда!
— Зануда?! Милая моя,
     коль я – зануда, кто же ты тогда?
     Ведь слова ты меня уже лишила;
     мечту мою буквально… удавила;
     теперь Меня ты хочешь растоптать?!
     Уж этого тебе я не позволю!
     Еще вчера я наслаждался волей, а что теперь?!.
— (оторопев)  Но…, дорогой…
— Нет, я скажу:
     коль Бог твой видит все и слышит,
     надеюсь, нас с тобою он рассудит.
— Не трогай Бога, я прошу!
     Не уж-то ты настолько туп,
     чтоб с полуслова не усвоить,
     о чем просила я уж дважды?
— Ах, значит, я еще тупой к тому же?!
     Тупой… зануда… Браво!
     Кем еще перед тобой сейчас явлюсь?
— Прости, любимый!
     Я тебя обидеть не хотела.
— Но, все ж, смогла.
     Вы,– женщины…– вы тоже все едины:
     «к ногтю» прибрать мужчин – вот ваша цель!
— Не смей грести всех под одну гребенку!
— Что, колет правда глаз?
     А как же квочки-мужики?..
     Я чем-то хоть похож на квочку?
     Что в том, что сына возжелал
     иметь я первенцем, ответь?
     И что худого в том,
     что Бога твоего я не приемлю? Я атеист!
     В чем провинился пред тобой,
     что на меня ты взъелась?
     За что одарен я «занудой» и «тупым»?
     И это, знать, начало…

                (Она плачет)

     А-а… Понял я!  И как же мог забыть
     предназначение домашнее мужчины:
     свою супругу преданно любить;
     все до копейки деньги приносить;
     ведерко с мусором исправно выносить…
     пожалуй, все.
     Быть может, ты добавишь?
— Довольно! Хватит издеваться!
     К чему весь этот спор?
     О чем вообще мы спорим?
     Ты хочешь сына?
— Да! Хочу!
— Что ж, для тебя я постараюсь.
— Ты обещаешь?
— (приходя в ярость)  Я клянусь,
     что, если вдруг родится дочка,
     в знак верности твоей мечте
     я удавлю ее и удавлюсь сама,
     но клятвенный обет я не нарушу!!!
 
                (раскаты грома все ближе)
     Тебя же, в знак любви ко мне, я попрошу
     не разлучать нас с дочкою в могиле…
— (растерянно)  О чем ты, милая?..
— Молчи. Дослушай. Я не многого прошу. (отрешенно)
      На камне ты без ложных эпитафий лишь начертай:
     «Она Была Верна Моей Мечте»…

                (вспышка молнии и раскат грома)

     Себя ж, прошу, нисколько не вини…
     И нас с дочуркой помни добрым словом.
     Забудешь вскоре ты безрадостные дни
     и спутника найдешь себе другого…

               (яркая вспышка молнии и сильный удар грома; свет торшера мигает;
                луны и звезд уже нет; слышны звуки: дождь, вой собак)

— (Он, как бы поняв наконец ужас происходящего и обнимая Ее)  Нет!
     Не хочу! Любимая моя!
     Не покидай меня, не надо! Я прошу, родная,
     прости за все, но только будь со мной, я умоляю!
     Ты – жизнь моя! Ты – воздух мой!
     Я задыхаюсь без тебя!
     О, боже, боже!
     Как я мог тебя обидеть? Как посмел?
— (по-прежнему отрешенно)  Ты вспомнил Бога?..
— Да… То есть, нет.
     То есть, да, моя родная.  Я врал –
     не атеист я вовсе, и в Бога верю!
     Говорить стесняюсь…
     Вернее, я не верил до тех пор,
     пока не встретился с тобой.
     Теперь я верю: ты – моя судьба,
     небесный ангел мой!
     И для тебя готов на все;
     ты лишь скажи, любимая,
     желание тотчас же я исполню,
     но только будь со мной!
     Разлуки нашей я не в силах пережить,
     коль так случится!
— (взвешивая каждое слово)  Ты для меня готов, действительно, на все?
— На все, мой ангел, вплоть до безрассудства!

                (пауза; отчетливо слышен дождь; гроза все сильнее;
                фоном звучит тревожная музыка)

— (повелительно)  Открой окно.     (Он, не сводя с Нее глаз, отходит к окну и
      открывает его)
     Коль любишь ты меня, поведай эту тайну миру!
— (подумав, резко повернувшись к окну, кричит в ночь)  Эй, люди!
     Я люблю свою жену! Вы слышите?!
     Должны вы это слышать!
     Люблю без памяти!  (подходит к Ней)
      Теперь-то ты мне веришь?
— Не верю я в решительные жертвы!
     Так лишь в кино бывает.
— Милая, мне кинуться в окно, чтоб ты поверила?!
— Боюсь, родной, не стою я того…
— А я боюсь, что я тебя не стою!

            (Он решительно открывает окно и влезает на него спиной к «улице»)

— Нет… Нет, любимый! Нет!
— Прости за все меня, родная, и прощай!  (падает, раскинув руки,
      оконный проем)
— (истошно)  Не-е-ет!!!

               (Она пытается кинуться к окну, но, теряя сознание, падает.
                Самая яркая вспышка молнии и самый сильный удар грома.
                Лампа в торшере, помигав, гаснет. Остается ультрафиолет.
                Усиливается музыкальная тема.)


                (через 15-20 секунд музыка микшируется.
                Световые и звуковые эффекты: рассвет,
                голоса птиц и т.п.
                Она – лежит в той же позе. В проеме окна
                появляется Его нога, Он стонет от боли)

— (приходя в себя)  Рука… А вот еще одна… Нога…
     О, Господи, я жив…

                (нога исчезает, и в окне появляется Он, потирая ушибленные
                места и осматриваясь)

      Но… как я здесь?.. на даче?.. под окном?..
     В кустах крыжовника, а не в своей квартире?..

                (с трудом, превозмогая боль, влезает в окно;
                растирает закоченевшее тело)

      Ужели выпал из окна?..
     Скорей всего… Но как? Зачем?.. (пьет воду прямо из чайника)
      Не помню ничего…
     Сколь раз я деду говорил:
     «Пересади крыжовник от окна подальше».
     Теперь, вот, вся спина горит…
     а голова… как колокол церковный.  (пытаясь пройти к торшеру,
      спотыкается о руку жены)
      Родная?!. Милая моя! Да что с тобой?!
     Ответь же, не молчи!  (подхватив Ее на руки, несет на кровать)
      Любимая, очнись!
     Скажи хоть слово, дорогая!
— (приходя в себя)  Где… я?..
— Ну, слава Богу!
     Как меня ты напугала!
     На даче мы. У дедушки на даче.
— Ты… кто?
— Я?.. Муж твой. Твой любимый муж!
     Уже четыре месяца, как мы с тобой женаты. (положа руку на Ее живот)
      И ждем мы прибавления семейства.
— (очнувшись, наконец, и обнимая Его)  Любимый мой!
— Любимая моя!
     Но как же на полу ты очутилась?
— Я помню лишь грозу… и молнии удар…
     Еще привиделось, как ты… шагнул в окно и…
     навсегда… (сквозь слезы)
      и навсегда со мной простился.
     (крепко обняв Его)  Не отпущу!
     Ты – мой и только мой!
— Ну что ты, милая.  Ведь это только сон.
     Такое лишь в кино, поди, бывает…
     (в сторону, потирая спину)  Хотя…, быть может, вовсе и не сон,
     раз под окном крыжовник прорастает…
— (резко оттолкнув Его)  Я вспомнила!
— О чем, моя родная?
— О том, что это вовсе и не сон!  (встает, наступая в Его сторону)
      О том, что ты посмел меня покинуть
     и бросил с сыном (!) нас на произвол судьбы!
     О том, что ты трусливо предпочел
     уйти из жизни, мой каприз исполнив!
     О том, что думал только о себе,
     как эгоист последний!
     (истерично)  Ты о том лишь думал…

           (Получив от Него пощечину, Она, рыдая и обняв Его, опускается на колени)

      Прости, любимый.  Все я поняла.
     Прости меня, родной, за все за это…
     Ты самый лучший! Ты – мой Бог! Мой ангел!

                (Он, взяв Ее на руки, садится на кровать)

      Ты – жизнь моя! Тобою только я живу.
     Прости за все, любимый!
— Нет, ты меня прости, сокровище мое,
     за все страдания, тебе что причинил!
     Я без тебя не мыслю белый свет –
     об Этом я сказать пытался там… в окне.
     Люблю тебя…
— И я тебя люблю!
     Ты можешь обещать мне, дорогой?
— Все, что угодно.
— Нет! Не надо «что угодно». Хватит!
— Шучу! Шучу, конечно. Все я понял.
     Я понял, что счастливей всех на свете,
     когда целую нежно губы эти!
     Я понял, что терпимей надо быть. Уметь прощать!
     За все, за все прощать! И искренне любить.
     (виновато)  И обещаю впредь в окно не прыгать.
— Дурачок…
     Да оба мы с тобою дурачки:
     Затеяли сыр-бор из-за какой-то мелочи…
     а, собственно, о чем мы спорили, родной?..
— О детях… и о нас с тобой.
— Ах, да… конечно же…, о детях…(взявшись за живот, садится на кровать)
— Случилось что, родная? Ты в порядке?
— Да, да, любимый мой. Лишь малость отдохну.
— А ну-ка, ляг, да поудобней.
     Сейчас я мигом… Чай согрею.
— (остановив Его)  Не нужно, милый. Сядь ко мне поближе.
     Дай руку. (приложив Его ладонь к своему животу)  Вот сюда…
     Нет, выше… Ты чувствуешь?
— Ой! Что это?
— Не что это, а – кто!
     Мечта твоя большая, дорогой;
     стучится ножками и шлет тебе привет.
     Послушай. (Он прикладывает ухо к Ее животу)  Ой!
— Что, родная?
— Ой… и здесь стучит…
— Где, милая?
— Да здесь вот, ниже.
     Нет-нет… пригрезилось.
     Такого быть не может.
— Забавно, право.
— Что, мой дорогой?
— Нас, как бы, двое,
     в то же время – трое…
— А как ты сына назовешь, любимый?
— … какого сына? Дочь! И только дочь!  (радостный, пытается Ее
      поцеловать)
— (отстраняя Его)  Скажи мне, милый, мы сейчас на даче?
— О, да, любовь моя, в лесу, на даче!
     Погода – прелесть, и душа поет!
— (прикрывая ладонью Его губы) А сколько этажей у этой дачи?
— Один! Но это-то к чему?
— Как голова твоя?..
— Да… все уже прошло. Но…
— Нет! Еще мне вот о чем скажи,–
     ты, верно, помнишь о мечте своей великой,–
     кого ты… приказал (!) тебе родить?
— …
— А я отлично помню – сына!
     Так почему ж, скажи на милость, дочь теперь?!
     Ты издеваешься иль шутишь надо мною?!
— Но… я хотел…  (отходя к окну)
— Молчи! И слушать не хочу
     я оправдания твои пустые.
     Уйди, пожалуйста, дальше от окна.

                (он опускается на пол у стены, уткнув голову в колени)

     Своим беспечным, безответственным поступком
     Две жизни ты чуть не сгубил!
— Не две, а три.
— Тем более! Три (!) жизни.

                (Ее слова обрывает стук в окно)
ГОЛОС ЗА ОКНОМ:  «Гражданочка, возьмите телеграммку. И распишитеся вот тута.
                Спасибо. Честь имею»

                (на фоне соответствующей музыки Она читает телеграмму,
                меняясь в лице с гнева на милость. Смотря вдаль и улыбаясь,
                ложит ладонь на свой живот. Закрывает глаза, вот-вот
                готовая расплакаться от счастья)

— (заинтересованно-осторожно)  Кто… пишет?
— Мама.
— И… о чем?
— (восторженно)  О том, что все мечты в конце концов сбываются!
     О том, что Бог на свете есть!
     О том, что спор наш сам собою разрешился,
     и зря мы мучили друг друга, мой родной!

                (Он выхватывает из Ее рук телеграмму и читает.
                Муз.фон усиливается. Она кружится от перепол-
                няющих Ее чувств)

      Ах! Как я счастлива, любимый!
     Ой!.. закружилась голова.

                (Она вот-вот упадет, но Он успевает подхватить
                Ее и укладывает на кровать)

— Сокровище мое, втолкуй балбесу своему,
     что есть – «УЗИ»? причем тут норма?
     И что это за «девочка» и «мальчик»?
— Ах, дурачок ты мой любимый…
     В каком же веке ты живешь?
     Была в больнице с мамой я вчера,
     И, слава Богу, здесь (положа ладонь на живот) у нас
     Все в норме!
     А девочка и мальчик – наша двойня!
     Наш сын! И наша дочь!
     Вот так, любимый мой.
     Теперь ты понял?!
— Наш сын… и наша дочь…
— Да, милый!

                (Он начинает понимать происходящее. Соответствующий
                музыкальный фон)

— Наш сын… и наша дочь…
— О, да, родной!
— Наш сын и наша дочь?!
— Конечно, мой любимый!

                (Он подхватывает Ее и кружит)

— Наш сын! И наша дочь!
     Сбылась мечта!
     Есть Бог на свете: сын! и дочка! (опустив Ее на пол)
      Я дважды папа!
     Завидуйте мне, люди!!! (подбегает к окну. Она, думая, что Он снова
      прыгнет, испуганно тянет к нему руки. Он кричит в окно)
      Вы слышите, народ?! Я дважды счастлив!!!  (к Ней)
      Родная, милая моя!
     Сокровища мои родные! Я вас люблю!
     Вы слышите? Люблю!!!
 
                (Его слова заглушает муз.фон. Свет, кроме
                ультрафиолета, уводится полностью)

                *   *   *
              (Музыка смолкает. Мизансцена – как в начале спектакля)

ГОЛОС ОТ АВТОРА:
«Настал момент нам кое-что подправить.
Пусть жизнь – все та же сложная игра,
Но мы – актеры… Вольны ею править!
Сыграем же, не подождав утра…»


                (Настенные часы бьют три часа ночи. Он включает
                торшер и смотрит на будильник)

— Ты спишь, родная?
— Нет. А ты, мой милый?
— Думаю.
— О чем?
— Да так… о разном… о своей большой мечте…
— Поделишься со мной, любимый?
— … о сыне думаю.
     О нашем будущем сыночке.
— А если вдруг родится дочка?
— Нисколько я не огорчусь.
     Напротив, – буду счастлив!
— А если двойня вдруг родится?!
— Приму подарок этот божий
     И буду счастлив я вдвойне!
— Ты – прелесть, милый! Я тебя люблю!
— И я тебя люблю, родная!

                (Целует Ее. Выключает торшер. Звучит ритмичная
                музыкальная тема. Через секунд 10 нарастает
                полный свет. За это время актеры должны оказаться
                в центре второй линии сцены для поклона)