Прогулка 521. Итоги10. Монмартр невдалеке

Итак, подведём итоги.

Четыре слова, точней, четыре словообраза  - Монмартр, сиреневый, болеть, невдалеке – явились, как выразился один из наших авторов, «спусковым крючком» для буйной фантазии поэтов.

Мы бродили узкими улочками Монмартра, грустили о прошлом, радовались настоящему,  мечтали о будущем. История Монмартра обернулась историей души, чувства, настроения…

Мы получили 47 вариантов – 47 «тропинок ассоциаций». Так что исторический холм исхожен вдоль и поперёк)))
***
У каждого свой Монмартр и своя мечта.
Кто там говорит: мол, устал и душа пуста,
Мол, всё отболело, чему там ещё болеть…
Не надо, приятель. Жизнь – лучший повод о ней запеть.

По традиции сохраняем на этой странице самые интересные варианты в порядке их поступления.

Не стесняйтесь: говорите нашим авторам добрые слова!


АНДРЕЙ СОЧИНЯЛКИН

***
Крутые улочки Монмартра вновь застыли,
Присыпана снежком Рю Равиньян...
Который год зимой болею ностальгией
И в голове - "Сиреневый туман".
Так явственно сквозь ночь встают из снежной пыли,
Что кажется - метель их занесла,
Что здесь, невдалеке, от глаз они укрылись -
Знакомые мне с детства купола.
Что стоит мне пройти чуть-чуть до поворота,
Всего лишь шаг - и сразу за углом
Я выйду прямо на Покровские ворота
За нарисованным на тряпке очагом.


ТАТЬЯНА КОМИССАРОВА

Пригород

Да, это не Монмартр, однако.
Повисли провода, как плеть.
Лежит в седой пыли собака -
Жить тяжело, легко болеть.
И, как мираж, привычно манит
Невдалеке – коснуться б мог, -
Сиреневый в густом тумане
Огромный Город-осьминог.


ГОРОС

***
Монмартр исхожен вдоль и поперёк.
О Лафайет слегка грустит супруга.
Тюремный двор сиреневый (Ван Гог), -
Как на картине движемся по кругу.

"Прогулка заключённых" - это мы.
Заточены во времени, пространстве.
Приучены болеть среди зимы,
Грустить в предсмертном осени убранстве.

Монмартр исхожен. Съеден круасан.
Невдалеке любимая Лотреком
Пляс Бланш.
И воздух, как лавсан,
Сшивает сердце с близким человеком.


ИЛИАНА ТИХОНОВА

Ей, парижанке...

Легко перечеркнув бульвар шагреневый,
Плывешь ты, безымянная звезда, –
Притих невдалеке Монмартр сиреневый…
Влюбиться – и болеть тобой всегда,
Полночная блудница, околесица,
Которую не хочешь – а несешь.
Мне хоть бы раз с тобой случайно встретиться –
И пересечься, сдерживая дрожь.


ЛЮБОВЬ ГОЛУБЧИКОВА

Город-праздник Париж!

Ты прекрасен, Париж, нет на карте желанней столицы!
В «Мулен Руже» красотки танцуют почти в стиле «ню»...
Но меня покорили глаза и улыбки на лицах,
Что встречаются здесь, на аллеях твоих авеню.

Вдоль по Сене-реке отправляются утром туристы,
Просыпается город – Монмартр, Нотр-Дам, Пантеон...
Может, невдалеке здесь гуляют и граф Монте Кристо,
И Мерседес, в которую он был когда-то влюблён...

Вкус твоих круасонов, тенистых каштанов аллеи,
Здесь чудесно, и город не старит веков череда,
Мой сиреневый сон – много лет я Парижем болею –
Если честно, то там не была я ещё никогда...

Город-праздник – Париж! Разве выразить можно словами
Свой восторг, не тая, в этой сказке твоей наяву?!
Сдвиг по фазе у «крыш» – вот что праздники делают с нами...

...Повезло мне, что я не в Париже, а в Риге живу.



АЛИСА РЕКС
***
Моя мечта живет невдалеке.
Когда болит под сердцем одиночество,
Прощайте! Я уеду налегке
Туда, где у меня не спросят отчества.

В затерянной гостинице с утра
Сангины скрип и хруст французской булочки,
Вкус кофе, поцелуев, фуа-гра,
Фиалки, теснота безлюдной улочки…

Мы с городом и временем «на Вы».
Гарцует жизнь холеной резвой лошадью,
А мельница взметнула крылья ввысь
И огненно парит над Белой площадью,

А Сакра-Кёр – священный чудо-слон
За дымкою сиреневой скрывается.
Монмартра мир - волшебный вещий сон,
Который мне по праздникам сбывается.


ИГОРЬ ЖЕЛНОВ
***
Раствориться б в толпе разномастной,
Что весною струится с холма –
Пусть сиреневый улей Монмартра
Породнит и с Золя, и с Дюма,
Чтобы время – безвестный художник,
Примостившийся невдалеке, –
Облик выхватив мой средь прохожих,
Разродилось мазком на холсте,
Чтобы стало и больно, и сладко
(Это ж тоже искусство – болеть!)
От французской любви к беспорядку…
В зимнерусской тоске о тепле.


ИННА ЗАСЛАВСКАЯ
***
От Испании жаркой вдали,
От Монмартра невдалеке
Жил весёлый художник Дали
И гулял по утрам к Сакра Кер.

Он закручивал лихо усы,
От капризов супруги болел.
У него растекались часы
По сиреневой влажной земле.

Жил он долго, был полон причуд,
Обезумел на старости лет.
А часы всё текут и текут,
Как его гениальности след.


ИННА ЗАСЛАВСКАЯ
Второй вариант:
***
Над виноградником Монмартра
Стена, нависшая, как карта
Его бесчисленных дорог.
Невдалеке - тот "Прыткий кролик",
Где каждый выщербленный столик
Судьбу художника сберег.

Хозяин в фартуке сиреневом
В оплату принимал (до времени)
Картины этих бедолаг.
Не то чтобы болел искусством он,
Скорей отеческими чувствами,
Вот и желал им всяких благ.

Кто знает, сколько бы из выжило
В мансардах сумрачных под крышами,
Когда б не эта доброта.
На винограднике монмартровом
Сияют гроздья светом матовым,
И миром правит красота.

Упоминаемый "Прыткий кролик" - кабаре на Монмарте, хозяин которого Папаша Фреде, - он кормил еще неизвестных художников (в том числе Пикассо) за их картины.


КОНСТАНТИН СОБОЛЕВ
***
Никогда я не был на Монмартре
(Но душой не устаю болеть)
В час сиреневый, вечерний, в марте
К поросятам захожу я в клеть
Бросить корм. О снежная Россия,
Неуют, тайга невдалеке.
На Монмартре знамо что красиво...
И дрожит стакан в моей руке.


МАРК ДУБИНСКИЙ
***
Серебряный Арбат привиделся в тумане,
А может это был сиреневый Монмартр,
Под тряский перестук простывшего трамвая
В усталом полусне сквозь стекла смотрит март.

Невдалеке домов унылые порядки,
Нет это не Монмартр и вовсе не Арбат,
Так хорошо болеть весенней лихорадкой,
Летит, летит трамвай, как жаль, что не назад.


ИРИНА ЗЯБЛЕВА
***
Бредя отрогами Монмартра,
Дыша сиреневым дождём,
Быть может, в вечность попадём
Случайно завтра.
Там, впечатлён сияньем листьев,
От райских врат невдалеке
Стоит художник, и в руке
Сжимает кисти.
Его стезёй из блёклых буден
Уйдём в иные города
И послезавтра никогда
Болеть не будем...


АНДРЕЙ АЛ. ВАСИЛЬЕВ
***
На полочке Монмартр - я всё ещё не умер.
Невдалеке горшок и капельниц дуга.
В ушах не умолкает дистонийный зуммер:
"си-ре"...не...вый-ду я болеть за ЦСКА.


НАДЕЖДА БЕСФАМИЛЬНАЯ

На картину Пьера-Огюста Ренуара "Зонтики"

Не помогут понять ни расклады на картах, ни сонники
Волшебства этой ауры, льющей сиреневый свет:
Расцветают на старом Монмартре фиалками зонтики
Под дождём убегающих в дали далёкие лет.

Посмотри, удивись: по какому такому хотению
Вдохновеньем столетий ушедших ведомая кисть
Лессирует дрожащею в воздухе дымкой сиреневой
Чьё-то платье и взгляд, и каштана желтеющий лист?

Увядает гортензии куст лепестком ренуаровым,
Затаясь в палисаде проулочка невдалеке,
И болит чья-то грусть в пелене моросяще-муаровой,
И витает любовь в невесомом прозрачном лаке.

Подскажи, почему же дыханье тоской перехвачено,
Отчего не ищу на родном языке идиом?
Может быть, это я (?) продавщицей каштанов уставшею,
По бульвару неспешно бреду под осенним дождём?...


ДЖИ РЕПЕР
***
Глубже
дальше
шире
выше
то ли прямо
то ли вкось
я сижу
на скользкой
крыше
подо мной
Монмартр
а выше
неба просинь
Алконост
и сиреневый
огрызок
солнца
так невдалеке
только тянет
вниз
скатиться
и разбиться
на Монмартр
отринуть кости
окропить
слезами боли
камни шляпы
и холсты
праздно
дышащих туристов
равнодушных
к озареньям
им душою
не болеть
мне же хочется
не марта
а разбиться
на Монмартре
фиолетовою
кровью
на измученном
холсте
обессмертить свою смерть
и сиреневой
сиренью
чей приход
невдалеке
отболеть в немой тоске
глубже
.......дальше
...............шире
.....................выше…


НИНА ЩЕРБАКОВА
***
Едут кибитки. Светает.
Солнце как будто невдалеке.
Розовым жемчугом по реке
Лучики рассыпает.
Там, впереди, налегке
Ветер гуляет…

Ветер играет мелодию марта,
Водит по небу смычками ветвей.
В сердце Монмартра. В самое сердце Монмартра
Летит его песня. Песня тоски моей:

Ой, мама! Кай джяна Романэ чавэ?* Мама,
Куда я иду, если идти нет силы?
Если звезда моя за туманом дней,
Если так далеко она, то куда за ней?
Кай джяна Романэ чавэ? Мама,
А я у ветра вчера спросила…

Ай, ветер! Мне, мама, ответил ветер. Тихо
Шепнул мне: «Идем…», - в ласковый сумрак ночи,
В город, сиреневый, как шелка небес.
Мама, он обманул меня и к утру исчез.
Ой, мама, искала ветер. В бликах
Седого света. Сощурив очи.

Ай, ветер! Я, мама, его любила. Что же
Он сделал со мной?.. Так растрепал мне кудри.
Больно ударил в грудь. И разбил шатер.
Мама, сердце мое разбил. И развел костер.
Ой, мама, венчалась с ветром. Ложе
Делила. Небо молчало мудро.

О, небо! Зачем он меня оставил. Жгучей
Тоскою болеть. Тлеть на заре рассветной
Хрупкой свечой в тиши. И гореть огнем.
Небо, снова иду за ним. Расскажи о нем.
О, небо, где ветер бродит, тучи
Гоняет? Ты расскажи мне, бедной...

О, небо! Кай джяна Романэ чавэ? Знаю…
За ветром иду – в гору, за вольным ветром.
За кочевой звездой по дорогам дней.
Небо, так далеко она. Нелегко за ней.
Кай джяна Романэ чавэ? К краю
Какому и за каким ответом?..

Ой, мама! Кай джяна Романэ чавэ? Мама,
А я у ветра вчера спросила…

Едут кибитки. Светает.
Солнце как будто невдалеке.
Розовым жемчугом по реке
Лучики рассыпает.
Там, впереди, налегке
Ветер гуляет.

Ветер играет мелодию марта,
Водит по небу смычками ветвей.
В сердце Монмартра. В самое сердце Монмартра
Летит его песня…


*Кай джяна Романэ чавэ? (цыганск., диалект московских цыган) – «Куда идут цыгане?»
* Монмартр (фр.) – «Гора Мучеников»


МИРА МИХАЙЛОВА
***
Из твоего весеннего Парижа
к моей продрогшей пасмурной Москве
летит мелодия - всё ближе... ближе... ближе! -
невдалеке уже - сквозь толпы... через сквер.

Болею... слов почти не понимаю...
Да к чёрту грипп! И к чёрту - понимать!
Они влекут меня к сиреневому маю,
где невозможно дров не наломать!

Ведь знаю: ждёшь меня ты на Монмартре,
и в кофе добавляешь коньяка...

Что ж, если вдруг я не успею в марте,
То к лету соберусь наверняка!


МИРА МИХАЙЛОВА
Второй вариант
***
Одеколон "Монмартр" взяла в салоне...
Смотрю, невдалеке
Духи в сиреневом флаконе -
"Мадам Клике".
Теперь душой болею - нелегко...
Зато узнала - надо брать "Клико"!


ПРОЩЕ - ДИМА

Монмартром

Сперва решил зарифмовать Монмартр.
Элементарно – на пороге март!
Потом болел заклинившей строкой –
«невдалеке» я рифмовал с тобой.
Ведь ты меня покинула вчера,
Сказала: «Не люблю…». Ет цетера…
Теперь один. Хоть ты невдалеке –
Но не со мной, и я в большой тоске.
Перебираю все твои дары:
Сигары, биллиардные шары,
Сиреневую бабочку, носки,
Коньяк французский – средство от тоски,
Колоду старых (от прабабки) карт…
А!.. Я ж хотел зарифмовать Монмартр…


ЛЮДМИЛА ШАРГА

читая Николоза Бараташвили

солнце закатную выплавит медь
сиреневый вечер
прильнёт к раме
сон перепутав с явью
болеть
о неслучившемся станет память
крылья расправит книга в руке
вздохнёт
легендами лет давних
лязганье сбруи невдалеке…
заслышав
распахиваю ставни
прошлое – залпом
в глотке одном
границы пространств и времён грани
мансарды Монмартра
моё окно
Иверия
звёздный дождь
Ме-ра-ни
…сказка не менее чем параллель
реальность
плывущая рядом с нами
зов уходящих в туман аллей
полночь
полёт
Мерани…


МАРИНА ШАПИРО

Под сенью Sacre Coeur

На горке, над Парижа бездной, домишки выстроились в ряд.
В них тесно именам известным, которые они хранят.
Иду по лестнице на волю из глубочайшего метро
простой туристкой — и не боле. Я рядом с НИМИ... Но старо
преданье, верится едва ли, что прямо здесь, невдалеке,
ОНИ — не жили, так бывали, под сенью светлой Сакре-Кер*.
А кто на площади Театра сегодня, сидя под зонтом,
Париж рисует и Монмартр? Кто выживет в потоке том,
что пронесёт через массивы обыденности, суеты
таланты их? Чьи будут живы дерзанья, имена, холсты?
То неизвестно мне.
.... Я мимо иду в сиреневый закат
СВОИМ стихом неутомимо болеть, и мне сам чёрт не брат.


РУТА МАРЬЯШ
***
Невдалеке - сиреневый Париж
И пестрота Монмартра, рестораны,
А ты в минувшее без горечи глядишь,
Им не болеть - все затянулись раны…


МАРИЯ СИДОРОВА
***
На кладбище Монмартр тишина…
Отпели, отсмеялись и отплакали.
Лишь в камне проступают имена:
«Эдгар». «Полина». «Жак». «Сюзанна» - знаками
неведомых, невидимых миров.
...А на полотнах старых мастеров
сиренев дождь, и оживлён бульвар,
и Лизою болеет Ренуар,
и зелен виноград, и смуглы лица,
и просто невозможно не влюбиться
в девчонку, что стоит невдалеке
с фиалками в опущенной руке.


ЮЛИЯ СОФРОНОВА

Моему Баскервилю

Я знаю, будет день веленевый,
В нём - поступь облаков мягка...
Оденусь в цвет светло-сиреневый,
Чтоб подразнить тебя слегка...

Болеть теперь не понарошку мне.
Монмартр фиалковый размыт.
И там, и тут надёжный грош в цене.
Так будем просто жить, раз мы,

Друг в друге находя спасение,
Пока что верим в новый день.
Невдалеке мой сад. Под сенью - я.
Всё остальное - дребедень.

Подсолнухом взметнётся глупая,
Безудержная радость дня!
И удивлённо, как под лупою,
Увидишь прежнюю меня...


ГАЛИНА ВОРОНЕНКО
***
Барон Монмартр однажды в воскресенье
пошёл гулять (в немыслимой тоске).
Сквозь улиц череду он вышел к Сене
и там бродил, от вод невдалеке.

Текла река, сиренево мерцая,
дрожал барон в шелковом пиджаке...
И вдруг – русалка, тонкая, как цапля!
Очнулся он и бросил ей букет.

«Болеть тоской - немыслимая проза!» -
подумал созерцающий барон.
Свернул за угол и купил мимозы,
и в воду полетел букет второй!

...Он стал такой решительный и прыткий!
Дарил ей шляпки, брошки, шоколад.
Русалка принимала все с улыбкой,
а через месяц молча уплыла...

Барон, познав немыслимое чувство,
бросающее в ад тебя и в рай,
продал поместья. И ушёл в искусство.
...И жизнь – театр, да и любовь – игра...


ГЕН БУЛАВИН
***
Богема на Монмартр давно не кажет носа,
и тут на этот холм привез автобус нас...
Девчонка - портретист не зря смотрела косо,
сиреневый мазок ложится мне под глаз.
А как тут не принять, с похмелья, граммов триста,
Ведь сделано с умом в прекраснейшей из стран -
(чтоб не болеть с утра российскому туристу)
невдалеке - кафе, поодаль - ресторан


ЛЮБОВЬ МАЛКОВА

Кухарка тетя Клава ищет корни…

Кухарка тетя Клава ищет корни
Происхожденья собственной персоны–
Какой из предков восседал на троне,
Кто и когда пожалован в масоны?

Ее пра– пра– пра– прадед с Бонапартом
Сражался в схватках после Ватерлоо.
И выписан был гувернер с Монмартра
Учить пра–пра–… изысканному слову.

Пра–…дядя ее самых честных правил
В сиреневых всегда обедал плюшах,
« Киндзмараули» пил и «Саперави» –
Ведь водку родовитые не глушат.

Болит душа – так хочется ей титул
Вернуть в семью, который был утрачен,
Хотя б за то, что с жиру или с виду
Какой-то ее пра–… был раскулачен.

Невдалеке от здания в Гааге,
Где заседает Суд международный,
Она всё ждет и ждет такой Бумаги,
Что вновь ее объявит Благородной!

Перемешались Кровь и Пот СОВДЕПом!
Нелепо сокрушаться о нелепом!


ЭММА ГОЛЬД

Мой Париж

Какой Монмартр?! Какой такой Париж?!
Вокруг зимой задушен бедный город,
И, щурясь, фонари глядят на абрис крыш,
Мечтая вместо них увидеть горы...

Какой жестокий ветер! Валит с ног!
Костлявых голых веток взмах - и тут же
Другая мысль: к утру разгонит смог.
Не хочется болеть, шарф завяжу потуже.

Пустынной улицей спешу я в свой Париж.
Он тут, невдалеке, пройти два дома.
Там в телефонной трубке: "Ты не спишь?"
И пять кассет французского шансона.

Сиреневые шторы. Мягкий свет.
Прононс кота. И дор-о-блё на ужин.
И больше никаких Парижей нет!
Точнее, мне другой Париж не нужен.


АНАТОЛИЙ ДЖЕНЮК

Аллюзион «Мечта»

Невдалеке от Тертр мансарду снять,
обставив сто желающих таких же,
но появляться там - раз суток в пять,
и день и ночь гуляя по Парижу.

Бродить по Галерее Лафайет,
забыв, что нет в кармане ни монеты,
но приносить сиреневый букет
фиалок для консьержки Виолетты.

Плечом опёршись в оперный театр,
скептически разглядывать прохожих,
болеть Бодлером, лазать на Монмартр,
и чувствовать себя слегка де Ложем.

Зайти в кафе на улице Феру,
и выпив там бутылку кальвадоса,
ввязаться в драку, отчего-то вдруг
почувствовав себя чуть-чуть Атосом.

Наутро вяло вспомнить о душе,
и, выбравшись из койки еле-еле,
вдруг ощутить себя философом Планше,
поплевывая в Сену с Ла-Турнеля.

Поить бордо красотку в «Ша Нуар»,
любуясь стройной ножкой в платье узком,
и, ощутив внезапно божий дар,
читать стихи на непонятном русском…

Париж, mon Die! Париж, о Боже мой!
Ведь это вы услышать здесь хотели?

Не ощущать себя самим собой –
вот главная мечта, на самом деле…

СОФЬЯ ИОСИЛЕВИЧ
***
Чем ты бредишь, чем болен ? - Монмартром времен Модильяни…
Век сменился, и мир наш сегодня, конечно, не тот…
Но в Ливорно, Москве и Париже, в сиреневой рани
Снятся мальчикам сны о прекрасном, где вечность живет.
Подрастают они, обуянные жаждою славы,
О высоком мечтают и, замыслов тайных полны,
Устремляются в жизнь – и, наверно, по своему правы,
Поверяя мечты лишь холодному диску луны.
Имена их еще никому, никому не известны.
Невдомек нам, что, может быть, рядышком, невдалеке
Зреют силы, которым земные реалии тесны…
Но миры им дано создавать легкой кистью в руке.


ВИТАЛИЙ СИДОРЕНКО
***
Отпускай меня, Альма Матер,
На прощанье -
прижмись.
Как в Париж по ступням Монмартра,
Я спускаюсь в кипящую жизнь.
В ароматы...
В Париж...
...На Париж...

Покидая свою мансарду,
убеждая себя:"Покоришь",
я с актерством царя Александра
мягко вымолвлю:"На Париж".
Станешь сценой моею, овацией,
Обласкаешь меня, одаришь...
Предложи мне, Париж,
ворваться
в своих женщин и в кутежи...

Гордо выпрямленный талантом,
С человечеством визави,
Плавно, точно на эскалаторе
я спускаюсь -
подняться...
Взвить.
Ускользаю из рук юрисдикций.

Жалко лязгнув невдалеке,
мой тугой поводок обвиснет,
точно лестница к Санкре Кер.

Еще немного...Сознание раскачивается, как бобслеист перед стартом. Сейчас я устремлюсь в
трубки твоих улиц.
Неудержимо.
Как ртуть.
В номера твоих домов, этажей, в номера телефонов, в машин номера,
В город ручек, звонков, в город кнопок,
попугаечный, как Мюрат.
Я буду проскакивать их, точно деления на градуснике. Температура - повышаться от
заведения к заведению.
Будут только виски пульсировать, словно вдавленные в гамаши...С уменьшением давления
возрастает скорость. Скорости...

Голос Времени за кадром:

"Как давно ампутированная конечность
В мыслях, в снах продолжает болеть,
Ты вернешься сюда, конечно,
Не коснуться уже...Посмотреть.

Постаревший, немой, пристыженный...

Перевернутые вверх - тормашками
пропесоченные часы,
приползешь ты на свой Монмартр
в ностальжи...

Как жвачки, вдавленные в лестницу студенты
станут тыкать в тебя взглядами жалящими,
отпуская насмешек гнилье,
Посмотрите-ка, к нам возвращается
эксгумированный Гран Гиньом.
Но это будешь слышать только ты один. И видеть это будешь только ты один. Только ты один, проходя мимо отдыхающей, беззаботной толпы, будешь пробираться, как
сквозь заросли ранящего терновника. И только тебе одному больно вонзится в уши
сиреневый звук кареты скорой помощи... "


ЛЕРА ШЕР
***
Звездный символ Парижа – Монмартр, навсегда упразднен.
Ну зачем нам туда? Круассан – это тот же рогалик.
Убежать от себя и в Париже удастся едва ли.
Глупым чучелом замерло в стае мгновений-ворон
наше странное счастье в сиреневой шляпе бумажной.
Пережившим надежду ничто в этой жизни не страшно,
даже молча стареть мишкой плюшевым на чердаке.
Время тащит вперед нас с упрямством жука-скарабея,
обещая – пройдет. Но все так же тобою болею.
И звенит «Се ля ви» колокольчиком невдалеке.

*****************************************
Благодарим всех участников.

(иллюстрация - картина Винсента Ван Гога "Вид на Арль").