ПЖ

Перебираю слова, как чётки – не наскребается на сюжет.
И очень хочется выпить водки. Настолько очень, что я уже.
Затем вторую. За нею – третью. И мысли больше не о стихах.
Февраль промчался – и не заметил. С зимою нынче полнейший швах.
А, впрочем, разве с зимою только? Куда ни плюнешь – сплошная жесть.
От силы воли осталась волька. И не поможет Хоттабыч здесь.
А жаль: я б – трах-тиби-дох – и в дамках. Не удержался б своей стези.
Но жизнь – тельняшка. К тому ж – с изнанки. Отучит быстро тебя бузить.
А счастье спрятано леприконом на том конце разноцветных дуг.
О нём лишь старая Йоко Оно ещё, нет-нет, да припомнит вдруг.
И то всё реже. Летят мгновенья, стирая пёстрые миражи.
Люблю, когда убивают Кенни, поскольку сам перманентно жив,
И не планирую вешать кеды на гвоздь в ближайшие пятьдесят.
Пускай не хмурятся майковеды. Я пью четвёртую – за «лося»!
И не закусываю икоркой – зачем мне сонм нерождённых рыб?
И чую, что начинает торкать. И потихоньку иду в отрыв.
Увы, в пампасы костей не кинуть, и я, как тысячи нас везде,
Сигаю в чёртову паутину, не в силах пальцы держать в узде
И там резвлюсь в перекрёстных ссылках в процессе пятой/шестой/седьмой.
И допиваю уже бутылку. И вновь вываливаюсь домой,
Где в полусвете настольной лампы опять нетрезвый уснул почти.

И пропущу, как дежурный ангел тихонько снимет с меня очки…
(14:15) 18.02.10.