В объятьях тени

Я сидел в коридоре больницы и смотрел в пустоту перед собой. Стены словно плыли в тумане. Лампы дневного освещения угнетали своим ярким светом и еле заметным мерцанием.
Стул слева от меня скрипнул. Я увидел мужчину лет сорока. Его нельзя было назвать симпатичным – многодневная щетина, мешки под глазами, изрытый морщинами лоб и усталый взгляд. Но он не отталкивал своей внешностью. Что-то пугающее таилось в глубине его глаз, в самой пучине зрачков, клубилось там, как отвратительные черви в разлагающемся трупе, рвалось наружу под прикрытием хрупкой телесной оболочки.
– Эй, приятель, – обратился он ко мне. – Чего ты?
Я отреагировал на его слова не сразу. Они словно сквозь пелену докатились рокотом прибоя древнего моря до краёв моего сознания и вломились в мой мозг грохотом и лязганьем старого изношенного механизма.
– Что я? – я растерялся.
– Ты выглядишь так, словно по тебе катком проехались.
– Да ничего, это… забудь.
От него веяло непонятной тревогой. Я не хотел больше видеться с этим человеком. Он пытался еще что-то сказать, но я отвернулся и, с трудом встав, направился к себе в палату.
Закрыв за собой дверь, я проковылял к койке и устало повалился на нее. Я боялся закрыть глаза. Перед моим мысленным взором все время возрождались картины того дня. Про сны я уже давно забыл, моим уделом теперь были лишь кошмары. Единственный способ обмануть их – наглотаться успокоительного и отключить мозг на пару часов.
Протянув руку, я нащупал на полу упаковку таблеток. Страх холодным пальцами охватил мою шею. Пластиковая баночка была пуста. Это невозможно! Еще утром в ней было около десятка желтых песчинок забытья! «Черт!» - я выругался про себя. – «Кто-то украл их у меня, точно, кто-то стащил их, да, он знал, что так я стану уязвимым, что так я не смогу сопротивляться, да, он, они, все они хотят увидеть их, они думают, что они смогут их контролировать, что они смогут понять их…» Уже впадая в панику, я внезапно успокоился. Поток моих мыслей и приступов паранойи резко оборвался, позволив ясно рассуждать. «Это всего лишь страх. Я найду таблетки» - успокаивал я себя.
Пришлось вернуться в коридор. Перебарывая дрожь пройти до конца до кабинета дежурного врача. Попросить еще порцию лекарства. Не дал, мотивируя тем, что моя повышенная доза вызывает привыкание, к тому же регулярность выдачи лекарств уже назначена, и нарушать график он не имеет права.
Подавленный, я брел назад в палату, как столкнулся с тем типом лицом к лицу. Он буквально насквозь пробил меня своим грустным и тяжелым взглядом.
– Что, хреново? Вечно они так. Никогда не понимают. Тычут в нос своими папками и трясут перед тобой кипой бумажек. Думают, что они умнее всех. Решают, что для нас лучше, а что хуже. Запирают, связывают, пичкают лекарствами. Мы – их подопытные крысы. Ты согласен со мной? Согласен ведь?
– Да, да, конечно. – пробормотал я, чтоб избежать его навязчивого желания начать разговор.
– Ты боишься. Я чувствую. Я знаю. Они придут за тобой. Вот увидишь.
Я оттолкнул его плечом и поспешил к себе в палату. Хватит с меня психов. Я надеялся найти здесь покой и привести в порядок мысли, а вместо этого получил непрекращающиеся кошмары и ненормального, который лезет мне в душу.
Сколько раз я пытался разобраться, понять, что произошло, почему она умерла, кто или что забрало ее с собой во тьму, но у меня ничего не получалось. Вновь и вновь картинки прошлого оживали. Вновь и вновь я переживал боль и ужас. Вновь и вновь она погибала прямо у меня на глазах в когтях твари из сумрака. Это заколдованный круг. Никогда мне из него не выбраться. Никогда.
Я уселся на подоконнике и стал разглядывать звезды. Холодные иглы света раскаленных шаров термоядерных реакций.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я так сидел и смотрел в окно. Обернувшись, я увидел, что в больнице пропал свет. Аварийное освещение наполняло коридоры зеленоватым свечением, отвратительным, как адские огоньки проклятых душ, заблудших на грани миров.
Я выглянул из палаты. Из-за двери напротив ярко светило… солнце? Я не удержался и открыл дверь. И вышел на второй этаж недостроенной квартиры на краю города. Я помню это место. Мы приехали туда поиграть в пэйнтбол. Нас было четверо. Моторная лодка и четыре самодовольных улыбки, обед в пластиковых пакетах и целый день впереди. Мы давно не виделись. Прошло несколько лет с момента нашей последней встречи. Она тоже была с нами. И я ее тоже давно не видел.
Я глянул вниз, на лестничную клетку и увидел четыре фигуры, поднимающиеся наверх по грубым бетонным ступенькам. Я не мог поверить своим ушам – я слышал собственный голос, доносящийся снизу, я слышал голоса своих друзей, я слышал ее голос! «Так, добегались, начинаются слуховые галлюцинации» - я впал в ступор. Это было настолько дико – за долю секунды увидеть события почти полугодовой давности, услышать и осязать прошлое.… Но мираж не пропал, только перестал мерцать и закрепился в реальности.
Я спрятался за углом соседней комнаты. Прошлый я вошел на второй этаж, следом – все остальные. Я слово в слово помнил наш разговор, и прошлые мы вторили моим воспоминаниям.
– Да, конечно, что же ты им скажешь тогда? Эта графика - ничто! Ты сам прекрасно это знаешь. Она стоит не больше, чем участок на Луне в период неурожая бамбука в Центральном Китае. Лучше сразу откажись…
Я невольно улыбнулся. Участок на Луне всегда был нашей темой для дурацких шуточек,  преувеличений и подколов. Я последовал за четверкой на предпоследний этаж. Может, теперь я смогу понять, что произошло тогда в большой комнате?
Стоило «нам» войти, как воздух начал подозрительно дрожать, словно пол под нами был сильно нагрет. Писк вгрызся в барабанные перепонки, еле слышимый, исходящий из ниоткуда…
«Мы» стояли и испуганно озирались по сторонам. И тут я увидел их. Они были словно сотканы из тончайшей дымки, тени, легче воздуха, и двигались в полной тишине. Они были нами. Каждый из них встал у каждого из «нас» за спиной и начал душить. Потолок задрожал. Истрепанные дождем и ветром бетонные перекрытия не выдержали и тяжелые плиты рухнули вниз, увлекая за собой потолок и погребая «нас» под грудой обломков. Двое умерли сразу. Но она выбралась сама и помогла мне.
Мы вместе долго лежали в больнице в палатах напротив. Мы могли видеть друг друга каждый день. Когда смогли понемногу ходить, то стали проводить целые дни в разговорах. Так прошел месяц. И все было бы хорошо, если бы не ее постоянные кошмары.
Она кричала по ночам. Судорожно билась и плакала. Ей было больно. Анальгетики не помогали. Врачам пришлось привязать ее к кровати, чтоб обездвижить на ночь. Я не был в состоянии выносить все это. Но никто не слушал. Врачи занимались своим делом так, как они считали нужным. Она умирала в мучениях. Ее мозг не выдерживал постоянного напряжения.
Однажды я проснулся от крика. Выглянув в палату напротив, я увидел, что она дугой выгнулась на кровати, а из ее груди бьет фонтан крови, усеивая все вокруг рубинами капель. В алой паутине брызг я увидел их, и я знал, за кем они пришли. Она крикнула вновь, пронзительно и в полнейшем отчаянии: «Спаси! Спаси меня!»
За этим последовал хруст и тишина.
Я очнулся на подоконнике. Было уже светло. Теперь я все знал. Сегодня мой выход. Но я не боюсь. Я просто никогда не смогу простить себе, что убил ее.
Дверь камеры скрипнула. Грубые руки подхватили меня и потащили по коридору с коричневыми стенами. В одной из комнат, мимо которых меня вели, сидели люди. В соседней стоял стул с высокой спинкой, которому меня пристегнули. Я видел их лица сквозь стекло, разделяющее нас стеной жизни и смерти. Я видел эти каменные лица.
Шум прибоя влился в слабо пульсирующий поток моего сознания. Ночь опустилась на глаза. Холодные оковы высокого напряжения украсили мои запястья. Терновый венец сдавил виски стальным обручем.
– Прости… прости меня…
Я улыбнулся. Воздух задрожал. Тени сгустились, дрогнули и хищными чернильными нитями потянулись ко мне.