просто день

А ещё мы в тот день купили набор «Юный Химик». Там были пластинки магния, железный порошок, марганец, бутылочки с раствором щёлочи и соляной кислоты и ещё всякие порошки разноцветные, названий которых я не помню. Зато помню, как мы с папой шли по Шейнкмана, и началась гроза, и мы спрятались под козырьком такого старого дома из красного кирпича. Мы пережидали дождь, а вокруг нас хлестали с рёвом потоки воды, и было очень весело. А где же была в это время мама? Я почему-то запомнил только Наташу, которая чем-то кормила нас с папой, когда мы, мокрые, пришли домой. Каким-то обедом кормила, и мы пообедали, а потом принялись за химические опыты. Мы делали газировку и перенасыщеный раствор сахара. И ещё что-то грели на сухом спирту, но я не помню что. И мы собирались в «Ёлочку», куда и поехали довольно скоро.
В «Ёлочке» было просто волшебно. Папа взял лодку напрокат сразу на много дней, и на это время лодка стала как бы наша. И мы путешествовали на ней далеко-далеко, и собирали грибы и ягоды на том берегу озера, и ещё поднимались на такой зелёный безлесный холм, где была тьма земляники… И мы ходили с папой в магазин, в посёлок, и покупали там всякие продукты и карамель «Рион». Была такая карамель – снаружи какао, внутри – какое-то повидло. Вкусней конфет не знаю. Папа делал лучшие в мире оладьи и вкуснейшую варёную картошку с зеленью. Я говорю – волшебно, потому что меня и правда не оставляло ощущение волшебства – мол, так не бывает, но есть же! Было слишком хорошо, и с моих губ, кажется, не сходила счастливая улыбка.
Мы были с папой вдвоём и нам было хорошо.
А с мамой мы были не вдвоём. Она почему-то часто на меня кричала и обрывала на полуслове, любовь её была нервная, и для меня была тяжела. Папа редко кричал, был терпелив, спокоен, иногда насмешлив, но не обидно. Большой и сильный. Он пытался, наверное, и меня научить спокойствию, силе, ровному дыханью, что ли… Но у него для этого было не так уж много времени. Он не мог жить с нами, а может быть и не хотел… Трудно сказать. Если бы я попытался отстранённо взглянуть на свою мать – просто как на постороннюю женщину… Наверное, я должен был бы прийти к выводу, что с ней можно было жить только если любишь сильно-сильно. А папа, видимо, сильно-сильно-то и не любил.
Угол. Угол - это когда ничего не поделаешь.