Пьер Паоло Пазолини. Страсти

I

Христос во плоти
вдыхает и чует
мертвенный запах.
Как горько слушать
своё сердце, плача!
О Марие, Марие,
о бессмертные зори,
сколько скорби и боли…
Я был ещё мальчик
и вот я умираю.


II

Иисусе, твоё тело
молодое
меж двумя бродягами
распято.
Эти двое —
совсем ещё живые
юноши с красными плечами,
о небесное око…
Забиваются гвозди
и тряпица дрожит
у твоих чресел…
Какая же жалость —
в горячей крови
пачкать ваши тела
цветами рассвета!
Вы были — мальчишки,
и, чтоб меня убить,
сколько же было дней
весёлых игр
и невинности.


III

Иисусе, в тиши
Твоей крестной муки
нагою росой
была кровь Твоя.
Безмятежный поэт,
раненый брат мой,
ведь Ты видел нас
в нашей
сияющей плоти
в гнёздах вечности!
Теперь мы мертвы.
И почто бы блестели
у нас кулаки,
и чернели бы ногти,
если бы Твое прощение
не глядело на нас
из вечного белого дня
Твоей милости?


IV

Иисусе наш скорбный,
кровь цвета фиалок,
милосердие ясных
очей христианских!
Цветники, что цветут
над далёкой горою,
как нам оплакать
тебя, о Иисусе?
Небеса и озёра
рёвом звериным
Лысой Горы
оглашают окрестность.
О Распятый,
позволь нам ещё
тебя созерцать.


V

Иисусе, Твоим бедным
сыновьям, разбросанным
по бескрайнему
небосклону бытия,
Ты, умирая,
оставляешь этот
законченный Образ.
Нежный юноша
с лёгким телом,
исполненным света…
Это Святой Иоанн.
Нас, потерянных
в облаках равнодушия
к Себе призывает
и Собой наполняет
это Тело Твоё.


VI

Иисус сломлен
внутри Своего тела.
Далёк от себя,
по каких же горячим
и жгучим краям
шарит Его зрачок?
Здесь он почти что слеп,
но крепок костьми:
окровавленный
птенец
на берегу.
Позади, небо томится
слабым лучом света.
Над долинами
и вершинами
не слышно ни голоса:
последнее сладостное
шуршание
укрывшихся змей.
Боже, какие тени
в отблесках молний!
Самария
тонет во мраке,
смерть грохочет
по кладбища
свежим клумбам!
Пыль и листва,
отзвуки голосов
пущенные вспять ветром
во мраке и мгле.
Ах все мы люди,
все мы забываем…
Позади Иисуса
стоят мёртвые горы
и небо бежит
слепой рекой.