Пьер Паоло Пазолини. Сопротивление и его свет

Вот я дожил до дней Сопротивления.
Я ничего о нём не знал — знал только стиль, —
он соткан был из лёгкого свечения

в напоминание о солнце. Этот стиль
не мог померкнуть даже на мгновение,
а над Европой мёртвый сумрак стыл.

Собрав пожитки, мы тряслись в телеге —
прочь из Казарсы, в дальнее село —
там среди лоз струился чистый свет.

Мой брат уехал тихим утром в марте.
Дождавшись поезда, украдкой пистолет
он в книгу положил: был чистый свет.

Он долго жил в горах. Они белели
и возвышались на фриульскою лазурью,
как стены райские: был чистый свет.

На чердаке в крестьянской хате мама
с тоской смотрела в эти горы, зная
всё, что должно произойти: был чистый свет.

В компании из нескольких крестьян
я вёл блистательную жизнь изгоя.
За мной могли прийти: был чистый свет.

Вот день настал для смерти и свободы —
мир обескровленный по-новому в себя
вгляделся — и на нём был свет.

Неясным контуром вставала Справедливость —
я ничего о ней не знал, знал только слово.
Свет вечно равен самому себе.

Потом он стал мерцать, он стал подобен
заре неверной, что росла и заполняла
собой фриульские каналы и поля.

Она давала цвет рабочему движенью.
Заря, рождаясь, таяла в лучах
и простиралась за границы вечных стилей.

Свеченье наших дней толкало нас
раздать богатства мира неимущим.
Надежда снова обретала свет.