Женская любовь

Посвящается Е.Ш.

Когда «прокручиваешь» ленту событий твоей жизни назад, понимаешь, что вот этого быть не должно, а вот того не надо было делать. Ну, одним словом, все как всегда: знала бы где упаду – соломку бы постелила…
Каждый абзац о моей жизни можно начинать с пословиц. Слишком правильно они все отражают. Вот и этот период моей жизни можно начать с утверждения, что беда не приходит одна… 
Я часто возвращаюсь к тому времени, когда все стало «темнеть». Это очень похоже на погоду – вот солнышко светит, птички поют и вдруг… На небо потихонечку начинает надвигаться серая туча. Ты видишь ее, но при этом долгое солнечное ощущение не пускает в твой мозг информацию о том, что уже так скоро станет очевидным. Что пойдет дождь. Самообман…


Как красиво и тихо ранним зимним утром. За окошком еще очень темно. Хрустит снег под ногами самых первых людей. А в комнате тепло и уютно, под одеялом словно нора, из которой совсем неохота высовывать мордочку. Но это ненадолго. Я легко вскакиваю с постели и улыбаюсь. Я слишком спешу жить. Мне нравиться жить. Поэтому и такой оптимизм в морозное темное утро.
Я собираюсь в институт. Для кого-то это покажется так обыденно. А для меня это магия слов… Институт стал для меня местом, где на меня пролились золотым дождем чувства, ощущения, желания, жизнь… Я собираюсь очень быстро. Как мало надо времени, если ты молода и счастлива. Я подмигнула своему отражению в зеркале – мне нравится видеть, как огоньки светятся в моих глазах, разве можно как-то украсить себя еще?! Разве можно представить, что ночное небо, усеянное звездами, освещенное Луной требует дополнений? Абсурд.
Одеваюсь. Выбегаю на улицу и присоединяюсь к людям, спешащим и озадаченным. Тогда для меня так было странно – как в такую рань можно «носить» такое лицо? Ведь еще так мало времени, что могло уже так сильно озаботить людей? Мне тогда было смешно и странно. Я тогда не знала и не понимала… Видимо, это были первые знаки о том, что надо смотреть чаще и глубже… А я порхала…
А потом были секунды, минуты, часы, дни, месяцы и годы счастья и безвременья. Я словно попала в такую желанную и такую недосягаемую для всех страну – Эльдорадо… Мне повезло. Но я также как и все, не понимала только одного – надо впитывать как губка каждое мгновенье, надо запоминать запахи и вкусы счастья. Надо стараться удержать все то, что получилось найти. Но это было невозможно. Так как я считала тогда, что так у всех, и что так будет всегда…
Я увидела ее еще на вступительных экзаменах. Я не могу сказать, что она выделялась из толпы – я просто посмотрела, почему-то, именно на нее. На ней был зеленый в клеточку пиджак и джинсовая юбочка. Банально, но уже тогда мой взгляд выхватил ее из множества снующих, волнующихся и спешащих абитуриентов. Вот сейчас сказала последнюю фразу и поняла – а может, она и обратила на себя мое внимание потому, что была над всей этой суетой? Она волновалась, это несомненно, но при этом как-то величественно.
Я сдала успешно экзамены. Нас привели в аудиторию, чтобы поздравить со столь важной миссией в нашей жизни. И тут я увидела столь знакомую мне уже зеленую клеточку.) Надо же! Я сама тогда удивилась этому факту. Из тысяч людей, я обратила внимание именно на эту девушку, а она оказалась со мной в одной группе.
А еще, она всегда была рядом с одним и тем же молодым человеком. Вот и сейчас они сидели рядом и что-то обсуждали. ЕЕ смех… Я никогда не слышала, чтобы кто-то смеялся так безудержно, так зазывно, но при этом так, словно не каждый мог присоединиться к ее веселью. Все, что делала эта девушка покрывалось налетом величественности и избранности. Так мне казалось.
 Я сразу сделала банальный вывод о том, что парень, сидящей рядом с ней, не только просто сидит рядом, но и идет с ней по жизни, то есть он ее молодой человек. Тогда я первый раз была озадачена своими эмоциями – мне вдруг совсем не понравилось, что у этой девушки есть парень! Вы даже представить себе не можете, насколько это странно. Во-первых потому, что это не мое дело, во-вторых – меня должно было волновать, уж если на то пошло, что это у Парня есть девушка, а не наоборот. Тогда я просто не задумалась над тем, что это начало того пути, который не имеет конца…
Мы начали учиться. Все старались. День проходил за днем. Понемногу все знакомились, складывались дружеские пары, тройки, квартеты… Мы представились друг другу почти сразу. На просто сказала: «Меня зовут Александра. Можно Алекса.». я ответила свое имя. Но мне показалось, что я как-то вся съежилась около нее. Я не могу объяснить почему мне так казалось! Она вовсе не была красавицей, в общепринятом смысле. Она ничем особым не выделялась. Одета была со вкусом, но достаточно обычно! Но для меня она была просто неземной. Мы познакомились и на этом все. Каждая стала жить своей жизнью. Она ходила со своим молодым человеком. Была просто прилеплена к нему. А я ходила вместе со своим другом, с которым была знакома раньше и он так же как и я поступил со мной в одну группу.
Так продолжалось около двух недель, а потом так случилось, что мы оказались рядом на скамейке в поточной аудитории. И это был момент нашего единения. Тогда мы стали друг для друга тем, что потом назовут великими словами…
Лекцию вел очень смешной профессор. Он был напыщенным и самовлюбленным. Нам показалось, что целью его было запугать нас, ввергнуть нас в шок, и заставить за счет страха быть тихими и послушными. Надо отметить, что ему это удалось. Но не с нами. Нам с  Алексой настолько стало смешно, что у нас началась просто безудержная истерика. А оттого, что мы пытались ее скрыть, выходило еще хуже. Мы давились собственным смехом. Уже тогда мы обратили внимание на то, что если одна из нас начинала шутить – вторая продолжала шутку именно так, как если бы ее закончил автор. Мы ощутили похожесть. И это нас заставило обратить внимание друг на друга. А еще, то, что мы сумели выделиться вдвоем тогда, когда никто нас не поддержал. Мы оказались в одной лодке. А все были «за бортом».
На той же самой лекции, я поняла еще одну очень важную интересующую меня вещь – парень, который был неразлучен с Алексой оказался просто ее другом. Меня это бесконечно порадовало.
С тех пор мы были неразлучны. Постепенно наши сопровождающие были вынуждены общаться между собой. Сразу скажу, что восторга они от этого не испытывали, но так как мы с Алексой отделились – им просто надо было с кем-то быть, чтобы не остаться сразу в одиночестве.
Вскоре о нас говорили все. Мы были самыми сумасшедшими девочками на все факультете. Если где-то собиралась тусовка и знали что будет «эта парочка» - все знали, что вечеринка будет веселой и все будут отрываться на полную катушку. Мы дружили. Мы чувствовали одинаково, мы говорили одинаково, мы сливались воедино. Я знала о всех романах Алексы, о ее проблемах, о ее радостях и горестях. Она знала обо мне только то, что мне хорошо с ней. Что я преданная подруга.
А потом случилось то, что повернуло мою жизнь навсегда. Была очередная студенческая попойка. Мы опять придумали с ней развлечения. Вовлекли во все это всех присутствовавших и началось истинной веселье. Мы всегда предпочитали обычной пьянке, пьянку со смыслом). Когда количество выпитого уже превысило все мыслимые нормы, начались взрослые игры. Примитивным началом была бутылочка. Мы с Алексой сидели друг на против друга и поэтому постоянно оказывались по разные стороны бутылочки. Мы уже исцеловали все щеки друг друга. А потом, когда уже в 105 раз бутылочка остановилась на нас, мы поцеловались в губы… Это было как в кино… Застывший кадр. Даже сидящие вокруг пьяные люди на секунду замолчали и пристально смотрели на нас. Мы оторвались друг от друга и сели на свои места. Молча. Словно в тумане. Воздух пронзил чей-то смех и улюлюканье. Но нам почему-то совсем не хотелось смеяться. Улыбки были натянутыми. Я видела, что и Алекса отвечает на поздравления с таким крутым поцелуем с натянутой улыбкой. Она отвечала, улыбаясь, но в ее глазах совсем не было шутки. Она смотрела на меня, и мы обе понимали – вот сейчас, в этот момент, по невидимой дорожке, которая тянулась от моих глаз к ее, проходит что-то непонятное. И это что-то, достигнув наших глаз, изменит наше видение друг друга навсегда…
Так и случилось. Через несколько секунд мы поднялись, молча прошли на лестницу. Алекса достала сигарету и закурила. Я подумала про себя, почему она не предложила мне, но в следующий момент получила ответ. Она взяла свою сигарету и касаясь моих губ отдала ее мне. Ей хотелось чтобы у нас была одна сигарета. Хотелось ощущать влагу моих губ на грубом фильтре сигареты. Мы молчали. Она смотрела на меня прямо. Я пугалась этого взгляда и опустила глаза. Алекса стремительным движением руки подняла мой подбородок и сказала: «не смей опускать глаз. Не смей убегать…»
А потом мы открывали для себя тот мир, который еще недавно был для нас сродни инопланетной жизни. То, что когда-то представлялось чуждым и нелепым, дарило нам сейчас счастье, восторг и ощущение полета.
В такой нереальности пронеслись три месяца. Мы жили своей тайной жизнью, скрывая ее ото всех. Нам настолько удавалось играть прежнюю роль, что никто из наших одногруппников даже не подозревал о происходящем между нами. А потом появился он.
Этот парень оказался старым знакомым Алексы. Я тоже познакомилась с ним. Он показался мне интересным человеком. Открытым, бесхитростным. Однажды мы остались наедине и он стал жаловаться, что Алекса совсем не обращает на него внимания. Что они дружили, а сейчас ему настолько плохо и одиноко, что просто нет желания жить. Я ощутила укор от своей совести – я увела Алексу от всех. Она же нужна людям. В тот момент я решила поговорить с ней, и сказать о том, что ей было бы неплохо иногда общаться  со старыми знакомыми. Это было началом конца.
Я сама своими руками надорвала то, что казалось таким прочным, а оказалось столь хрупким. Слишком больно вспоминать то, что было потом. Если говорить в нескольких  словах, то нас погубили интриги, сплетни, злость и зависть людей. Когда люди творили свое зло, они даже не догадывались, во что они вторглись и чем это закончиться.
Через некоторое время я пришла в институт, села как всегда рядом с Алексой. Она повернула голову и произнесла: «Я больше не хочу с тобой общаться». Вот так. Просто. Не двусмысленно. Я настолько растерялась, что даже не стала спрашивать – а почему? Я улыбнулась и сказала – хорошо. Потом, полтора часа лекций я сидела плечом к плечу с Алексой, но при этом мне казалось, что нас разделяет пропасть. Что если я закричу даже в голос, она не услышит меня и не повернет головы. Я писала какие-то символы в тетради, чтобы сделать вид, что конспектирую лекцию. На самом деле мои мысли были взорваны. Их разнесло на мелкие осколки и я силилась собрать их. И все мои труды были направлены именно на это.
Когда до моего сознания донеслись слова профессора о том, что лекция окончена, я встала, взяла вещи и пошла к выходу. Я спиной ощущала, что первый раз в жизни Алекса не провожает меня глазами. Это было так неожиданно. И тут до меня дошло то, что произошло. Мне стало так плохо, что у меня подкосились колени и я еле успела схватиться за дверь. Я стояла и тяжело дышала. А в этот момент мимо меня прошла Алекса вместе с тем, кто еще недавно жалостно ныл мне о невнимании Алексы. Тут для меня стало все ясно. Единственное, что волновало меня в тот момент – что же он такое сказал обо мне, что она смогла поверить, принять и так быстро отказаться от меня. Этот вопрос мучил меня каждую секунду. Один раз я пыталась поговорить с ней. Натолкнулась на уже забытое величие и высокомерие. Со мной даже не захотели задержаться на секунду…
Я оставила все попытки сближения. Я кинулась в учебу, как в спасительную гавань. Родители удивлялись таким переменам и гордились дочкой, учившейся на повышенную стипендию…
А потом наступила весна… я пришла в институт с ощущением долгожданного оттаивания. Мне даже на секунду показалось, что боль, которая стала моим вторым я, отступила. Как э то было недолго. Я вошла в аудиторию и увидела устремленные на меня глаза. Среди этих пар глаз не было тех, ради которых хотелось жить. Я поняла что услышу сейчас что-то такое, к чему надо подготовиться.
Ко мне подошла староста нашей группы и сказала: «Алекса в больнице. Звонили ее родители и попросили чтобы ты приехала, как можно скорее».
Я не помню как вышла из института, как села в первую остановившуюся машину, как бежала по длинным и таким холодным коридорам больницы. Я думала только о том, что очень медленно все это делаю. Что я как будто стою на месте. Как во сне, когда надо бежать, а ноги не отрываются от земли.
Палата. Надо открыть дверь и войти. Секунда… Набираем воздуха в груди и ныряем… Боже…
- Малыш, я так ждала тебя… Прости меня… Я не знала… Я поверила… Я ревновала… Мне было так больно…. Я не смогла терпеть и вышла в окно… Я хотела понять, почему люди не летают как птицы…. Прости меня, малыш…
С ее губ срывались слова. Она была очень слаба, и словно старалась успеть все сказать. Успеть… Значит скоро все может кончиться!? Я приблизилась к ее кровати и взяла ее за руку. Я смотрела в ее глаза, я любила каждую ресничку, каждую родинку, каждую слезинку, капающую из ее глаз. Я молчала, я чувствовала, как мои щеки прожигают дорожки слез.
Алекса повернула голову и сказала: «Я любила тебя. Я люблю тебя и всегда останусь ангелом-хранителем для тебя… Прости, что разрушила своей человеческой слабостью наше счастье…»
Она закрыла глаза. Я сказала: «Я тоже люблю тебя. Мы всегда будем вместе…»
А потом я повернулась на звук, который своей монотонностью раздражал мое сознание. Полоска прямая, звук убивающий…


Есть на кладбище в Подмосковье могила, на которой всегда цветы… Нет фотографии, потому, что и у родителей нет сил смотреть на лицо их дочки в таком месте. Она для всех нас жива. А я… а я впервые смогла произнести ее имя вслух спустя 10 лет…