Летиции

               
Линия горизонта тоньше лезвия бритвы,
неосторожной мыслью вызвав лавину чувств,
вряд ли спасёшься в вечность.
Только путём забвенья.
Перемещаясь вместе с перемещеньем тела,
жди откровений плоти властно зовущей вниз.
В преодоленье – вера.
Кажется где-то солнце свой наполняет голос
жаром, но кто ответит – где тот источник. Так
и возникает жажда.
В месиве состояний вдруг отличаешь нечто,
словно к волшебной флейте тянется Крысолов
и начинает тему неотвратимой мести.
Если ты видишь ветер – тебя ожидает боль.

•

Если ты видишь ветер – тебя ожидает боль;
если увидишь душу – мир соблазнится прахом,
но обретёт тепло,
разве ты это ищешь?
Впрочем и это тоже. Даже скорей всего.
Но не сложить из праха песен, стихов и счастья,
только одну, быть может, песню о нелюбви –
ту, что слагают всюду.
Ветер её приносит, ветер её уносит
нас оставляя тут с болью наедине.
Как эта даль прекрасна:
слух услаждают птицы,
взор – голубое небо,
ум – беспредельность мук…
на погребенье века врата распахнуты настежь.

•

На погребенье века врата распахнуты настежь.
Но времена разъяты. Только блаженный зверь
знает пути значенье и назначенье врат,
чаянье же – без смысла.
Капля вбирает море,
в горстке песка – пустыня,
слово таит младенец. Но безотказен мир
в горьком своём безумье,
как и в желанье – быть.
Стоит ли верить в чудо?
Даже усопший мамонт…
даже иссохший камень…
даже остывший пламень…
Ангелы белым снегом перелетают в ночь.

•

Ангелы белым снегом перелетают в ночь,
и на пути рассвета время возводит замки
полные тишины,
где и творится сущность.
Кто обитает в этих гулких чертогах тьмы?
Кто обостряет слух и наполняет душу
холодом и теплом?
Только ли Он в ответе?
Снова сегодня бриз
мерно колышет ветви древних, как мир, олив.
Вот и достиг прилив верхней своей отметки.
Близится странный час:
время смыканья глаз,
делится смысл на смыслы.

•

Делится смысл на смыслы,
знанья плодит молчанье,
а в глубине творенья
зреет судьбы отгадка.
Ухает филин в чаще,
грозно горя глазами,
прячутся мыши в норы,
даже змея, свернувшись
плотным кольцом, укрылась
в мокрой траве. Над миром
ночь простирает крылья,
только алмазной пылью
звёздный рассыпан след;
узники ждут рассвета.

•

Узники ждут рассвета,
стражники хлещут виски,
волны целуют скалы семь миллионов лет;
терпит крушенье шхуна,
молча на пир пираньи сходятся,
в ожиданье танцы вокруг водя;
жалобно свищет ветер,
словно прося прощенья
у моряков и шхуны,
дети же смотрят сны;
пишут стихи поэты,
ищут любимой образ,
белый, как снег, кораблик
берег далёкий манит.

•

Берег далёкий манит
путников и влюблённых
в передвиженье. Даже и не влюблённых.
Всех.
Жизнь есть движенье мысли.
В снежной стране скрываясь
слушает ночь волчица,
камень скатился в пропасть,
как не пропасть влюблённым.
И не влюблённым.
Всем.
Тропка уходит в небо
к страждущему взывая
радужностью надежд.

•

Радужностью надежд
дух окрылён, а разум ей ослеплён,
как отрок сказочной красотой первой своей любви;
тянется Млечный Путь,
целит в Тельца Стрелец,
Рысь затаившись ждёт времени Близнецов;
жалость – в сердце игла,
в беззащитное сердце пиита.
Разлука – сплошная боль.
Но бьёт Парусами ветер,
боль отступает,
отплытие будет утром.

•

Отплытие будет утром,
когда на крыльях кукушки слегка заалеет пух
и станет росой на листьях вчерашних потерь слеза.
Тогда и случится время –
достанет ныральщик жемчуг
со дна океанской чаши;
возлюбленной нету краше
чем та, что безмолвно ждёт
последней крупицы ночи,
а время топор свой точит
и вот прерывает миг,
и жемчуг на дне горит,
и молится кто-то за
возвращение после света.


•

Возвращение после света
сулит утешенье тем,
в ком память имеет место,
и если покинут дом,
кому он доверит тайны? –
Хранителю наших слёз.
«Родная! Ночь поглотила глаза и губы твои.
Куда я плыву?
Оглянись, оглянись на меня!»
«Милый! Ночь поглотила глаза и губы твои.
Куда ты плывёшь?
Оглянись, оглянись на меня!»
Время всё дальше уносит лодку
сверив судьбу по звёздам.

•

Сверив судьбу  по звёздам
как состояться в том,
в чём состоятся должен? –
Только путём свершенья.
Звенья одной цепи – тернии и дорога,
не преступив порога – не обрести плодов,
ибо плоды за гранью.
Как ни берёг я тайну,
небо явило всё,
что в моём сердце скрыто.
Разве себя спасёшь,
пряча,как зверь, дар речи?
Ищущим с ветром встречи  –
кинь подаянья грош.


•

Кинь подаянья грош
трусам, лжецам, лакеям,
циникам и скупым. –
Разве беднее их сыщешь на этом свете?
Нет! На востоке снег
горные взял вершины
в вечный, как небо, плен,
а у подножья тлен
в мире камней и пыли
свой расширяет круг.
Но уже прилегли на траву
двое нежных влюблённых,
посылая красноречивый ответ
автору всех несчастий.


•

Автору всех несчастий
не избежать судьбы
бедных своих героев,
но нескончаем путь…
Знай: неподдельность мук –
высшая сладость роли,
как неподдельность боли –
главная песнь любви.
Слышишь тоску прибоя?
Если не слышит сердце –
значит оно мертво
и на пути к истоку,
где возродится вскоре.
Я уже знаю время.

•

Я уже знаю время,
лик и предназначенье каждой своей звезды.
Ветер рождает бурю, буря – стойкость и волю,
преодоленье – жизнь.
Только потом смиренье.
Очарованья миг неуловим как ветер,
встретившись на рассвете, там, где совсем не ждёшь,
с давним своим желаньем –
вслушайся в тишину:
где-то сорвало с ветки
времени паутинку,
птица летит, по тропке
лисьей бежит лисица,
линия горизонта тоньше лезвия бритвы.

•

Линия горизонта тоньше лезвия бритвы;
если ты видишь ветер – тебя ожидает боль;
на погребенье века врата распахнуты настежь,
ангелы белым снегом перелетают в ночь.
Делится смысл на смыслы,
узники ждут рассвета,
берег далёкий манит
розовостью надежд,
отплытие будет утром,
возвращение после света,
сверив судьбу по звёздам,
кинь подаянья грош
автору всех несчастий.
Я уже знаю время.