У. Х. Оден. Новому году

Уистан Хью Оден
(1907 – 1973)

НОВОМУ ГОДУ

Прощайте, стенанья манерных салонов,
«Куда», «Отчего» рассужденья ученых,
Во фраках политиков светский апломб,
Всё ныне улажено с помощью бомб.

Клавир, партитуры для двух фортепьяно,
Рассказы об эльфах, седых великанах,
Изделия хрупкие, мази, панно,
И ветви олив – всё прибережено.

Зане вероломно бунт поднял Денница,
Он взрывом расчистил свой путь из темницы,
Из бездны, куда он был брошен Отцом,
Как Ангел восставший, как роза с шипом.

Он словно инфекция всюду идёт,
Стоит на мосту, он там, и где брод,
Как гусь или клуша он может летать,
Забрался в сервант, он залез под кровать.

Меняет он маски, меняет он вид,
В нём ненависть голубооко горит,
Стать может малюткой, заплаканной в люльке,
Входящей в трамвай аккуратной бабулькой.

По воле своей он сантехник и врач,
В любом ремесле он знаток и ловкач,
Талантлив в хоккее, танцует фокстрот,
Как тигр кровожаден, секретен как «крот».

О, знаешь, мой друг, будь его торжество –
В пучину стыда ввергла б воля его,
Тебя, милый друг, он похитил бы вмиг,
Похитил и пышные кудри состриг.

Терпеть миллионам уже свои муки –
Польстились, как голуби, шармом гадюки,
В лесу – очень много деревьев больных,
И я – тот топор, что срубить должен их.

В конце концов, ибо я третий, беспечный,
Счастливый сынок избалованный вечно,
Изгнать Сатану – вот что мне предрекли –
Стереть человечество с лика земли.

Поступки людей – это мерзость для взора,
Пресыщенность, лживость, Содом и Гоморра,
Я множество огненных, серных дождей
Промчу над жилищами плотских страстей.

Купить и продать, поздний ужин и рислинг,
Бездушье машин, непристойные мысли,
Тупиц обаяние – будет опять,
Опять эта горечь людей наполнять.

Я приду покарать, будет мертв Сатана,
Будет с хлебом икра мне к столу подана,
Будет храм мной воздвигнут для дома родного
С пылесосом во всех уголках его крова.

Я буду в авто цвета платины мчаться,
Я буду сверкать, я Звездой буду зваться,
Я буду бить в колокол ночью и днем,
Вдоль улицы всей я пройду «колесом».

Итак, Полли, Пэгги и Джонни Большой,
Бедняжка Гораций с одною ногой,
Оставьте ваш завтрак, забав своих прыть,
Ваш долг – Сатану в ранний час сокрушить

Предписано так. Это – гнев и труба,
И властный призыв: будут вскрыты гроба,
Они полетят и проглотят вас всех,
Исчезнет с лица земли гибельный грех.

Молчать в глубине – это рыб естество,
Все небо в огнях, словно ель в Рождество,
На западе звезды сигналят давно:
«На смерть Человечество обречено».

«Прощай!» – дому с красной обивкой панелей,
«Прощай!» – простыням на двуспальной постели,
«Прощай!» – милым пташкам чудным по стенам,
Да, это, мой друг, «До свиданья!» – всем вам.

1937


Wystan Hugh Auden
(1907 – 1973)

Song for the New Year

It’s farewell to the drawing-room’s civilised cry
The professor’s sensible whereto and why
The frock-coated diplomat’s social aplomb
Now matters are settled with gas and with bomb.

The works for two pianos, the brilliant stories
Of reasonable giants and remarkable fairies,
The pictures, the ointments, the fragible wares,
And the branches of olive are stored upstairs.

For the Devil has broken parole and arisen
He has dynamited his way out of prison
Out of the well where his Papa throws
The rebel angel, the outcast rose.

Like influenza he walks abroad,
He stands on the bridge, he waits by the ford;
As a goose or a gull he flies overhead,
He hides in the cupboards and under the bed.

Assuming such shapes as may best disguise
The hate that burns in his big blue eyes
He may be a baby that croons in its pram
Or a dear old grannie boarding a tram;

A plumber, a doctor, for he has skill
To adopt a serious profession at will;
Superb at ice-hockey, a prince at the dance,
He’s fierce as the tigers, secretive as plants.

O were he to triumph, dear heart, you know
To what depths of shame he would drag you low,
He would steal you away from me, yes, my dear,
He would steal you and cut off your marvellous hair.

Millions already have come to their harm,
Succumbing like doves to his adder’s charm;
Hundreds of trees in the wood are unsound
I’m the axe that must cut them down to the ground.

For I, after all, am the fortunate one,
The Happy-go-Lucky, the spoilt third son;
For me it is written the Devil to chase,
And to rid the earth of the human race.

The behaving of man is a world of horror,
A sedentary Sodom and slick Gomorrah
I must take charge of the liquid fire
And storm the cities of human desire;

The buying and selling, the eating and drinking,
The disloyal machines and irreverent thinking,
The lovely dullards again and again
Inspiring their bitter ambitious men.

I shall come, I shall punish, the Devil be dead,
I shall have caviar thick on my bread
I shall build myself a cathedral for home,
With the vacuum cleaner in every room.

I shall ride on the front in a platinum car,
My features shall shine, my name shall be star:
Day long and night long the bells I shall peal
And down the long street I shall turn the cart wheel.

So Little John, Long John, Polly and Peg,
And poor little Horace with only one leg,
You must leave your breakfast, your desk, and your play
On a fine summer morning the Devil to slay.

For it’s order and trumpet and anger and drum,
And power and glory command you to come:
The graves shall fly open and suck you all in
And the earth shall be emptied of mortal sin.

The fishes are silent deep in the sea,
The skies are lit up like a Christmas tree
The star in the West shoots its warning cry
‘Mankind is alive, but mankind must die’.

So good-bye to the house with its wallpaper red,
Good-bye to the sheets on the warm double bed,
Good-bye to the beautiful birds on the wall,
It’s good-bye, dear heart, good-bye to you all.

1937