Он бредил и ругался честным матом

Он бредил и ругался честным матом
А иногда хрипел - просил воды.
И обращался то как к другу, то как к брату
В минуты просветленья от беды.

Его прошило пригоршней осколков
От пуговки на горле до ремня.
Под грязными бинтами гимнастёрка
Засохла, и спеклась как короста.

Всё порывался встать, чтоб трассерами
Дать целеуказание броне.
Захлёбываясь пеной с пузырями
Кричал - Радист! Живой? Давай ко мне!

Ему помочь уже и не пытались,
Всё было просто, ясно - не жилец.
Вокруг и мимо медики сновали
- Кольни ещё, похоже все, конец...


А он хрипел и харкал красной болью
Не признавая смерти пустоту.
Под койкой собиралась чёрной смолью
И бликовала красным на свету

Живая правда бьющаяся в венах.
Она здесь потеряла вкус и цвет.
Причудливые всполохи на стенах.
Я был там?.. Был я или нет?..

На венах век виденья и кошмары.
Как в адском пламени живые мертвецы
Бегут и падают и снова поднимаясь,
Бегут, летят в свинцовые дожди.