40. Генеральше Лариной в страсти не откажешь! Фраг

                *            *            *
Будь Вы не попросту примат,
А даже тонкий дипломат,
То и тогда, коль кобылица
Всерьёз от страсти распалится,
Всей Вашей чести – шах и мат –
От случки Вам не открутиться!
Какою гранью компромат
К Вам развернУт, на этот лад
Собой и стАнете, примат,
Стыдиться или же гордиться.
Он неизбЕжен – компромат.
                .           .           .
Юнцом  по-прЕжнему  вдовица
Сполна желает насладиться…

Ох, Евдокия – ты же мать!
Но… как тебя не понимать?!
Вдова! Пусть ты не молодица,
И Зрелость сохнет от утрат,
И годы не текут водицей,
А отлетают прочь, как град,
Всё ж тело хочет возродиться,
А Страсть не хочет знать преград.
Страсть сокрушает всё подряд.
А Разум, хоть он и стыдится, –
Её бесправный младший брат.

Поэт отважен без рюмашки:
В интимном он не даст промашки.
Аж с  мОрдою в крови  блеснуть
Способен (не в лице ведь суть)
Он на правах очаровашки.

Обязан, к радости милашки,
И захотеть он и дерзнуть…
Не для того, чтобы вздремнуть,
Вошли в альков они четою.
Тут, в спальне Ольги, мать чуть-чуть –
И вновь предстала б молодою:
Мол,  знАешь,  друг, чего я стою!

Гость оробел, как ученик.
Он был в крови, но вне улик…
Сначала с целью лишь благою
Вдова заботливой рукою
Обтёрла замарашке лик.
Своей обласканной щекою
К щеке  вдовЫ  герой приник.

Проступок, впрочем, не велик,
Но для дальнейшего сближенья
И плодотворных перемен
Столь целомудренный обмен
Банальностями притяженья
(Да плюс мурлыканья рефрен) –
Отнюдь ещё не пораженье,
В глазах Венеры. В свой черёд
Пойдут и губы, руки в ход
И все интимные детали,
Вплоть до томимых гениталий.

Тут, главное, чтоб перестали
Они заглядывать вперёд
И расслаблялись без забот.
Чего вдвоём сидеть на стуле? –
Должно быть, ветреной Фортуне
Постельку Олину в расход
Отдать не  жАлко  для господ…
              *           *           *
Не приписать ли хлопотунье,
Как грех, пролитый в спальне пот?
Иль на вдове за приворот
Лежит вина, как на колдунье,
Иль  гОсть –  невольный сумасброд…

Владимир (как и накануне,
Когда был с  «тЁщей»  близок он)
Вновь первобытно возбуждён.
Сопротивляться страсти - втуне.
Сошёлся он  не  дАром  с Дуней,
Поскольку вновь она с лихвой
Весь  вАкуум  в нём половой
Собой заполнит без раздумий…

Мать с Олей, как двойной портрет,
То в тень вносимый, то на свет.
Дочь – край непознанный. С мамулей –
Как настоящий краевед,
БлестЯще  вёл себя поэт:
С ней испытал и страсть и нежность.
Эк,  скачет, словно в безмятежность!

Сползая в пропасть, глянь-ка вниз!
С собой  вчерАшним  ты сравнись,
Когда на  чАсти  дух не рвали.
Тпру, Вова! Сколько не глумись
Над домостроем вне морали,
Но, возвращаясь в мир реалий,
Искать потребно компромисс.
Не уповать же лишь на низ –
На ненасытную промежность!
Мать… Оля… С Олей всё на честность…
Бесцеремонность и поспешность
Не взяты Олей за девиз
И с ней во всём царит любезность.
Тут очевидна бесполезность
Попыток соблазнять на бис,
Пока не станет  Оля мисс,
Оповестив о том окрестность.

ГрЕх  с Олей проявлять поспешность…
А с «тёщей» –  прОще  будь, не жмись!
Коль искушал, не осрамись!
Не дай, Бог, проявить небрежность!

Поэта манит  чУвств  безбрежность.
Мать, дочь… с ним связаны узлом.
Гость в образ сей двойной влюблён,
Как в роковую неизбежность:
К двум  дАмам  угодил в полон.
Не будь в постели он силён,
В  них  не найди он  сходства –  внешность
Вдовы   как  взять за эталон,
Если не брать в расчёт промежность?

Вагиной  восхитИлся  он.
Вагиной «тёща» жмёт без фальши,
И потому пред генеральшей
Сложил он часть своих знамён.
В постели с ним (или на нём)
Вдова становится  «колдуньей»…

Вновь осчастливлен пылкой Дуней,
Поэт о  том  уж позабыл,
Что Олей он «отвергнут» был.
Гость, самобичеватель строгий,
Каких-то полчаса назад
Не смел судьбе смотреть в глаза –
Захлёбывался на пороге
В душевной он своей мороке.
Когда резвились телеса,
Душа в  грЕхе  тонула вся…
               *           *           *
Теперь-то было бы неплохо
Вернуться к  Ольге  снова нам.
Прикид у Оли – стыд и срам!
Сама в обличье скомороха,
А в мыслях: «Нет ли тут подвоха»? –
Вопросы вносят в мозг бедлам.

Растёт и ширится тревога:
«Что ж это было? Может, гром?
Иль кто-то уж лежит пластом –
Сражён по воле рока пулей?
Тогда бы сделался наш дом
Похожим на пчелиный улей.
Я Настю  тУт  подкараулю.
Её  дождАться  надо всё ж.
Назад кровь с платья не стрясёшь…
Как выйти на люди грязнулей,
Чтоб мать с сестрой меня турнули:
Кто, мол, без  стУка,  нравом прост,
Припёрся к нам,  одЕт  немодно?!
Что, мол,  ещЁ  день  припасЁт нам?
                *          *          *