Шесть жизней

И всё рванулось ввысь: товарные вагоны,
Кровавые куски полураздетых тел,
А вниз на нас неслись лишь юнкерсы да стоны,
И стало небо нам величиной с прицел.
В осколки разнеслось, что было прежде твердью,
Но каждый пригвождён был к твёрдой пустоте
Из рельсов и морщин, согнутых в дуги смертью,
Из воплей и седин, прилипших к высоте.
Вдруг – женщина… в неё кровавые узоры
Вонзились глубоко, а рядом – хлеб в пыли…
Он тоже покраснел, как покраснели горы
В извилинах теснин, как голый мозг земли.
Как бы рожала смерть, и продолжались роды,
И задыхалась жизнь в тех схватках родовых…
И только наш вагон на станции Минводы
Пока стоял, накрыв и мёртвых, и живых.
Забились под него все в первое мгновенье,
Но даже там волна воздушная прошла…
А, может, не она, а смерти дуновенье? –
Лежат на плахах шпал безглавые тела…
Но кое-кто живой… А в глубине вагона
Осталась только мать со мною у груди,
Прикрыв меня собой, шептала исступлённо:
«Не бойся! Я с тобой! И ты не уходи!»
Недаром мать мою назвали Серафимой –
О, может быть она, как горний серафим,
Раскрыв шесть тайных крыл, осталась невредимой,
И я под сенью их остался невредим…
Но точно помню я – она шестью руками
Пыталась оградить со всех сторон меня,
И, если грохал взрыв, она шестью глазами
Во мне искала жизнь, как искорку огня.
И видится с тех пор мне наяву картина:
Бесшумно всё летит вокруг в тартарары,
И, жизней шесть своих раскрыв над жизнью сына,
Меня спасает мать от дьявольской игры.

7 марта 1985 г.
(в 3:25 и в 13:42).
Москва.